Маргарита Дорогожицкая - Тени забытой шестой

— А ну вставай, козлина кысячья! Открывай глаза!..

— Он не проснется еще тридцать пять часов, — пропела мне довольная Искра.

— Разбуди его!..

— Тогда его нервная система не выдержит, и он сойдет с ума. Будить? — с готовностью спросила она.

Злость остыла.

— Нет, — буркнула я. — Пусть дрыхнет.

Солнце алело на востоке, готовясь залить летней жарой весь мир. Весь этот безумный мир. Я сидела в Белом саду, ковыряясь в соли. Скоро рассвет. Кыся упоминал, что собирается утром уехать. Скоро его хватятся. Придут сюда. Увидят своего драгоценного хозяина дрыхнущим. Не смогут добудиться. Решат, что я его заколдовала. Хотя… если так подумать, то это было недалеко от истины. Надо было привести мысли в порядок. Времени мало. Новые планы роились подобно тем самым стрекозам, созревая и лопаясь, вновь возникая и пожирая неудачливых конкурентов.

— Искра Соль-Шесть-Хриз, расскажи мне… про себя.

Мой вопрос привел отражение в замешательство, а потом она начала перечислять цифры и сыпать непонятные словами.

— Стоп. Начнем с простого. Ты питаешься безумием?

— Нет.

— Хм… А кто мне канючил?.. Накорми нас… Мы так голодны… — передразнила я ее.

— Мы питаемся знанием. Верой. Выдумкой. Ложью. Опытом. Памятью.

— И?.. Безумием тоже?

— Безумный человек продуцирует знания в большом количестве, — дипломатично ответила Искра.

— Но?.. Демон тебя раздери, хватит юлить! Отвечай коротко и ясно.

Она с готовностью засыпала меня непонятными словами и терминами, словно погребая под соляной лавиной. Я сдалась.

— Ладно, — махнула я рукой. — Говори так, чтобы было понятно. Что с безумием? Ты можешь им питаться, правильно?

— Можем. Безумие вкусное. Но опасное. Нестабильное. Нужен Источник для очистки.

— Так… То есть ты нажралась моего безумия?.. И теперь хочешь, чтобы я отправилась с тобой к Источнику?

Искра ничего не ответила.

— Эй! Ау, я с тобой вообще-то говорю!

— Наши функциональные возможности ограничены. Мы не можем покинуть замок.

— Почему ты все время говоришь о себе во множественном числе?

— Нас много. Отражений много. Записанных разумов.

От этих слов мне сделалось не по себе. Как будто я говорила с неким уродливым созданием, сшитым из обрывков чужих душ… многоликим призраком.

— Но твое главное отражение?.. Это же Шестая? Моя прапрапра… какая-то там пра-, верно?

— Да.

— Вот и говори от ее лица. Итак, почему ты не можешь покинуть замок?

— Не могу.

— Почему?

И снова жалящие соляные кристаллы непонятных слов, сплетающихся в сеть. Я барахталась в ней какое-то время, тщетно пытаясь понять, но потом сдалась.

— Ладно. Спрошу иначе. Можно ли что-то сделать, чтобы отвязать тебя от замка?

— Я и есть замок. До некоторой степени.

— Что?

Искра терпеливо повторила бессмысленную для меня абракадабру. Я застонала и стукнула себя по лбу ладонью.

— Я питаюсь знанием, — повторила Искра, решив смилостивиться и перейти на понятный мне язык. — Ты это и так знаешь, но не осознаешь. Я покажу. Знание… разное. Полет стрекозы.

Соль передо мной зашевелилась и стала собираться в гигантскую стрекозу, которая неуклюже взмыла в воздух.

— Человеческий разум продуцирует знания. Обычный человек может увидеть полет, запомнить его. Кроха информации. Она не изменяется. Существует долго и стабильно, но мало мне дает.

Стрекоза, тяжело громыхая крыльями, пролетела мимо меня и начала возвращаться, делая крюк над бездной.

— Другой человек, со сдвинутым восприятием, например, художник, может усмотреть в полете красоту и запечатлеть ее сквозь призму собственного таланта.

Стрекоза в воздухе начала меняться, ее крылья разливались всем цветами радуги и выписывали в воздухе причудливые узоры. Теперь ее полет стал грациозным и отзывался странным томлением в груди, несбыточной мечтой… Я почему-то вспомнила Мартена и его дурацкие поделки.

— Это знание уже обладает энтропийной силой, потому что отзывается в других человеческих разумах по-разному. Такое знание способно в свою очередь продуцировать новое знание. То, что сейчас пришло тебе на ум, Шестая.

— То есть?

— Мечта. Пытливый человеческий разум, еще более сдвинутый, может попытаться понять, как летает стрекоза. И создаст… модель.

Стрекоза исчезла, вместо нее появились контуры и точки, словно я видела упрощенный остов насекомого. Вся конструкция двигалась, обтекаемая внезапно сгустившимся воздухом, который завихрялся в формулы и цифры.

— И вот это знание уже дает мне больше. Оно дает воспроизводимость мира. Еще один разум создаст подобие стрекозы, чтобы летать самому.

Стрекоза обрела металлические очертания и увеличилась в размерах еще больше, превращаясь в летающий экипаж. Мартен бы оценил, я же поморщилась.

— Знания преумножились, однако выросла и энтропия. Усложнение. Еще один разум попытался бы…

— Стоп! Это все очень интересно, однако давай вернемся к практическим вопросам…

— Подожди, — неожиданно перебила меня Искра. — Вся сложность в том, что разумов много. Они взаимодействуют между собой. Мир усложняется, однако представления людей слишком разнятся. Входят в конфликт. И когда восприятие слишком отличается, возникает…

— Нулевой всплеск? — предположила я нетерпеливо.

— Нет. Разум становится нестабильным.

— Безумие?

— Да. Однако… посмотри сама, как безумец может воспринимать все ту же стрекозу…

Насекомое начало плавиться, подобно воску, приобретая уродливые очертания. Лапки обросли лезвиями, защелкали в воздухе, распарывая воображаемую плоть. Чудовищные глаза горели злобой и гипнотизировали. Я сморгнула, и все исчезло. Стрекоза стала золотистой, сказочно прекрасной, однако разделилась на две подобные, которые в свою очередь сделали то же самое. Они множились и жужжали над ухом, и голова пошла кругом. Я снова прикрыла глаза, чтобы вновь открыв их увидеть, как мои собственные руки исчезли, превратились в лапки, а на спине появились прозрачные крылья. А потом я… взлетела. Ощущение полета действительно было таким желанным и острым, как глоток свободы после рабского ошейника.

— Это… было на самом деле? Я летала? Или только думала, что летаю? — спросила я погодя.

— А есть разница?

— Есть. В первом случае я могу перелететь через ущелье и сбежать.

Искра помедлила, потом уплотнилась до невероятно четких очертаний и присела рядом со мной моей полной копией.

— Твои знания, Шестая, намного превосходят мои, а накопленное безумие невероятно сытное, хотя мне и придется долго его… переваривать. Мои силы восстановились на шестьдесят три процента от первоначально возможных. Ты можешь покинуть замок любым способом, каким пожелаешь. Но делать это не рекомендуется.