Энтони Райан - Владыка башни

— У каждого дома — свой божок, — объяснила женщина, снова прочитав его мысли. — У каждой семьи — собственный хранитель.

Зайдя в таверну, она заказала тушеную курицу, оказавшуюся чересчур острой от специй. Женщина завела разговор со слугой, подававшим еду. Френтис почти не знал альпиранского, но уловил слова «закон» и «дом».

— Даже охраны не держит, — заметила она, когда они остались вдвоем. — Надо же, какой доверчивый судья. К тому же, судя по всему, он пользуется тут популярностью. Не совсем те качества, которые ожидаешь обнаружить в законнике.

Они просидели в таверне почти до вечера, затем двинулись по единственной дороге, ведущей прочь из города, — колее в сухой глинистой почве, карабкающейся вверх по лесистому склону горы. Через час женщина свернула на тропинку, бегущую прямиком в лес. Она привела их к большому дому — впечатляющее трехэтажное здание возвышалось на краю горного уступа, ставни на окнах распахнуты навстречу морскому бризу.

— Прикончишь только судью, — сказала Френтису женщина, пока тот раздевался и натирал кожу землей. — У него, кажется, есть жена и трое ребятишек… Так вот, они — не твоя забота. — Она легонько потянула его за нос. — Я ужасно добра, правда? Ну, давай! Вперед, любовь моя.

Слуга в трактире не соврал, охраны действительно не было. Один из слуг возился в саду позади дома, другой зажигал фонари на крыльце. Френтис прополз по густому подлеску и залег в двадцати футах южнее стены. До ночи он неподвижно лежал в густой траве, а затем легко перелез через стену, цепляясь за многочисленные украшения, которые так любили здешние архитекторы.

Подтянувшись на руках, он взобрался на верхний этаж веранды, нашел открытую дверь. Там на широкой кровати спал ребенок — маленький неясный силуэт под покрывалом. Френтис на цыпочках пересек комнату и оказался в коридоре, куда выходили две двери. За ними также спали дети. Спустился вниз. Еще две комнаты, одна — заполненная книгами, Френтис решил, что это кабинет, сейчас он пустовал. Вторая комната была спальней: покрывала на кровати, аккуратно отогнутые, ожидали хозяев. Снизу послышались голоса, Френтис вернулся на лестничную площадку.

Он спустился на первый этаж. Скрипнула ступенька, но его шаги были легки и не привлекли ничьего внимания. Голоса доносились из передней части дома, за закрытой дверью разговаривали двое: мужчина и женщина. Френтис нашел уголок потемнее и притаился там.

Его удивляло, что зуд сегодня усилился и уже причинял ощутимый дискомфорт. Путы позволяли ему почесываться, но толку от этого было мало. Ему снова показалось, что рубец меняется: пальцы нащупали новый участок гладкой кожи…

Дверь распахнулась, и Френтис вжал голову в плечи. На пороге показалась женщина. Она обернулась и что-то произнесла, улыбнувшись. На ее лицо упал свет из комнаты. Красавица, лет за сорок, в бледно-голубом шелковом платье, светлые волосы стянуты в узел на затылке. Ей ответил мужской голос. Женщина коротко рассмеялась и поднялась по лестнице, так и не заметив притаившегося Френтиса.

Тот подождал, пока она не вошла в спальню, потом выбрался из своего укрытия. Дверь в комнату оставалась приоткрытой, и Френтис увидел мужчину: тот сидел за столом лицом к окну, за окном виднелось море. Мурлыкая что-то себе под нос, судья читал свиток. Среднего роста, довольно полный, в седых редеющих волосах еще оставались черные пряди. «Интересно, как его зовут?» — подумал Френтис, доставая кинжал из ножен.

— Всего один удар, — заметила женщина, когда они поднимались в гору.

До утра они просидели в лесу, наблюдая за домом. Дождавшись отчаянных криков судейской жены, они пошли вверх по склону, держась в стороне от дороги, а также от городка, где наверняка начнут интересоваться приезжими, едва обо всем станет известно.

— Чисто и быстро, — продолжала она, карабкаясь в гору без малейших усилий. — Думаю, ты мог бы меня поблагодарить за то, что я подарила ему легкую смерть в твоем лице.

Френтис промолчал, взбираясь на скалу следом за ней.

Они достигли вершины, когда солнце стояло уже в зените. Раскинув руки, женщина повернулась к западу.

— Двенадцать Сестер во всем их великолепии.

Цепь лесистых островов уходила в морскую даль и терялась в полуденной дымке.

— Столетиями ни один смельчак не решался здесь поселиться. Говорят, когда-то тут произошла катастрофа, разрушившая перешеек, который соединял наш континент с тем, что сейчас является материковой частью Альпиранской империи. Что именно случилось тогда, никто не знает, хотя в легендах можно найти тысячи объяснений. Альпиранцы считают, что боги сражались здесь с чем-то неведомым и в ярости разрушили «мост». А южные племена рассказывают, что с неба упал огромный огненный шар, сметая все на своем пути. Наконец, есть древняя воларская сказка о сильном, но глупом волшебнике: он вызвал к жизни то, с чем не смог совладать. Оно утащило вопящего колдуна в пустоту, а перед тем сокрушило здесь землю. Как бы там ни было, перешеек превратился именно в то, что мы видим: в двенадцать островов. О том, что здесь происходило уже после катастрофы, рассказывали всякие безумные истории, с волшебством и всякими ужасами: о зверях, говорящих как люди, и о людях, больше похожих на зверей… Как же, наверное, удивились приплывшие сюда альпиранцы, когда не обнаружили на островах ничего, кроме джунглей. — Женщина начала спускаться по западному склону. — Но у нас нет времени любоваться красотами, любимый. Лучше покинуть этот островок до темноты. Ты же умеешь плавать, правда?

Канал между Ульпенной и ближайшим островом был миль в пять шириной в самой узкой части, не меньше. По приказу женщины Френтис соорудил для их багажа небольшой плот из выцветшего до белизны плавника, связав деревяшки лианами, нарезанными в джунглях. Он толкал плотик перед собой, с силой загребая ногами. Френтис всегда считался отличным пловцом, но прежде плавал только по реке Соленке, огибавшей замок Шестого ордена. Теперь все было иначе: мешал непрерывный прибой и темная глубина внизу. А когда начало садиться солнце, в голове всплыли видения огромной полосатой акулы, сожравшей целого кита.

Женщина смеялась над ним. Перевернувшись на спину, она лениво и непринужденно била по воде ногами.

— Да не волнуйся ты так! Мы слишком мелки и вряд ли заинтересуем красную акулу. Впрочем, у нее есть родственники и помельче. — Она снова рассмеялась и поплыла вперед, тогда как страх Френтиса лишь обострился.

До берега добрались без происшествий, хотя Френтис мог бы поклясться, что какая-то чешуйчатая тварь царапнула его по ноге. Он собрал коряги и кое-как сложил их конусом. Женщина протянула руки и вскрикнула от боли и восторга, когда с ладоней полилось пламя, поджигая дрова. Из ее носа потекла струйка крови, которую она машинально стерла большим пальцем, однако от Френтиса не укрылось то, как она сжала кулак, когда все пламя вытекло, и он заметил судорожное подергивание ее плеч — свидетельство подавленной боли. «За все приходится платить, любимый».