Элвин Гамильтон - Наследие джиннов

Ах вот оно что! Я-то думала, история с носом случилась в каком-нибудь портовом кабаке. Ну, хоть тут не соврал — и впрямь мираджийская девица виновата.

Далила между тем продолжала:

— Жинь надеялся, что брат хотя бы уцелеет в поединках и тогда мы все уедем в Сичань… — Она обвела рукой лагерь. — И вот чем всё закончилось.

— А почему Жинь сам остался здесь?

— Он всегда защищал Ахмеда, ещё с детства. Когда того дразнили… — Далила замялась, переводя с сичаньского. — Ну вроде как грязным иностранцем… Жинь тут же кидался в драку. Вот и теперь… Хотя мне кажется, он так и не простил брату любви к чему-то вне нашей семьи… Впрочем, сейчас он, наверное, лучше понимает Ахмеда. — Она бросила на меня лукавый взгляд, и мои щёки вспыхнули.

— Мы с Жинем не… — запинаясь, пробормотала я. — У нас не…

— Даже не пытайся вы-ы-ыговорить, — насмешливо протянула она, — лгать грешно! — Расхохоталась и убежала, перепрыгивая через костры.

Начинало смеркаться. Шазад должна была уже покончить с воинскими занятиями, и я направилась к нашему шатру — вернее, её шатру. В первую ночь, когда выяснилось, что я демджи, сопротивляться уговорам Ахмеда не было никаких сил, и я отправилась спать к Шазад, а потом так и осталась. Она пока меня не выгоняла и даже поделилась одеждой, которая теперь валялась грудой на полу, отгораживая мой угол от идеального порядка в жилище воительницы. Я чувствовала себя почти как дома.

Поднырнув под полог шатра, я едва успела увернуться от комка ткани, летевшего в лицо.

— Лови! — запоздало бросила Шазад.

Я нагнулась и развернула шикарный халат из золотистого шёлка с алым шитьём.

— Зачем?

— Как это — зачем? — удивилась она. — Сегодня редкий случай, когда надевают всё своё самое лучшее.

Воительница уже успела нарядиться к Шихабу. Она была само совершенство: чёрные волосы уложены тугими кольцами, золотые заколки на халате, затмевающем своей сочной зеленью деревья оазиса, сверкают в багровом сиянии заката.

— Моё самое лучшее пришлось бросить… — вздохнула я, в восторге гладя пальцами роскошное шитьё. Не халат, а настоящее волшебное оперение райской птицы!

— Значит, не своё, а своих друзей, — улыбнулась Шазад. Друзья… Я снова вздохнула, вспомнив о Тамиде. — Если этот не нравится, у меня есть другие, — спокойно добавила она, заправляя выбившуюся прядь за ухо.

— Имин ещё не вернулась? — Как бы ни уверяла Далила, я тревожилась за желтоглазую демджи, отправленную в стан врага. Не постигла бы её судьба той красноволосой.

— Нет, — нахмурилась Шазад. — Подождём до конца Шихаба, а завтра пойдём выручать.

— Кто? — Я начала переодеваться.

— Мы с Жинем… и ты, если хочешь.

Мои руки застыли на полах халата.

— Вообще-то, — робко заметила я, — мне велено оставаться в лагере, пока не овладею своими способностями.

Шазад насмешливо фыркнула:

— Ты что, так и собираешься вечно от него бегать? Жизнь коротка, особенно в нашем положении…

— Думаешь, стоит рискнуть?

Последний луч солнца скрылся за горизонтом, и наступила священная ночь Шихаба, напоминание о самой первой ночи, когда Разрушительница принесла с собой тьму. В прошлом году в Пыль-Тропе веселились до упаду. Тамид кружил меня на месте, и под конец мы оба едва держались на ногах от танцев и выпивки. Так продолжалось до полуночи, когда мир, как всегда, погрузился в полный мрак, а потом луна и звёзды вернулись, и мы молились до самого рассвета. Но всё это не шло ни в какое сравнение с празднованием здесь, в лагере мятежного принца. Гирлянды фонарей исчертили рощу так густо, что ветви и листья терялись в их радужном сиянии. От фиников и прочих сладостей, наваленных на широких блюдах, слипались пальцы. Воздух был пропитан ароматами приправ и жареного мяса, и даже ночной ветер из пустыни был напоён какой-то особенной жизнью.

Новый халат, перепоясанный платком, приятно освежал кожу прохладой тонкого шёлка и муслина, я не могла налюбоваться его изящными складками, которые так удачно подчёркивали фигуру. Конечно, такими формами, как у красотки Шазад, я похвастаться не могла, но и за мальчика меня в этом наряде никто бы не принял, особенно когда Шазад расстегнула мне три верхние пуговки. Я пыталась было сопротивляться, но врождённых бойцовских качеств не хватило, и пришлось сдаться на милость воительницы. Думала, она хочет превратить меня в такое же ухоженное чудо, как сама, но, когда потом взглянула в зеркало, просто обомлела.

Полурастрёпанные волосы ложатся волнами на плечи, будто их треплет песчаная буря, губы кроваво-красные, сверкающие синие глаза густо подведены чёрным — даже страшно становится за того, кто угодит под их огонь. Настоящая мятежница!

Мы переходили от костра к костру, обмениваясь приветствиями и болтая о том о сём. Медовые лепёшки, сладкое вино… Невдалеке я заметила Жиня с сестрой. Они играли в какую-то игру, и он с хохотом поднимал руки, сдаваясь. У одного из костров я увидела двух больших кошек, голубую и серую с синими кисточками на ушах. Наклонилась, чтобы погладить… и испуганно отдёрнула руку: кошка вмиг обернулась голым мальчишкой с синей кожей. Я смущённо отвела глаза.

— Весёлого Шихаба, генерал! — бодро отсалютовал он воительнице.

— Изз, — кивнула Шазад, — познакомься с Амани. — И повернулась ко мне: — Это и есть наши близнецы, они только утром вернулись из похода за продовольствием.

Я всё ещё не могла прийти в себя от изумления, тем более что вместо другой кошки передо мной оказался ещё один мальчишка и тоже совершенно голый, только темнокожий и с синей шевелюрой.

— А это Мазз, — представила его Шазад.

Синеволосый расплылся в улыбке и добавил:

— Единственный в своём роде!

— А ты точно посчитал? — Я с усмешкой покосилась на другого близнеца.

— Значит, ты и есть новая демджи? — Изз поднялся на ноги, окидывая меня взглядом и совершенно не стесняясь своей наготы. — Мы очень хотели с тобой познакомиться!

— Мы сразу подумали, что ты наша сестра, — подхватил темнокожий, — из-за твоих глаз. — Он показал на свои синие волосы.

Оттенок и в самом деле был похож. Кто знает, как наследуется цвет от джиннов? Может, у нас и общий отец… Удивительно было бы в семнадцать лет вдруг обрести братьев, да ещё сразу двоих.

— Я всегда хотел иметь сестрёнку! — воскликнул синекожий Изз. — Ты Имин видела? У них с Халой один отец, а матери жили на одной улице в Измане.

Выходит, из-за меня рискует жизнью в лагере галанов не кто-нибудь, а родная сестрица Халы, золотоглазая Имин! Где уж тут Хале пылать ко мне любовью.

— Нет, Амани нам не сестра… — произнёс Мазз и печально поник. — Будь оно иначе, я бы этого сейчас не выговорил.

— Ну и что? — махнул рукой Изз. — Всё равно она может оказаться такой же, как мы, — кто знает?