Элвин Гамильтон - Наследие джиннов

Целитель поморщился, втянув воздух сквозь зубы.

— Что это с тобой приключилось?

— Да так, небольшой взрыв…

— Ну, ничего особо страшного, — с облегчением сказал он, присмотревшись. — Для дочери джинна, созданного из чистого огня, любые ожоги — ерунда.

— Кстати, ты давно вернулась, Хала? — спросила Шазад.

В ответ девушка с золотой кожей молча кивнула на свою одежду, грязную и окровавленную. Глупый вопрос: ясно, что только что, не успела даже переодеться.

— Мы опоздали… — вздохнула она. — Она уже арестована. Странно для оборотня, должна была продержаться дольше. Та же Имин целых две недели протянула, а этой, должно быть, хитрости не хватило. По слухам, её держат в Фахали и будут судить. Я за подмогой вернулась — если поторопиться, можно успеть до того, как её повесят, покопаться в их мозгах, и…

— Это не та, с багровыми волосами? — перебила я. Хала только теперь удостоила меня взгляда. — Демджи… — Слово до сих пор странно ощущалось на языке. — У неё ещё лицо всё время менялось…

— Ты видела её?! — Глаза девушки вспыхнули, она подалась вперёд, сверкнув золотом в свете костра.

Однако следующие мои слова заставили её застыть на месте.

— Галаны прострелили ей голову.

Общее радостное настроение тут же потухло. Блестящее металлическое лицо Халы окаменело.

— Почему же тогда ты вернулась живая? — сухо процедила она.

Я должна оправдываться? Ещё чего!

— Потому что мне голову не прострелили.

Презрительный оскал демджи напоминал драгоценный гребень матери Тамида из золота и слоновой кости. Хала сделала мне жест продолжать, и я невольно впилась взглядом в её руку, на которой не хватало двух пальцев.

— Таращиться нехорошо, — заметила она, и рука приобрела нормальный вид. Рядом из песка вылез большой чёрный жук, забрался на мою ногу и пополз вверх. — А ещё нехорошо бросать друзей, спасая собственную шкуру!

Я брезгливо прихлопнула жука, но вместо него тут же возникло ещё несколько, потом каждый из них тоже размножился, и вскоре назойливые копошащиеся насекомые облепили всё моё тело. Вскочив, я принялась вертеться на месте, стряхивая их с покрасневшей и зудящей кожи.

— Хала, прекрати сейчас же! — Голос Шазад прозвенел как стальной клинок.

Жуки мгновенно исчезли, будто их и не было. Я вспомнила, что она говорила про демджи, способных насылать наваждения. Очевидно, Хала как раз из таких. Жуть, да и только!

— У нас принято выручать своих, — угрюмо буркнула золотокожая, внимательно рассматривая свои ногти.

— Она старалась, — раздался за спиной тихий голос Жиня.

Он вышел в круг света от костра, тяжело опираясь на плечо Ахмеда. Усталый и измождённый, но живой. Стоял и смотрел на меня. Я дёрнулась с места, будто притянутая к нему верёвкой… или как стрелка компаса, магически связанного с другим. Однако прежде чем успела вскочить на ноги, раздался истошный визг, и на шею Жиню бросилась Далила, восторженно тараторя что-то по-сичаньски и заливая ему рубашку слезами радости. Вокруг уже собирались любопытные со всей широкой поляны, закидывая младшего принца вопросами и приветствиями.

— Эй, не напирайте! — забеспокоился Бахи. — Он ещё только встал на ноги.

Постепенно толпа схлынула, возвращаясь к своим кострам и тарелкам, и Жинь повернулся к Шазад.

— Генерал… — начал он. Голос звучал ещё хрипловато после болезни, но тон был хорошо знаком. Точно так же он называл меня Бандитом.

— Какой я тебе генерал! — улыбнулась девушка, осторожно обнимая его, чтобы не нарушить повязку. — Ну, кто обещал: «Только осмотрюсь — и назад», а?

Друзья собрались вокруг Жиня, загораживая меня от него. Послышался смех. Я сидела у костра и думала, что ему скажу. Кто я такая здесь, в лагере? Да и он не тот, кем представлялся мне в пустыне, опять чужой для меня. Эти люди уже готовили вместе восстание, когда я ещё тренировалась в стрельбе по жестянкам.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметила Хала. Она не стала обнимать Жиня, но в отблесках костра было видно, что даже её жёсткое, будто отлитое из золотистого металла лицо немного смягчилось. — Вернулся живой, и ладно.

— Мне спасибо скажите, что живой, — пробурчал Бахи с полным ртом. Курчавый целитель продолжал есть даже стоя.

— Святые отцы делают свою работу во имя Всевышнего, не за спасибо от смертных, — подмигнул Жинь, отводя от меня взгляд.

— Вот и хорошо, что я не доучился! — усмехнулся в ответ Бахи, стрельнув хлебной крошкой в Далилу.

— А ещё спасибо Амани, что притащила тебя живым, — добавила Шазад.

Лучше бы она молчала… Я наконец встретила его взгляд. Два месяца вместе в песках, ложь, недомолвки, секреты… В его глазах светилось понимание, что на этот раз я его не бросила, как тогда в пивной, лежащего лицом в тарелке. Спасла от галанов, спасла от кровожадных гулей.

— Ладно… — Хала обняла за плечи Далилу. — По крайней мере одного демджи тебе удалось привести в лагерь.

Я не сразу осознала, что она кивает на меня. Собравшиеся в круг обернулись, все внезапно замолчали.

— Демджи? — непонимающе нахмурилась я.

Ахмед с удивлением глянул на Жиня, они обменялись быстрыми фразами на певучем сичаньском наречии.

— Между прочим, невежливо говорить о ком-то на языке, которого он не знает! — бросила я громко, вскакивая на ноги и совсем забыв о почтении к принцам. Тарелка с едой опрокинулась на песок.

— Амани, — мягко произнёс Ахмед, — садись, успокойся…

— А если мне не хочется? — Я не знала ещё, что скажу, но говорить уж точно собиралась стоя. Мой взгляд впился в глаза Жиня. — Лгать грешно!

Он печально вздохнул:

— Мне не светило попасть в рай ещё задолго до встречи с тобой…

— С чего вы вообще взяли, что я…

— Не обманывай себя, Синеглазый Бандит, — произнёс Жинь сухо и как-то отстранённо. — Я знал, что ты демджи, ещё когда считал мальчишкой. Твои глаза… — Мои предательские глаза! Волосы Далилы, глаза Имин, кожа Халы… Метка джинна! — Когда я услышал о твоём отчиме, то понял, что ты и сама ничего не знаешь. Демджи, если знает о своём происхождении, никогда не назовёт отцом человека.

Я глянула на двух демджи рядом с ним. Далила смущённо прикусила губу и смотрела на меня сочувственно. Во взгляде золотокожей Халы светилось явное злорадство. Казалось, она готова захлопать в ладоши.

— У галанов такие же глаза! — горячо возразила я.

Жинь покачал головой:

— У северян они голубые, бледные, как вода, а твои — как металл синего каления. Да и не только это… — Он прищурился, вглядываясь мне в лицо. — Ты ведь знаешь старые сказки лучше меня. Вспомни — джинны не умеют лгать… как и их дети. Клянусь чем угодно: ложь ни разу в жизни не слетала с твоего языка!

Я невольно расхохоталась во весь голос, так что вздрогнула даже невозмутимая Шазад.