Ника Ракитина - Книга Кораблей. Чародеи [СИ]

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметила советница, наблюдая, как комтур делает большой глоток, внимательно поглядывая на нее цепкими глазками из-за золотого края бокала.

— Да ничего особенного, уверяю вас, — епископ утер пальцами уголки губ и пожал плечами. — Видите ли, матушка одного из наших рыцарей, внезапно лишившись всех своих сбережений, воспылала любовью к отпрыску и решила срочно напомнить ему о сыновнем долге. Я уже имел разговор с этим ордальоном, и он меня уверил, что больше такого не повторится… А что же вы не пьете? — Якуб насмешливо поднял брови. — Как видите, со мной ничего страшного не произошло.

Хельга дернула плечом и, взяв в руки кубок, уселась обратно в кресло.

— Ваше Преосвященство, — она пригубила мед и на секунду с наслаждением закрыла глаза. Терпкий знакомый вкус теплотой прошелся по венам, слегка вскружил голову и отступил, точно откатилась от берега ласковая волна, — сэр Дамиан говорил, что вы, кажется, допрашивали того стражника, который был в подвале в самом начале нападения на прецепторию?

— Я попытался, — хмуро заметил Якуб, — но сэр Антоний был в странном, сумеречном состоянии, и ничего толкового так мне и не сказал. Голоса он слышал, да двинуться с места не мог. И все повторял, как заведенный, что глаза у чернокнижника страшные и белые. Видать, бредил, или морок какой на него колдун напустил…

— Нет, не морок… — задумчиво покачала головой леди Блэкмунд, — глаза у него действительно очень светлые. А вот то, что многого рассказать не смог рыцарь ваш — это действительно серьезно… М-да, сильный колдун нам попался, епископ, он всегда подающим надежды волшебником был, а уж сейчас и подавно…

— Так вы что? — Жижель аж взвился с места, — знаете, кто непотребство сие учинил? И до сих пор молчите?

— Отец Якуб, — усмехнулась Хельга, — прошу вас запомнить, что делом с применением магии занимаюсь здесь я, мне и решать, кому и что говорить.

Она покрутила в руках золотой кубок, рассматривая причудливую вязь из цветов и виноградных листьев по ободку, и негромко продолжила:

— Впрочем, я скажу вам, кто был этот волшебник. И вы перевернете весь Мерриан, чтобы найти его. Если, конечно, он не покинул город. Вы допрашивали охрану на воротах?

— Естественно, первым же делом, — епископ, крайне заинтересованный, вышел из-за стола и взволнованно начал мерить шагами комнату, сложив руки за спиной и время от времени бросая быстрый взгляд на советницу. — Никто ничего не видел подозрительного либо странного. Так кто же он, леди Блэкмунд?

— Салзар Эвольд Мидес, аристократ, выпускник столичной Академии волшебства, — мрачно уронила Хельга и уставилась в окно, за которым все еще моросил мелкий и нудный дождь, оббивая последние яблоки на ветках. — Мне доводилось с ним встречаться, когда я обучалась в этом достойном заведении…

— Ну, насчет достойности его я бы, пожалуй, воздержался, — с кривой усмешкой начал Жижель и вдруг резко остановился, точно налетев на невидимую стену. — Как вы сказали? — епископ повернул к Хельге слегка побледневшее лицо, — Мидес? А не тот ли это волшебник, который несколько лет назад упокоил Старое кладбище в Солейле?

— Именно он, — невозмутимо подтвердила советница, — и, должна заметить, что его сила с того времени сильно возросла.

— Ох… — Жижель рухнул в кресло напротив, отчего то жалобно скрипнуло, и закрыл рукой глаза, — и это чудовище сейчас здесь? В моем городе?

— Возможно, — кивнула головой женщина, — хотя, ваша служанка болтала, что он провалился сквозь землю?

Комтур поморщился:

— Леди советница, вы же умная женщина… Ну какое «сквозь землю»? Не стоит обращать внимания на выдумки невежественных дур…

— Да, возможно, вы правы, — задумчиво протянула Хельга, вспомнив, что встречала в одной из книг упоминание о катакомбах неизвестного назначения, построенных пришлыми. Они имелись под многими городами, под Меррианом вроде бы тоже. — Но, стоит проверить. Кто-нибудь может указать конкретно то место, где чернокнижник под землю провалился?

— Да я уже спрашивал, — махнул рукой Жижель, — говорят, что в соседнем поместье, в саду. Хозяйку, поди, до сих пор микстурами отпаивают. Как же — увидеть у себя под окнами такое…

— Позже покажете, где это, — распорядилась Хельга и нахмурилась. — Ваше Преосвященство, а что еще вы сделали, пока я лежала без памяти?

— О! — оживился Жижель. — Мы успели многое. Например, взяли под арест графа Юлиуша Бенедикта Олла — дядюшку девицы, которую чернокнижник освободил. И герольды теперь несколько раз на дню будут вещать по городу, что ежели та девица, Флорой Ариной именуемая, не явится сама, да не покается, казнен ее родственничек будет. Прямо на городской площади, под свист и улюлюканье толпы, а вменена ему будет связь с короедами, — комтур мстительно сощурился и улыбнулся, весьма довольный, — а нечего брать на службу кого попало…

Советница удивленно посмотрела на епископа, и в голову ей закралась нехорошая мысль: а что, если Якуб просто банально ревновал Джоанну к Сианну? В конце концов, девица выросла хорошенькой и уже совершенно не напоминала гадкого утенка, каким была, когда Хельга покинула отчий дом.

Волшебница неопределенно хмыкнула, а Жижель между тем продолжал:

— И я очень надеюсь, леди Блэкмунд, что вы сами допросите графа Юлиуша, ведь этот человек может многое рассказать. Знаете… — Якуб доверительно повернулся к Хельге и похлопал ее по руке, — я всегда не доверял графу, супруга-то его покойная крови была нечистой, ибо имела в роду своем элвилин…

Хельга, которая прекрасно была осведомлена о наличии в роду Оллов не только представителей элвилин, но и детей Люба — рыжеволосых магов древней расы Даринги, откуда, очевидно и брали корни ее личные способности к волшбе, едва не кивнула. Она вздрогнула и постаралась взять себя в руки — Его Преосвященству совершенно ни к чему было знать, что девичья фамилия ее достопочтенной матушки была Олл, и вышеупомянутый граф Юлиуш приходился маман младшим братом. Советница прикусила губу, определенно не вдохновясь перспективой предстать перед дядюшкой и быть заключенной в родственные объятия на глазах епископа.

— Ну, а что-нибудь еще в городе случилось необычного? — спросила она, скорее, из желания отойти от опасной темы, чем действительно придавая значение последним меррианским новостям.

— Да все по-старому, — махнул пухлой ручкой отец Якуб, — разве что вот театр приехал. Дня два уже тут стоит на главной площади. Утверждают, что труппа из самого столичного Очень Большого Театра. Даже на тележке начертано, на пологе, — комтур прищурился и толстым пальцем нарисовал буквы в воздухе, — О.Б.Т… Только что-то я им не верю, хотя сам не смотрел…