Ника Ракитина - Книга Кораблей. Чародеи [СИ]

— Ну, допустим, — мрачно отозвался со своего места Якуб, — но от нас-то вам чего надобно было? Что, собственно, послужило поводом к тому, чтобы так врываться ко мне в кабинет и устраивать этот спектакль?

— Я не виноват, — подал голос опечаленный молодой актер, честными глазами глядя на комтура, — просто мой хозяин, — юноша кивнул в сторону Мерца, — пригрозил мне узилищем за совращение дочки своей, ежели я не соглашусь показать вам сцену упокоения орды нежити… Хотя, это ведь еще как посмотреть, девица-то, между прочим, сама так и вешалась мне на шею. Ну какой нормальный мужчина устоит перед таким?

Карла издал яростный клич и, поскольку руки его были связаны за спиной, попытался боднуть юношу. Однако промазал и чуть не приложился лбом о покрытый темно-бордовым ковром пол кабинета.

— Прекратите лицедействовать! — Жижель от души треснул ладонью по столу и поморщился. — И отвечайте на вопрос! Что именно вам нужно было от меня и леди советницы?

— Так это, — неожиданно спокойно произнес Мерц, — театр мой убытки большие терпит. Потому как сегодня утром пришел запрет от конвента на нашу самую популярную постановку. И это именно в тот момент, когда публика, впечатленная известным событием, прямо-таки валом валить стала и все билеты еще до обеда раскупила.

— Интересно, — Хельга сложила руки на груди и, прищурившись, посмотрела на хозяина театра, — а откуда вам, человеку, как я поняла, не вхожему в Орден, знать, кто именно учинил в Мерриане богомерзкое действо? Может, вы в сговоре? И специально наняли некроманта, дабы прибыль вашу поднять?

— Что вы, что вы! Я ничего про это не знаю! — Леопольд испуганно захлопал длинными ресницами. — Просто, наверное, деяния чернокнижника сами по себе стали занимательны для горожан. А что, — хозяин театра, испуганно тряхнув головой, понизил голос, и глаза его восторженно заблестели, — это был именно тот некромант? Седрик, ты слышал это?

— Молчите уж… папа, — мрачно отозвался юноша и потемнел лицом.

Леопольд возмущенно фыркнул, а леди Блэкмунд повернулась к Якубу:

— Ваше Преосвященство, вы помните содержание нашего разговора? Перед тем, как эти два недоумка устроили здесь суматоху? Теперь я вынуждена определенно настаивать, чтобы вместе с этой парочкой отправиться на площадь и расспросить актеров, что именно они слышали о некроманте Мидесе. А также выяснить, кто написал запрещенную пьесу и знает ли автор лично печально известного чернокнижника.

Якуб поспешно закивал с серьезным видом и начал, было, отдавать охране приказ задержать опечаленных актеров, как вдруг посреди комнаты возникла еще одна летавка. Она на мгновение застыла, распластав в воздухе подрагивающие пестрые крылышки, а потом плавно спикировала на плечо советнице, чуть царапнув через ткань коготками. Хельга удивленно подняла брови и, взяв хрупкую птичку в ладонь, осторожно отвязала с лапки скрученное трубочкой письмо.

В полной тишине волшебница прочитала послание, а потом подняла на комтура потемневшие глаза.

— Как это понимать, Ваше Преосвященство? — в голосе женщины звякал лед. — Епископ Олав Эйнар высказывает мне свое возмущение по поводу того, что я не ответила на предыдущее послание и не явилась в Сатвер. Я могу допустить, что несчастная птичка, — Хельга кивнула на тарелку епископа с остатками жареной летавки, — была сбита с толку обилием народа в храме и просто не нашла меня, потому что вы подсунули мне эту дурацкую одежду с чепцом. Но вам-то, отец Якуб, наверняка довелось ознакомиться с содержанием письма! А теперь отец Олав весьма прозрачно обещает доложить гроссмейстеру, что его советник по магии игнорирует настоятельные просьбы комтуров и вообще весьма легкомысленно относится к своим обязанностям.

Жижель спал с лица.

— Леди Блэкмунд, вы поймите меня правильно. В Мерриане вы сейчас намного нужнее, чем в Сатвере. Я понял, что у них там просто открылся какой-то ненужный портал, а здесь мы имеем дело с чернокнижником, усмирить которого можете только вы…

— Это не вам решать, Жижель, — в глазах советницы зажглись огненные всполохи, и комтур шумно сглотнул. — Я сейчас же отправляюсь в Сатвер, а вам оставляю довести дело с несанкционированной волшбой до конца. Все надлежащие рекомендации я вам дала и уверена, что вы отлично справитесь и без моего участия.

— А… э… — растерянно протянул епископ, а Хельга, резко повернувшись, направилась к двери.

— И вот еще что, — она обернулась от входа, — я забираю четверых кнехтов для сопровождения, а мои вещи вы отправите в Сатвер. Если случится что-то действительно серьезное, шлите летавку. Надеюсь, в вашем комтурстве они используются не только в качестве блюд.

Советница, нехорошо усмехнувшись, скрылась за дверью, а Жижель, тяжело вздохнув, откинулся в кресле и устало закрыл глаза.

— Ваше Преосвященство, — осторожно подал голос один из стражников, — а с этими двумя чего делать?

— В подвал их, — коротко бросил комтур, не подымая век, — до выяснения всех обстоятельств.

Сатвер — один из старейших городов Даринги — раскинулся по высокому пологому холму, у подножия которого размеренно несла свои воды широкая река Атали. Еще пару лет назад окрестности города были густо заселены и радовали глаз, но сейчас черепица с крыш кое-где осыпалась, каменные стены почти скрылись за вьюнком и бурьяном, а сами дома печально наблюдали пустыми окнами, как в любое время года плывут над спокойной рекой облака.

Виноваты в том, что простой люд сорвался с насиженного места, были пришлые. Мирно жившие пару тысяч лет по соседству с Сатвером, за какие-то полгода они неожиданно сделались угрозой для людей. Во всяком случае, в городе поговаривали, что вот-вот должна разразиться война, и вернувшиеся с ярмарки торговцы фруктами мрачнели лицом, пересказывая тревожные вести соседям. Тревоги добавляло и то, что у жителей предместья за прошлый год не народилось ни одной девочки: это тоже считалось верным признаком надвигающихся невзгод и жестоких битв.

А страшное Дальнолесье, в котором засел вражина — остроухие элвилины, да рыжие любовы маги — вот оно, рукой подать. Коли взобраться на холм у западной городской стены, то в хорошую погоду можно разглядеть подернутые туманом деревья, протянувшихся, точно далекие горы, по самому краешку земли.

И однажды ранним утром, вдохновленные вчерашней страстной проповедью о чуждости и богомерзости пришлых, осквернивших своим присутствием земли возлюбленных детей Судии, пейзане снялись с места. Кто переселился в город, кто — погрузив нехитрый скарб на телеги, отправился искать счастья в глубь страны. Даже Гнилое Болото казалось им безопаснее.