Наталья Авербух - Граница леса

— Фуу! — с отвращением выдохнул Танар. — Ты говоришь как этнограф. Имена, девицы из диких народов, тайные знания…

— Она врёт, — настаивал Ковек. — Она прыгнула в самый центр шара, не в комнату. Двери были заперты магией, наверное, выброс снёс замок.

— Ерунда! — безапелляционно заявил Танар, но дверь всё-таки проверил. Она была полностью лишена всякой магии, но и скрывалась за ней не лаборатория, не кабинет, а малая гостиная для приёма особо важных гостей — если бы в доме Залемрана они бывали. — Тут просто не было никогда никаких замков, ни обычных, ни волшебных. Вот девчонка сюда и кинулась.

— Она прыгнула в самый центр, — не унимался Ковек, — и магия исчезла.

— Ерун… — начал было Танар, но осёкся. Ковек посмотрел на друга, удовлетворённо кивнул, но тут же помрачнел. — Магия исчезла, говоришь… Получается, она ведьма?

— Вот-вот, — поддакнул Ковек. — И опытная, если сумела скрыть поглощённый заряд за считанные мгновения.

— Но ведьма не может пробраться в город! — запротестовал Танар. Ковек пожал плечами.

— Мы мало знаем о ведьмах.

— Но она же вела себя совершенно…

Волшебники переглянулись.

— Кикса!

Дверь в комнату девочки была приоткрыта, и из-за неё доносились ритмические шлепки и хрипловатое пение.

— Ты просто сошёл с ума, — прошептал Танар, подкрадываясь к двери.

— А если это заклинание? — не унимался Ковек.

— Я ничего не чувствую, никаких потоков, — отмахнулся Танар.

— Я тоже, — признал Ковек. — Но в комнате не один маг, а два.

— Ты с ума сош…

— Присмотрись.

Танар последовал совету друга и осторожно заглянул в комнату. Увиденное отвлекло его от мыслей о ведьмах, заклинаниях и ритуалах, хотя именно о них, говоря по совести, и стоило подумать в первую очередь.

Кикса сидела на своей лавке, подобрав под себя ноги, и во все глаза смотрела на Тиселе. Странная варварка, похоже, наполовину распустила шнуровку на штанах, обнажая бёдра, и сейчас танцевала самый дикий танец, который только можно себе представить. Стоя босыми ногами на волчьей шкуре, она опустила руки вдоль тела и качала бёдрами так, чтобы они бились о раскрытые ладони. Верхняя часть тела при этом была совершенно неподвижна, голова запрокинута, а лицо смотрело в потолок. Бёдра качались быстрее и быстрее, пение становилось всё пронзительней и злее, пока не перешло в протяжный вой. Тиселе подпрыгнула, хлопнула в ладоши и перекувырнулась в воздухе.

— Красиво, — услышали волшебники мягкий голос девочки. — Так у вас поют в минуту опасности?

— Так поют девушки, — без малейшего акцента возразила варварка на языке королевства. — Когда-то… очень давно эту песню спела девушка, которую звали также, как и меня. А после этого мой народ пришёл с юга на север и запад, и превратил в пастбища селения слабых людей.

— Слабые люди — это имперцы? — уточнила Кикса. Тиселе помедлила и кивнула.

— Да. Люди тесных стен называли их именно так.

— Мне говорили, что когда-то империя была очень сильна, — неуверенно сообщила девочка. Ведьма — а теперь не было в этом сомнений — беззаботно отмахнулась.

— Это было давно. Сейчас они так слабы, что никогда не дерутся сами, а зовут на помощь твоих соплеменников.

— Во шпарит! — не удержался Танар. — А перед нами-то притворялась!

— Тш-ш! — шикнул Ковек. — Смотри! Она вся светится от магии, пока говорит.

— Никогда о таком не слышал!

— Тш-ш!

Тиселе, казалось, ничего не услышала, а Кикса быстро потеряла интерес к истории.

— Эту песню тоже перевёл этнограф? — спросила она. На этот раз Тиселе молчала долго. Потом кивнула. — Спой.

— Он пел эту песню моей матери, — хрипло призналась ведьма. — Много песен. Переводил и пел словами своего народа. Она запомнила.

— Да, ты уже говорила! — отмахнулась Кикса. — Споёшь?

Тиселе ответила на степном языке.

«Хоть звезду с неба, маленькая сестричка», — перевёл Ковек. Он не знал, что так отвечают капризным детям старшие братья и сёстры. Он не знал, что братьев и сестёр у Тиселе не было.

Медленные покачивания бёдрами, тихий голос, сплетающий понятные слова и чужеродный ритм. Тиселе начала негромко, мечтательно, как будто описывала своё самое заветное желание. Но после первого же куплета голос сделался громким пронзительным, ритм сломался, казалось, девушка кого-то обвиняет.

— Женская радость — растить детей;

Детская радость — встречать гостей;

Девушка друга сердечного ждёт,

Юноша ворога смело убьёт.

Взрослый мужчина, седлай коня!

Взрослый мужчина, поймай меня!

Нет покоя ни днём, ни ночью,

Меня найти и убить ты хочешь!

Но ветер ходит под седлом,

Тебе ль тягаться с таким скакуном?

Загонишь коня, загонишь другого,

Из шкуры выйдет ветру попона!

У водопоя меня лови,

От хитрого слова смерть прими!

Враги окружают, враги крадутся,

Враги твоей алой крови напьются!

Перекувырнувшись, как и в прошлый раз, ведьма как будто зависла в воздухе вниз головой, и посмотрела в глаза подглядывающим в щёлку волшебникам. Тяжело посмотрела, словно угрожала. Но миг пропал, и девушка приземлилась на волчью шкуру.

Широко зевнула, по-кошачьи демонстрируя клыки и узкий, гибкий язык. Сонно сощурила глаза.

— Я устала, маленькая сестричка, — объявила ведьма. «Маленькая сестричка» было произнесено на степном языке. — Чтобы попасть сюда, я шла день и ночь, забыв про усталость, не надеясь на отдых. Ты позволишь мне спать в твоём присутствии?

Кикса растерянно кивнула. Она во все глаза смотрела на девушку, и в её взгляде было очень мало страха, но очень много раздумий и какой-то странной, плохо скрываемой надежды. Ведьма снова зевнула и свернулась клубком.

— Ты очень добра, — пробормотала она и как будто в самом деле уснула.

— Во-первых, — рассудительно сообщил Ковек по дороге обратно в лабораторию, — ничего эта ведьма Киксе не сделает.

В подобном успокоении нуждались оба юноши, так как капризная девчонка сделала вид, что не понимает подаваемых ей от дверей знаков, и покидать комнату отказалась. Звать её вслух волшебники не рискнули: побоялись разбудить ведьму. Вдруг она первым делом набросится на Киксу?

— И вообще она спит, — мрачно поддержал Танар. Обстоятельства заставляли его чувствовать себя дураком, и это было крайне неприятное чувство.

— И вообще она спит, — подтвердил Ковек, не замечая иронии приятеля. — Слушай, Танар, ты раньше ведьму когда-нибудь видел?

Танар поморщился.

— Ну, видел. Раз в детстве. Старуха свихнувшаяся. Бормотала всё время и скалилась.

— И я видел. Раза три, наверное.