Наталья Авербух - Напарница вампира

— Вовсе нет, — живо возразила я, — но мои друзья не имели счастья познакомиться с вами так же близко и могут не понять причин моей искренней симпатии к вам, равно как и моего доверия.

Дрон Перте криво усмехнулся, принимая упрёк в свой адрес. Я уж было совсем расслабилась и решила, что дела, кажется, идут на лад, как сын синдика поднялся с кресла и медленно потянул шпагу из ножен.

— Как мы с вами сошлись во время нашей прошлой встречи, сударыня, вас до смешного легко ограбить. Мне нужны триста марок немедленно, а не по частям, и я намерен добыть их у вас.

— Вы не сделаете этого, — твёрдо произнесла я, не чувствуя, впрочем, такой уверенности. Разумеется, напарник рядом и всегда может меня спасти, да только вот очень больно ранил этот холодный взгляд сына синдика: я словно была препятствием на пути к намеченной цели, препятствием, через которое он собирался хладнокровно перешагнуть.

— Могу я поинтересоваться, сударыня, кто или что может мне помешать осуществить моё намерение? — сухо проговорил он, однако полностью шпагу так и не извлёк.

— Быть может, ваша совесть и честь благородного человека? — предположила я, постепенно всё больше и больше раздражаясь от нелепости этого фарса. Если бы я серьёзно верила в грозившую мне опасность, я, разумеется, переживала бы другие, более сильные чувства, однако же я верила скорее в своего напарника и поэтому могла испытывать только глухую досаду от неизменной театральности острийца. — Вы знаете, на моей родине никто не кичится так, как у вас, своим дворянским званием, и никто не провозглашает столь трепетного отношения к слабому полу, но дейстрийский дворянин скорее умрёт с голоду, чем попросит денег у дамы, и даже последний бродяга не будет грабить женщину с оружием в руках.

Последний пассаж не больно-то соответствовал истине, для пущей правдивости мне следовало добавить — не будет грабить женщину, когда можно ограбить мужчину — или признаться, что бандиты Дейстрии считают возможным запугать женщину парой крепких словечек и тем простым фактом, что и без оружия мужчина намного сильнее женщины. Однако маленькое приукрашение действительности, которое я себе позволила, возымело необходимое воздействие — Дрон Перте дёрнулся, как будто я его ударила по лицу, убрал руку от эфеса шпаги и отошёл от меня к окну.

Не зная, что сказать или сделать, я выложила на стол обещанные семьдесят пять марок и один серебряный грош сверху, и убрала бумаги в свою сумку. Наступившая тишина действовала на нервы, и слышно было, как под полом противно скребётся мышь.

— Хотел бы я знать, — нарушил молчание Дрон Перте, — кто тот мужчина, который заставил вас принять этот образ жизни, что вы храните верность ему и его интересам? Ваша стойкость, ваша храбрость непостижимы для женщины, любая бы предпочла отдать мне деньги, но спасти свою шкуру. Кто же тот мужчина, ради которого вы терпите моё общество?

Его тон вроде бы и не требовал немедленного ответа, но я не могла не возмутиться столь гнусным намёкам. Предположение, будто в моей жизни был мужчина, которому я была бы столь предана, бросало на меня чудовищную тень, ведь женщина может так сильно доверять лишь отцу, брату, мужу или любовнику, а у меня не было родных. Увы, сын синдика отверг все мои возражения.

— Я знаю, в Дейстрии вы не привыкли признаваться в самых естественных вещах, однако ваше, сударыня, бесстрашие и удачливость в ночных прогулках ясно доказывают на наличие сопровождающего и, может быть даже, не одного. Одинокая женщина будет похищена уже через четверть часа после того, как выйдет из дома после наступления темноты, уж поверьте мне, сударыня.

— Я поражена, сударь, — отозвалась я с ледяной вежливостью. Пожалуй, просьбу напарника не видеться с этим человеком будет не так уж тяжело выполнить! — Сначала вы приписываете мне нарушение морали ради одного человека, а потом заявляете, будто за мной ходит целая толпа! Вам не кажется, что это чересчур — даже в Острихе?

Дрон Перте неожиданно рассмеялся.

— Не кажется, сударыня, — ответил он прежним своим — живым и весёлым — тоном. — У хорошенькой женщины может быть сколько угодно поклонников, и она способна дарить благосклонность как одному, так и нескольким кавалерам. Однако, из уважения к вашим предрассудкам, выскажу предположение, что ваш, назовём его покровителем, мог нанять отряд людей, которые защищали его сокровище от ночных опасностей. В самом деле, не могли же вы надеяться, что вас защитит всего только один человек — после той сцены, которая разыгралась той ночью на площади.

Возмущённая, я вскочила на ноги.

— Сударь, вы перешли всякие границы в своих отвратительных предположениях! Если вы и дальше намерены поддерживать со мной знакомство, извольте удержаться как от грубой лести, так и от гнусных намёков! Если вас настолько интересуют подробности моей жизни — отвечу сейчас, чтобы не оставалось недоразумений — я никому не дарила, не дарю и дарить не собираюсь то, что вы называете «благосклонностью» и надеюсь впредь быть избавленной от всех подобных инсинуаций!

Увы, мой порыв не так уж сильно смутил сына синдика, как мне бы хотелось. Он только рассмеялся в ответ и сравнил меня с каким-то хищным животным из южных краёв — я совершенно не разбираюсь в естествознании — даже которое, по его словам, не могло бы накинуться на него с тем же жаром.

— Однако, сударыня, будь по-вашему, — проговорил Дрон Перте, мимо меня подходя к столу и забирая деньги. — Я позволю себе откланяться и предоставить вас судьбе — или тому человеку, которого в вашей жизни нет, не было и не будет, как вы мне любезно растолковали. Надеюсь ещё не раз иметь счастье беседовать с вами как ночью, так и в дневные часы.

Он поклонился, не делая попытки пожать мне на прощание руку, и покинул комнату, а я со вздохом опустилась в кресло, чувствуя себя непонятно от чего не столько рассерженной, сколько разочарованной и подавленной.

— Мне не нравится этот человек, Ами, не нравится! — твердил вампир на пути к дому госпожи Дентье. Он взял с собой бутылку вина и даже смочил в луже на полу платок, чтобы позже отослать это всё в бюро как подтверждение преступных замыслов господина Перте. — Зачем ему тебя усыплять? Зачем ему с тобой заигрывать? Зачем ты ему вообще понадобилась?! Не спорь со мной! — воскликнул напарник, хотя я и не думала возражать. — Он мерзавец, этот Дрон Перте, он положил на тебя глаз, но, адом клянусь, ты ему не достанешься!

Вампир схватил меня за плечи и больно встряхнул, не желая, по-видимому, умерять свою силу, а после неожиданно прижал к себе, да так, что я едва не задохнулась.

— Прости, — вскоре виновато произнёс напарник. Когда говорят о людях, выражение «чуть не задохнуться» применяется фигурально, но вампир и впрямь мог сдавить меня до потери сознания или перелома рёбер. Когда он разжал свою хватку, у меня как раз темнело в глазах и подгибались ноги.