Маргарита Дорогожицкая - Тени забытой шестой

— Пошли в сад, — увивалась она вокруг меня, и от этого мельтешения рябило в глазах и начинала побаливать в висках.

— Нет, — ответила я, перегибаясь через перила и всматриваясь в бездну. — Прыгнуть, что ли?..

— Зачем? Тебе нельзя, Шестая!..

— Мне уже все можно, — протянула я насмешливо. — Кстати, ты же обязана мне подчиняться, верно?

— Я создана для защиты и… — заюлила она.

— Отвечай на мои вопросы только «да» или «нет», — оборвала я ее.

— Да… — тихое эхо сквозь шум воды.

— Ты способна убить человека?

— Нет.

— Хм… А как же нерожденные близнецы?

Искра молчала.

— Чего молчишь?

— Ты приказала отвечать только «да» или «нет». Твой предыдущий вопрос не предполагает однозначного…

— Хватит уже выкобениваться! — не выдержала я и тут же поправилась, напустив на себя строгий требовательный вид. — Отвечай кратко и по сути!

— Плод до двенадцатой недели может быть абортирован по желанию матери или медицинским показателям, — отчеканила Искра. — Он не считается разумным.

— Ладно, допустим. А если я прикажу тебе убить человека?

— Я не смогу выполнить твой приказ, Шестая.

— Но ты можешь причинить вред человеку?

— Нет. Мои возможности ограничены.

— Ну хорошо… А причинить пользу ты можешь?

Она мигнула и погасла, превратившись в темное облачко, которое висело у меня над головой и неприятно потрескивало грозовыми разрядами. Теперь заныло не только в висках, но и в затылке.

— Ну ты же причинила добро Луиджии и императору, верно? — напомнила я раздраженно.

— Шестая, я не могу управлять материей, ты должна была это уже понять. Но я могу влиять на разум человека и через него воздействовать на материальный мир. Луиджиа все сделала сама, я просто направила ее мысли в нужную сторону…

— Вот как?.. — задумчиво протянула я. — Но на мысли Кысея ты влиять не можешь?

— Нет. Не могла влиять и на твои, когда ты носила символ. Неприкаянный тоже не мог, но сейчас может. Поэтому тебе нельзя покидать…

— А что там с твоими снами? — перебила я ее.

— Я сплю. Вижу сны. Их отголоски могут проникать сквозь церковную защиту. Восстанавливаю силы. Потратила почти все, чтобы достучаться до тебя, когда Тиффано вновь запечатал тебя…

— Искусственный разум может спать?

— Сон — это ближайшая доступная тебе аналогия. Я перевариваю безумные знания, накопленные ранее. Процесс медленный и отчасти схожий с тем, что происходит в Источнике.

— Неприкаянный тоже спит?

— Не знаю. Возможно, да. Раньше нет. Он очень близко, ближе, чем ты думаешь, Шестая.

Я продолжила допрос, выведывая все детали. В голове медленно созревал план. Однако слабым местом в нем оставался Кысей. Было ясно, что этот упертый святоша ни за что не согласится отпустить меня, обязательно попытается помешать, влезет со своим спасением. Искра твердила, что мне ни в коем случае нельзя быть вместе с Кысеем, уж тем более, кувыркаться с ним, пугала перерождением и прочими непонятными вещами, смысл которых наотрез отказывалась объяснять. Не могла она и внятно пояснить, чего хочет от меня. Я уже знала, что мое безумие питало ее. Вернее, не только безумие, но и все те знания, накопленные предыдущими поколениями Шестых, которые иногда всплывали в моем сознании в виде неожиданных прозрений. Все вертелось вокруг знания. Когда случилась катастрофа, мир погряз в безумии, часть знаний была безвозвратно утеряна, но то, что сохранили, запечатали в братьях Ордена Пяти. Живые носители великого знания, которое когда-нибудь вновь могло пригодиться. Эти идиоты сидели на своих тайнах, словно курица-наседка на золотых яйцах, не понимая, что из них ничего и никогда не вылупится. Мертвое знание. В этом Искра со мной не соглашалась, ее трепет перед знанием начинал раздражать, как и дутая набожность церковников. Я чувствовала себя обманутой и преданной. Единого нет, есть помешанная Искра, дурацкие никому не нужные знания и глупые церковники, устраивающие танцы с бубном вокруг Источника… И вишенкой на торте был бродящий где-то в ночи Неприкаянный.

Мне удалось вырвать из Искры, где святоши прячут Источник. Мерзавка юлила и пыталась запутать меня цифрами, пока я не потащила ее в библиотеку. Там достала атлас и карты, разложила их перед Искрой и потребовала, чтобы она прямо на них указала, где Источник. Она молча тыкнула в Южное море. Я взбеленилась.

— Хватит водить меня за нос!

— Он там.

— Где там? Под водой? — призвала я на помощь всю оставшуюся выдержку.

— Нет. На острове.

Я вгляделась в карту. Ничего.

— Нет тут никакого острова.

— Есть. Источник там.

— С какого перепуга церковники запрятали Источник на острове? Как они собирались его охранять? Ведь проплывающие мимо суда непременно заметили бы землю, ненанесенную на карту, пошли бы разговоры…

— Никто не возвращался.

— Вот как?.. Почему?

— Потому что Неприкаянного нет рядом, но Источник продолжает… работать.

— Выражайся яснее! — прикрикнула я на нее. — Сводит людей с ума?

— Можно сказать и так.

Я погрузилась в размышления, водя пальцем по голубой глади карты. Ненавистное море. Неужели мне суждено сгинуть в его водах? А мне еще там проклятое золото искать. Стоп!

— А где моя прапрапрабабка Хризолит спрятала награбленное? Уж не на том ли самом острове?

Искра тяжело вздохнула и засверкала грозовыми разрядами.

— Отвечай!

— Да…

— Почему мне каждое слово приходится вытаскивать из тебя клещами? Уясни себе, Любочка, я не останусь в замке, но обещаю вернуться, слышишь?

Она заколыхалась облаком.

— Нет. Невозможно. Ты сгинешь там, Шестая.

От ее печального голоса у меня засосало под ложечкой. Я вспомнила, что не ела целые сутки. Не сейчас, потом, успею. От голода кружилась и раскалывалась голова.

— Если ты мне поможешь, то я вернусь и накормлю тебя, обещаю. Ты же знаешь, что я всегда держу слово. Хватит кукситься. Помоги мне.

— Шестая похитила Источник и повезла вместе с награбленным золотом в Норвштайн. Однако по пути что-то случилось. Возможно, постарался Неприкаянный. Мне неизвестно, что и как, предполагаю, началось перерождение. Корабль затонул вместе с Источником.

— Ты же сказала, что он на острове!

— На острове. Сейчас уже на острове.

Эти словесные танцы с Искрой меня порядком утомили. Я заснула в библиотеке, уткнувшись в разложенные на столе карты и атласы. И снилось мне море. Бескрайнее, отвратительно-серое, холодное. Я качалась на волнах, стоя на палубе корабля. Где-то вдалеке пыталось взойти солнце. Его лучи тщетно искали себе дорогу в густых сизых облаках и не находили ее. Солнце тонуло. Серая плесень безумия разъедала просмоленную древесину корабля. Бежали и прыгали в море жирные крысы. Их писк стоял в ушах. Корабль уходил под воду. Вместе с ним тонула и я…