Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

– Оно все еще… – сказал он. К его шоку, он почувствовал, как ему заламывают руки. Его сковал Бэрон. – Вы из ума выжили? – спросил Билли. – Все сейчас сгорит .

– Захлопни говорилку, ты, – сказал Бэрон. Показал своим людям арестовать и Сайру.

– Ох, сейчас что-то херакнет, – сказала Коллингсвуд. – Босс, не тупи.

Экстрасенсы по всему ересиполису молились о том, чтобы они ошибались, молились о наступлении чего угодно, кроме этого горелого ничто, которое быстро приближалось.

– Отпустите, – сказал Билли.

– Бэрон, стой, – сказала Коллингсвуд.

– В этом никогда не было логики, – сказала Сайра Билли. Они уставились друг на друга. – Какими бы ни были сильными чернила кракена, не может быть, чтобы они могли… положить конец всему . Огнем. Даже если бы Гризамент захотел, а зачем?..

– Босс , – сказала Коллингсвуд. – Дай им секунду .

– Из-за чего все остановится? – говорила Сайра. – Огонь, спрут и…

Билли уставился, и задумался, и вспомнил. То, что он видел и слышал, моменты из давних и давних недель.

– Заканчиваешь, чтобы начать заново, – сказал он. – Начать с начала. Так что сжигаешь в обратную сторону. Это не конец… Это перезагрузка.

– На выход, – сказал Бэрон. – Шевелись, Хэрроу.

– Как? – спросила Сайра у Билли.

– Надо сжечь то, что сподвигло мир пойти в ложном направлении. Если хочешь включить другую программу. О боже мой, спрут вообще был ни при чем… он случайная жертва . Все началось с нас. С вас. Фитч повторял, что оно все ближе, чем сильнее вы пытались защитить кракена. Вы привлекли к кракену внимание. – Раздался напряженный звук. Все подняли взгляд. Натягивалось небо, готовое прорваться пламенем.

– Сколько до Центра Дарвина? – спросил Билли. – Сколько до музея?

– Шесть-семь километров, – сказала Коллингсвуд.

– На выход, – бестолково сказал Бэрон.

– Слишком далеко… Бэрон, ты можешь связаться… Надо кого-нибудь послать…

– Заткнись, а то применю перцовый баллончик, – сказал Бэрон. – Меня это уже достало.

– Босс, завали , – сказала Коллингсвуд. Покачала головой. Показала на Билли, и Бэрон возмущенно заморгал, вдруг потеряв дар речи. – Что ты хочешь сказать, Хэрроу?

Когда лондонманты узнали о плане Гризамента, когда Эл Адлер, почитая традиции и правила, к которым его приучил босс, пошел за предположительно бесполезным прочтением будущего, появилось что-то новое. Новое окрепло, когда украли кракена и альтернативы сузились. Но уже после того, как на охоту за этим новым вышли ангелы памяти, его разум, метасуть, стала достаточно великой.

– Почему ангела памяти здесь нет? – спросил Билли. – Он же, типа, мой ангел-хранитель, так? Он хочет меня защитить, так, и победить это чертово пророчество, так? Тогда почему его здесь нет ? Что у него за дела поважнее?

Билли точно знал, где находился и что и кому показывал, когда началась последняя фаза. Он понял, что это было за конкатенатное развитие, которое сделало море – бульон жизни – тем, что оно есть, и почему оно чувствовало себе угрозу. Он знал, что происходит и почему и от чьей руки, и не мог доставить других туда, где нужно оказаться, и не мог объяснить быстро.

Ему нужно было в Центр Дарвина, сейчас. «О боже », – выдохнул он и обмяк и опять выпрямился. Удильщик перестал двигаться. Билли мысленно распрощался со всем.

– Саймон, – сказал он. – Саймон! – приказал он. – Ты знаешь координаты Центра Дарвина. Его сердца. Отправь меня туда – сейчас. Сейчас.

Саймон заколебался. Бэрон вскинулся и не смог сказать ни слова.

– Но ты же знаешь, что это значит. От этого я и…

– Отправь. Меня. Туда . – Этому голосу Саймон не перечил. Билли попытался быстро поймать взгляд всех. Сайра – начинающая понимать, пораженная. Саймон – несчастный из-за совершения нового убийства. Бэрон – откровенно кричащий, но совершенно неслышно. Коллингсвуд ему кивала, словно прощаясь с солдатом на войне.

Переливающийся звук помех, приглушенный возглас Билли – последнее, что он сделает в жизни, – и свет окутал его изнутри, поблек, и он пропал, и вот Бэрон уже хватал пустоту.

И запах моря (как будто) развеялся, вдруг сменившись на химический. Перед глазами Билли переливался свет, отличавшийся от того, каким (не) был в глазах моментом ранее. Он знал, что ничего не помнит, что с этими образами он родился. Но сейчас он об этом думать не будет.

Он был в аквариумном зале, в Центре Дарвина. Напротив него, за двумя рядами стальных аквариумов, стоял Варди. И он повернулся.

Билли успел заметить, что рабочая поверхность перед Варди заставлена флаконами, пробирками и мензурками, булькающей жидкостью, гальваническими элементами. Успел заметить, что Варди целится в него из пистолета, и упал. Пуля прошла над ним, разбив бутыль высотой по пояс с консервированными обезьянами. Они опали, расплескался вонючий консервант. Билли подергался в наручниках, которые до сих пор (так сказать) его сковывали. Он оставался ниже уровня стали и полз. Еще выстрел. Пол перед ним забрызгали стекло и формалин, и на пути шлепнулся препарированный дельфиненок.

– Билли, – сказал Варди голосом мрачным, отрывистым – своим обычным. Это могло быть утверждение, приветствие, проклятье. Когда Билли попытался подползти ближе, пуля испортила еще один экспонат. – Я тебя убью, – сказал Варди. – Ангел памяти меня не остановил – ты не сможешь и подавно.

Послышался лепет, тонкие писклявые ругательства. В щелях между мебелью Билли увидел маленькую буйную фигурку на боку. Это был мнемофилакс: тело – бутылка с формалином, костяные руки и когти, голова-череп, щелкающая зубами, как сторожевой пес. Он был под стеклянным колпаком. Варди даже не потрудился его убить. Ангел столько раз приходил и уходил, так часто появлялся и распылялся, что стал крошечным. Пробирка размером с палец годилась на одно насекомое, а конечности были чем? Мышиными лапками? Венчавший череп – от какой-то карликовой игрунки. Шутка, крошечный одушевленный неудачник, как из мультика.

– Что ты сделал с пиро? – окликнул Билли.

– Коул цел и невредим, – ответил Варди. – Сделал все, как я сказал, – а ты бы не сделал, если бы тебе терпеливо объяснили, что твоя дочь под моей опекой?

– Значит, ты получил, что хотел. Временной огонь.

– Благодаря им двоим – да. – Варди снова выстрелил и испортил восьмилетнего карликового крокодила. – Я пробовал разные версии, и кажется, все готово. Оставайся на месте, Билли, я слышу каждое твое движение.

– Ката…

– Катахронофлогистон. Заткнись, Билли. Я скоро закончу.

Билли съежился. Это он подкинул Варди идею. Пророчество родило само себя. Оно зацепило Билли, Дейна и его друзей потому, что они обратили на него внимание, – словно болезнь, патологическая машина. Он безмолвно обругал пророчество. Вот с чем боролся ангел памяти – с этой несомненностью, стремящейся к состоянию факта. Если что-то напророчено, то року все равно, что именно. Звон – филакс подскочил и ударился черепком о внутренность заточившей его банки.