Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Показательное сражение закончилось, что неудивительно, по воле Курохая. Тсуме оглядела мужчину и как-то даже прониклась уважением, хотя и ожидала чего-то похожего. Но не каждый синоби мог устоять против стольких не самых слабых дзенинов. Однако показушность всего представления закончилась тогда, когда вечно неугомонный Гай не смог вовремя заткнуться. Женщина еще не знала, чем закончится и эта потасовка, но все ее инстинкты кричали о том, что Зеленый Зверь смог разбудить что-то в глубине души Курохая… Интересно а у такого как он, вообще она есть? Инудзука до боли всматривалась в красный огонек, выглядывающий из-под капюшона, но все равно не могла дать ответа на этот простой вопрос. Последующие события, наверное, надолго отпечатались в ее сознание. Возможно, если бы Тцуме больше общалась с Майто или Хатаке, она бы испытала жалость. Но здесь и сейчас, она ощущала необъяснимый трепет. Новый Хокаге Конохи демонстрировал силу, и демонстрация впечатляла. Ведь побеждает, конечно, сильнейший, но выживает тот, кто всегда поднимается.

Тсуме шла сюда, чтобы принять предложение Курохая, добавив несколько пунктов, ради клана, но теперь...

Теперь все немного изменилось. Там, на арене, со стороны она видела то, что, возможно, не понимали другие. Она отчетливо, всем нутром, чуяла то, что вряд ли кто-то понимал. Еще никогда она не была в такой гармонии со своим внутренним волком. Они обе боялись, искренне до скрежета зубов, но уже ничего не могли сделать. Кажется именно там, на арене, она все осознала.

Оскалившись, она уверенным шагом направилась к дому. Все ее инстинкты были взведены до упора, в мыслях была полная неразбериха, и, наверное, впервые женщина была готова спустить свою волчицу с поводка, дать ей волю, чтобы та без отягощающих факторов смогла высказать свои мысли, и послать очередного дрессировщика к шинигами.

Но это теперь было невозможно, она была бы полной дурой, если бы не поняла смерть, что им продемонстрировали. И уж точно никудышней главой, если в таких обстоятельствах со всем согласится.

Открывать дверь с ноги она не стала, хотя волчица в груди бесновалась, требуя проявить свой нрав. Однако женщина не стала и стучаться. Просто резко открыла дверь и уверенно вошла внутрь, махнув рукой сидевшему в прихожей блондину.

— Я к Курохаю на разговор.

Парень пожал плечами и продолжил заниматься своими делами. Конечно! Ведь покушаться на сильнейшего синоби Конохи в его же доме никому и в голову не придет. Да с учетом профессии Курохая, покушаться на его жизнь — вообще сомнительное мероприятие.

Тсуме идет по коридору в том месте, где более всего ощущается присутствие хозяина дома. Женщина замирает в двери, раздумывая, постучать или нет. Однако Курохай из-за двери предлагает ей войти, спасая от раздумий.

— Входи.

— Курохай, — женщина кивает головой в знак приветствия.

Плащ снят и повешен на стойке. Темная комната без освещения, которое ему все равно не нужно. Комната напоминает какую-то мастерскую, много металла, но никакого уюта. Здесь не живут. Здесь просто ждут следующего дня.

— Тсуме, — хозяин дома и теперь уже, пожалуй, Конохи, ковыряется в механической руке. — Предлагаю сэкономить время и перейти к делу. Твои требования?

Женщина бегло оглядывает комнату, которая производит удручающее впечатление и давит. Особенно это ощущает её полуволк, который не может даже перешагнуть через порог. Она треплет его по голове и холке, а потом оставляет, прикрывая дверь. Что ж. Тут сейчас здесь вершиться её судьба и судьба её клана.

— Курохай, я вынуждена отказаться от Вашего предложения. И прошу разрешения покинуть Коноху, от имени моего клана, — женщина стискивает кулаки, впиваясь отросшими ногтями в ладонь и старается не смотреть своими, наверняка сузившимися зрачками на мужчину.

Курохай отрывается от своего занятия и оборачивается. Несколько долгих секунд два тускло светящихся глаза рассматривают ее. Вот теперь она полностью завладела его вниманием.

— Допустим, ты послала меня на хер. Это я могу понять. А в чем смысл побега? Куда ты хочешь увести клан? И это риторический вопрос, потому что прятаться вам все равно негде. Прятаться не от меня, не буду тратить ресурсы на поиски тех, от кого все равно не смогу получить пользы. В чем смысл, Тсуме?

Женщина ощущает на себе взгляд и долгие секунды не может побороть себя и поднять глаза. Однако когда это случается, женщина удивляется. Она не чувствует от него агрессии, раздражения или злобы, даже её волчица поднимает морду, чего то ожидая.

Наконец, женщина собирается с духом и отпускает себя.

— Вы меня не правиль... Гм. Клан поведу не я, моя дочь. В деревушку недалеко от главного торгового пути страны Огня. Боюсь, это будет единственным способом спасти мой клан. Я же останусь в Конохе, с несколькими стклановцами. Номинально мы все еще будем кланом, и я буду поддерживать Вас, — Тсуме озлобленно выдохнула и, кажется, даже рыкнула.

Если бы мог, сеннин бы хмыкнул.

Она не понимает? Не осознает ситуацию? Хваленое звериное чутье подвело?

Курохай снова развернулся к ней спиной, пытаясь вытащить поврежденный механизм для замены. Засранец Хатаке все же умудрился нанести повреждение, не восстанавливающееся благодаря печатям.

— Слова — "вынуждена отказаться от вашего предложения" иначе, чем "иди на хер" интерпретировать сложно. Нет. Либо клан, целиком, остается в Конохе, либо уже я шлю тебя на хер, и вы всем доблестным гордым стадом катитесь на все четыре стороны.

Деталь, наконец, выскользнула из своего крепления. Новая встала на положенное место с одного щелчка, и сеннин подвигал восстановленной рукой.

— Ты зря думаешь, что вдали от Конохи безопаснее, чем в ее пределах. Если это станет так, я первым пинком выгоню отсюда все кланы, и твой в том числе. Выведешь часть своих людей — и им конец. С ними сделают то же, что сделали с Такигакуре но Сато. Уничтожат.

Тсуме судорожно вздыхает и без спроса опускается на кресло.

— Я не могу отдать клан тебе на растерзание. Не могу, — Тсуме обхватила кулак ладонью второй руки и уверенно подняла взгляд на Курохая. — Это моя семья, я не могу самолично подписать им смертный приговор. Эти предложения и условия, неумолимо ведут к смерти. И если они останутся здесь, так или иначе мы будем уничтожены. Так пусть лучше мой клан исчезнет, будучи свободными, чем ощущая весь гнет унижения.

Курохай развернулся к ней и подошел к пыльному креслу, глядя на женщину сверху вниз.

— Смерть, это всегда смерть. И не важно, как именно она придет. Но ты сгущаешь краски. Сказал бы, что не в моих интересах разбрасываться людьми, но после сегодняшнего…

Он замолчал, и свет глаз стал еще тусклее.