Маргарита Дорогожицкая - Тени забытой шестой

— Эй! — крикнула я. — Здесь есть кто-нибудь?

Комната была без дверей. Меня охватил страх. А вдруг я умерла?.. И это все?.. Но чем тогда это может быть, даже если я умерла? Я ведь вижу, слышу, ощущаю, думаю, в конце концов! Окно! Надо подойти и выглянуть в окно! Позвать кого-нибудь! Найти точку отсчета. Я шагнула к стеклянной стене и толкнула оконную раму. Огромное синее небо, опрокинутое на землю. В лицо полетели водяные брызги, оглушая ревом водопада. Я стояла на краю земли. Узкий балкончик висел над бездонной пропастью, вдаль уходила бесконечная горная гряда, над которой в синем атласа неба кто-то пришпилил солнце, а над головой плакала и ревела голубая река. Пораженная, я стояла и не могла собрать мысли воедино. Как я здесь оказалась? Надо вспомнить. Надо собраться.

— Эй! Ау!

Комариный писк. Бесполезно. В таком шуме я не слышала и саму себя… Но тут заметила, что балкончик опоясывает стену и ведет… Куда он ведет? Вцепившись в перила, я двинулась сквозь водяные брызги, выверяя каждый шаг. Порывы ветра были такими сильными, что грозили оторвать меня от земли и унести прочь. А вдруг там, за поворотом, бездна? Но нет. Вынырнув из тумана, я обнаружила еще одну балконную дверь. Толкнула ее. Вошла. Это была библиотека. Или кабинет? В три или четыре раза большее пространство, чем спальня, сплошь уставленное книжными шкафами. Камин, пара удобных кресел, как будто ждавших собеседников, которые придут и уютно устроятся в их объятиях с бокалом вина. Вина?.. «Выпейте вина, ваша светлость» Горечь во рту… Рядом стоял раскрытый сундук… странно знакомый. И тут я вспомнила. Они! Оба! Мерзавцы! Лу и этот ущербный недоносок, мнящий себя святошей! Он держал, а она поила меня… Разыграли спектакль, а потом напали!.. Силы оставили меня, я осела на пол библиотеки, глядя в пустоту.

Как же так? Как это могло произойти? Я была в шаге от… От всего! У моих ног лежал весь мир, Орден Пяти покорно склонил голову перед моей волей, а моя власть простиралась до лика Единого, готовая стереть его и нарисовать собственное лицо… Где же зеркало? Меня лишили всего, даже этого… Мир окрасился в багровые оттенки бешенства, пульсируя одной-единственной мыслью — убить! Реальность разлетелась кровавыми брызгами. Я заметалась по комнате, круша все, что попадалось под руку; сбрасывая и топча книги; выдергивая страницы; воя, словно раненный зверь; зубами разрывая то, что не поддавалась; сбивая кулаки в кровь о равнодушные стены моей темницы, чтобы в конце концов, обессилев, не свалиться на пол. Из последних сил я поднесла руки к лицу и ощупала его. А вдруг мерзавец изуродовал не только реальность, но и мое лицо? Ревнивый ублюдок, что лишь распаляется желанием, но не может удовлетворить свою похоть! Собака на сене!

Пальцы застыли на щеках. Я заметила конверт, воткнутый в крышку сундука, словно насмешливая записочка от тайного влюбленного. На карачках доползла до сундука и дрожащей рукой взяла конверт. Достала письмо.

«Сим письмом официально уведомляю вашу светлость, что вы мертвы. Проклятая Шестая, светлая вояжна Хризокола от земель Гуннхальда, Сверига, Дейсона и Ланстикуна, умерла 16 июня 949 года от Великого Акта. Ее свадебный экипаж взорвался через несколько минут после того, как въехал на площадь перед Штефским собором. Кара Единого настигла еретичку и колдунью, божий суд состоялся. Посему разъясняю Его приговор.

Отныне нет у тебя будущего, нет имени, нет свободы. Есть только бесконечное настоящее, в котором ты будешь искупать свои грехи. Я оставляю тебя наедине с твоей собственной памятью. К твоим услугам восточное и южное крыло Соляного замка. Ты не будешь знать нужды и голода, и даже те книги, что ты презрительно отвергла, когда была живой, я оставляю тебе, ибо знаю, что не телесный голод, а жажда иного рода будет терзать тебя. Верю, что ты найдешь успокоение в молитве и искреннем раскаянии. Верю и знаю, что больше ты никому не сможешь причинить вреда. Верю и надеюсь, что однажды мы встретимся, и ты вспомнишь. Верю и люблю, а потому нарекаю тебя новым именем — Любовь»

Я разорвала письмо на мелкие клочки, медленно и тщательно, не видя ничего из-за слез.

Но мертвым плакать не положено. Надо успокоиться. Поднять перевернутое кресло. Смахнуть с него осколки. Сесть. Обдумать. Оценить все преимущества нового положения… Вот тут и скрывался подвох. Я так часто умирала и воскресала в новом обличье, что хоть тыквой меня назови, не поморщусь. Но это был мой выбор, пусть и продиктованный внешними обстоятельствами, а сейчас все решили за меня. Сейчас, когда у меня осталось так мало времени! Хрупкое самообладание треснуло, и я взорвалась очередной вспышкой отчаянного бешенства. Взорвать?!? Меня? Чтоб он сдох! Фанатик клятый! Шакал трусливый!

Умерла. Умерла. Меня нет. Ничего нет. Умерла. Умерла. Все умрут. Никого не станет. Умрут. Умрут. И Антон тоже умрет… Эта мысль сломала последнюю линию обороны рассудка.

Я обнаружила себя стоящей на балконе. Бездна манила. Один шаг — и все. Пусть утрется. Я умру. Уже умерла. Так какая разница? А вдруг обрету крылья и улечу? Туда. Я широко расправила руки и шагнула вперед.

В лицо ударил ветер и швырнул меня назад. Что за демон! Я хочу умереть! Им всем назло! Упрямо стиснув зубы, я схватилась за перила и попыталась встать. Но ветер словно обезумел. Он выл и плевался брызгами в лицо, заталкивая меня обратно. Монашеское одеяние намокло и тянуло к земле. Отпущенное мне время стремительно утекало сквозь пальцы, истончаясь и делаясь невесомым. Я сидела, привалившись к стене, задыхаясь от ветра и собственных слез, которые он бросал мне в лицо. Ладно. Ладно. Я обрушу на этот клятый мир всех демонов! Разрушу до основания этот клятый замок, сожру с потрохами его владельца, изотру эти горы, иссушу эту реку, а ветер!.. Что делать с ветром, я так и не придумала. Наревевшись, уползла обратно в свою конуру и заснула.

Демонов не было. Я тщетно пыталась воззвать к ним, разозлиться, отпустить ту тьму, что скрывалась в моей душе, но вокруг меня как будто образовалась безжизненная пустыня. В ней тонул мой глас вопиющего, и неожиданно пришло озарение, почему так. В замке не было людей, чтобы услышать. Рядом со мной никого не было, а демоны… Их сила зиждется на человеческих пороках. А что за пороки могут быть, если ты одна? Грешить можно только в глазах других. И в глазах Единого, которого нет. Вот в чем был подлый замысел этого фанатика! Но если в замке никого нет, то я умру от голода? А с другой стороны, зачем Тиффано так изгаляться, чтобы умертвить меня? Наверняка, где-то есть припасы. Он же писал, что в моем распоряжение два крыла замка. Надо все обследовать и поискать еду. Желудок сводило от голодной рези. Благо, хоть смерть от обезвоживания мне не грозила.