Павел Блинников - Ужасные монстры

Край постоял немного в молчании, но голос подал Рид:

— Ты сказал: моя?

— Пошли.

Еще ниже, теперь уже вообще нет никаких статуй, зато стало значительно холодней. Рид кутался в камзол, ему вспоминался мороз и веселье Олимпийских игр. Тут ни о каком веселье речи нет. Самое дно, самый глубокий погреб Храма Тьмы. Склеп.

Край махнул Риду и прошел арку. Рид слегка поежился, ведь по всему периметру арки ощерились боеголовки ракет. По какому принципу они срабатывают? Ладно, мальчик вздохнул и прошел за отцом. Ничего не произошло.

Рид сразу понял, куда попал. Своего рода фамильный склеп. Слишком уже похожи все эти мужчины, лежащие в гробах с хрустальной крышкой. Там явно холодно, на их бледной коже застыл иней. Вот дед, его лицо молодое и красивое, как у Края, хотя прожил он свыше девяноста лет. Прадед тоже красив, но уже не настолько молод. Еще три бывших Верховных Правителя относительно молоды, но потом наступает пора величественных и грозных старцев. Эти Верховные Правители не жили так долго. Даже наоборот. Вот этот тоже молод, но даже под гримом хорошо видно, что его разрубило надвое. Значит, тогда еще Верховного Правителя можно было убить. А вот там даже есть величественная и вполне прекрасная дева — это Верховная Правительница. Единственный раз, когда женщина правила Великим Родом Ям. Недолго, до момента, как родила сына и передала ему бразды правления.

— Папа, неужели тут лежит и Йам? — спросил Рид робко.

— Разумеется, — кивнул Край. — Вон там.

Йама удостоили самым роскошным гробом. Остальные в относительно простых гробах из черного оникса, а Йам упокоился в гигантском надгробии из черного металла. К нему вели ступени, на них вырезаны великие битвы, Ямы, драконы, наги. Войны и борьба за жизнь. А над гробом, что упирается в стену, висит полотно с родоначальником. Тот стоит, преклонив колено перед мордой гигантского дракона. Такого большого, что в картине поместились только ноздри, полураскрытая пасть с зубами-иглами, да раздвоенный язык.

Рид без особой боязни и пиетета поднялся по ступеням и взглянул на великого предка. Да, тут он уже вовсе не молод, но белые волосы, аккуратно разложенные по подушке, не имеют седины. Это потому что Йам был все-таки наполовину настоящий человек. У него были все зубы, у него атлетическое сложение, как у любого настоящего человека. Он тоже под хрустальным стеклом и весь в инее. Словно щетина, иней растет на его взрослом, но вовсе не старом лице. А ведь Йам прожил больше трехсот лет.

— Что еще рассказал тебе Рат о времени, когда ты займешь наше место? — ладони Края мягко легли на плечи сына, но тот почувствовал весь их гигантский вес. Если отец захочет, он сметет и этот храм, и эту Яму просто усилием воли. Разверзнет вулканы, погрузит в мантию или что-то в этом роде.

— Он говорил, что, когда это произойдет, всё для меня будет по-новому.

— И это правда, — кивнул Край. — Мы называем себя "мы", потому что мы все в этом зале — живы.

— Что? — не понял Рид.

— Не было ни одного Верховного Правителя на этой планете, который умер бы. Все люди в этих гробах — живые. Даже Верховный Правитель Сих, которого разрубило надвое хвостом нага, успели сшить и заморозить.

— Я не понял, — Рид моргнут так забавно, что Край улыбнулся.

— Никто из этих Верховных Правителей не был убит и не умер от старости, — сказал Край мягко. — Как не планирую и я. Погляди.

Рядом с отцом Края стоит пустой гроб из такого же ониксового стекла. Крышка на нём открыта, внутри алые бархатные подушки, а по бокам парочка раструбов.

— В день, когда ты станешь Верховным Правителем, мы ляжем в этот гроб, — сказал Край. — И как только над нами закроется эта крышка и внутрь подадут холодный воздух, мы уснем. И Верховным правителем станешь ты.

— Так они тоже просто уснули? — глаза Рида округлились еще сильней. — А если их разбудить?

— Боюсь, спят они очень глубоко. Но мы… я чувствую связь с ними. Точно так же ее почувствуешь и ты. Вся их жизнь, каждое воспоминание, каждая соблазненная женщина, каждый убитый мужчина, каждая победа и поражение — это для меня, словно виденный ночью сон. Я помню каждую их жизнь вплоть до жизни Йама. Я — каждая их личность. И они все — я. Поэтому, сын, Верховный Правитель Земли говорит о себе "мы". Потому что нас много.

Рид еще раз обвел взглядом зал. Эти люди больше тысячи лет правили планетой. Явно или тайно. Их жизни — это дорога крови, побед и поражений. Это путь к полному контролю над Землей. И когда-нибудь тут будет стоять и его гроб. И его сын точно так же спустится сюда и будет восхищен этим.

— Мы всегда помним всё, — сказал Край, как только он один умел твердо. — Мы помним все жертвы и унижения. Мы помним все победы и поражения. Никто из них не умер. Ты спрашивал, что будет, если их разбудить? Мы скажем тебе. Их сердца забьются, сын. Их сердца забьются.

Миша летел в самолете словно бы один. Нет, были тут и люди, и даже совсем не люди, но на самом деле всего два сознания сейчас пролетают мимо Луны. Он и Царь Царей, вселившийся во всех на борту. Поэтому никто не пристегнулся, некоторые при взлете выпали из кресел и валялись в проходах, словно манекены с одной и той же похотью, написанной на лицах. На соседнем месте вполне симпатичная блондинка стащила с себя трусики и приподняла футболку, вывалив груди прямо на обозрение. Однако Миша не обращал на нее внимание.

— Ну давай же! — уже в который раз предложил Царь Царей. — Если ты думаешь, что я мужчина — это не так. У меня нет пола, я могу быть и мужчиной, и женщиной. Я могу сделать с тобой всё, что захочешь! Или эти дурацкие свидетели Эрва убили в тебе всё живое?

И уже в который раз ладонь легла на промежность Миши, но та оставалась вялой.

— Я никогда с тобой не трахался, Мышонок, а ведь ты очень секси! Какие мускулы, да и скорость! Если боишься натереть эту сучку или даже прожечь — не бойся! Тут в салоне нас много!

И тут же ожившие "манекены" повскакивали с кресел. Девять симпатичных девушек выстроились в проходе и тоже оголили груди. А соседка вообще забралась к Мише на колени и уселась прямо на член. Но тот был по-прежнему безучастен.

— Ты можешь трахать меня весь полет, я же знаю, какой ты выносливый! Я сделаю тебе всё! Отсосу, отлижу, оближу, позволю помочиться… ай!

Звонкая пощечина скинула девушку обратно на ее кресло. Какую-то долю секунды она держалась за щеку и с обидой глядела на Мишу, но уже в следующий момент кривая, похотливая усмешка вернулась на лицо. Она убрала ладонь, на пол-лица у нее отпечаталась красная пятерня.

— Ты можешь меня бить, можешь меня убить, только, пожалуйста, засунь это сюда, — Царь Царей совершенно беззастенчиво полез теперь уже к Мише в трусы, и его пальцы даже успели коснуться, но тут же его отбросило аж до стенки, а по лицу блондинки расплылся синяк, но уже от удара кулака.