Евгений Гаглоев - Герои забытых легенд [litres]

– Я сейчас немного занята, – нервно ответила она на звонок.

– Я тоже по твоей милости, – злобно рявкнул Олег. – Где ты держишь свой ворованный транквилизатор? Он мне срочно нужен.

Анфиса взглянула на бесчувственную Лизу.

– Я только что использовала одну ампулу… Но в аптечке у меня в ванной есть еще… Зачем тебе?

– Оксана нашла твой тайник под кроватью, несчастная ты идиотка! Пришлось ее вырубить, но скоро она очухается!

– Черт! – выдохнула Анфиса. – Она что, проникла в мою комнату?

– Какого лешего ты не сожгла этот парик?

– Сжечь?! Да он стоит почти тридцать тысяч!

– Когда на кону твоя свобода, никакие деньги не важны!

– И что теперь делать?

– Придется следовать твоему плану. Хорошо, что дома сейчас никого нет… Попытаюсь вытащить ее через заднюю дверь. Встретимся в доме Андронати. Он стоит на отшибе, и в нем никто не живет…

– Почему именно там?

– Лучше не выводи меня из себя, – пригрозил Олег, и Анфиса тут же умолкла. – Делай, что тебе велят!

И он отключил связь.

Платон Евсеевич Долмацкий добрался до лесного дома Мастера Игрушек и остановился на небольшом расстоянии перед запертой калиткой, переводя дух. Его переполняла решимость, но в то же время он понимал, что нужно быть крайне осторожным. Мастер Игрушек жил на земле куда дольше его и явно имел в своем запасе не одну сотню подлых приемов.

Но отступать было поздно, да и некуда. Платон Евсеевич вытянул перед собой руку и сжал кулак – между пальцами полыхнул огонь. Размахнувшись, старик швырнул шар из пламени в деревянную калитку и разнес ее в щепки. Затем ступил на темный двор.

Горящие обломки разлетелись на несколько метров вокруг. Платон Евсеевич глубоко вздохнул, концентрируя в себе магическую энергию, и двинулся дальше.

Во дворе он не увидел ни единой живой души, никаких ловушек, и это было очень странно. Обычно Мастер Игрушек не был таким беспечным. Он предвидел наперед все ходы своих врагов. Но Долмацкий не собирался терять бдительность, всерьез намереваясь поквитаться со старым колдуном.

Поднявшись по каменным ступенькам, он взялся за дверную ручку и с силой потянул ее на себя. Дверь тяжело отворилась с протяжным скрипом. Долмацкий постоял еще какое-то время, прислушиваясь к происходящему в доме, затем осторожно переступил порог и зашагал по длинному темному коридору, двигаясь на багровый свет, мерцающий впереди. Подозрительно оглядываясь по сторонам, Долмацкий вышел в просторную гостиную с высоким потолком. У дальней ее стены в большом камине из черного камня горел огонь. В центре комнаты стоял антикварный обеденный стол из черного дерева. Баснословно дорогой, уж в антиквариате Платон Евсеевич отлично разбирался.

Вскинув голову, Долмацкий увидел длинную галерею, где располагались многочисленные стеллажи со старыми книгами. У перил стоял, застыв, сам Мастер Игрушек в длинном бесформенном бархатном халате, напоминающем балахон.

Он просто стоял и смотрел на Долмацкого с самым невозмутимым видом, не пряча лица. От одного вида этой изуродованной плоти, покрытой кривыми швами, Платон Евсеевич содрогнулся.

Наконец Мастер Игрушек нахмурился и тяжело оперся на перила сморщенными руками, также покрытыми неровными стежками. Долмацкий даже на расстоянии ощущал его магическую силу, но не собирался демонстрировать противнику свой страх.

Колдун покушался на жизнь его дочери и должен ответить за это.

– Скорпион? – насмешливо произнес Мастер Игрушек. – Не ожидал тебя снова увидеть. Да еще так скоро… Зачем ты явился в мой дом на этот раз?

– Ты… Ты! – Платон Евсеевич едва сдерживал ярость. – Пытался убить мою дочь! Думаешь, я просто так спущу тебе это с рук?

– Что? – вытаращил глаза Мастер Игрушек. – Да ты смеешься надо мной?

– Ничуть!

Долмацкий раскинул руки и пробормотал заклинание. Из-под его ног взметнулся ветер, раздул полы черного пальто и оторвал Платона от пола. Долмацкий взмыл к потолку и опустился на балкон недалеко от Мастера Игрушек.

В руках того возник скипетр Макропулоса. Мастер Игрушек вскинул его перед собой, защищаясь, а Долмацкий пригнулся и расставил руки со скрюченными пальцами. В воздухе над его головой начал материализовываться из голубого света огромный сияющий скорпион. Мерцающая фигура становилась все плотнее, монстр уже готовился напасть.

– Я смотрю, ты пришел сюда отнюдь не с миром, старик? – осведомился колдун.

– На зло я отвечаю исключительно злом! – крикнул Долмацкий.

– Ну что ж…

Мастер Игрушек взмахнул скипетром, и на Платона Евсеевича обрушился мощный поток воздуха, сбил его с ног, швырнул на стеллаж с книгами, стоящий позади. Платон Евсеевич крякнул и рухнул на пол, а на голову ему посыпались старинные фолианты.

– Мерзавец! – выдохнул Долмацкий. – Не думал, что ты решишься на такое! Да, у нас бывали разногласия, но отыгрываться на моем ребенке…

Сияющий скорпион метнулся к Мастеру Игрушек и ударил его изогнутым хвостом в грудь. Теперь и колдуна оторвало от пола и впечатало спиной в стену под самым потолком. Скорпион замер, прижимая его хвостом к деревянным панелям. По телу монстра змеились голубые электрические разряды.

– Ты окончательно спятил, Скорпион! – прорычал Мастер Игрушек. – Я никогда не вмешиваюсь в дела Королевского Зодиака!

Он взмахнул скипетром, и Долмацкий с силой ударился о другой стеллаж. Сияющий скорпион тут же стал полупрозрачным, и Мастер Игрушек тяжело брякнулся на пол.

– Мне плевать на всех вас! – прорычал он. – На вашу мышиную возню! А ты заявляешься в мой дом и обвиняешь меня невесть в чем?

Над распростертым телом Долмацкого снова начал материализовываться сияющий скорпион. Платон Евсеевич вскинул голову и протянул руку в сторону Мастера Игрушек. С кончиков его пальцев сорвался шар обжигающего пламени, но хозяин дома проворно шагнул назад и крутанул перед собой скипетр, создав прочный невидимый барьер. Огонь ударил в препятствие и хлынул в разные стороны, опалив перила, пол и потолок.

Мастер Игрушек снова махнул жезлом, но в этот момент Платон Евсеевич вскочил на ноги и понесся прямо на него. Не дав Мастеру сотворить новое заклинание, он со всего маху ударил плечом в живот противника. Не устояв на ногах, оба рухнули на перила и перевалились через ограждение балкона.

Пролетев три метра, противники грохнулись на обеденный стол, отчего у того подломились ножки. В результате оба с треском обрушились на пол и раскатились в разные стороны.

Платон Евсеевич осторожно сел, тяжело дыша.