Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги [СИ]

Наверно она задремала, потому что не видела, как он прошел от ворот к дому, не слышала его шагов в коридоре. Берни неожиданно появился перед ней, с зажженной свечей в руках. Он надеялся, что Кайте уже спит и вошел очень тихо.

— Ты чего здесь? Почему не в постели?

— Я тебя ждала. Не хочу засыпать одна.

— Но ведь заснула же. Ты на меня не смотри, тебе сейчас надо больше спать, чтобы выспаться впрок. И опять ничего не ела.

— Мне что-то не хочется.

— Мало ли что тебе хочется — не хочется, это не для тебя. Давай-ка, вам обоим пора быть в кровати. Слышите меня?

Кайте стала подниматься из теплого кресла, а ребенок, словно действительно услышал, сильно толкнулся, еще и еще раз.

— Ой, как же он бьется, — Кайте покачнулась и схватилась за руку законного мужа.

— Не сидится ему на месте. Сорванец, ну весь в…, - Берни свободной рукой дернул витой шнур, и тяжелая штора скрыла цветные блики сопредельного дома, — …в свою непослушную мамку. Все, хватит разгуливаться, нам с полковником с утра на службу, там у нас….

— Что-то случилось?

— Дела у нас, дела. Черную форму просто так не носят. Между прочим, у меня завтра тяжелый день, а вы все никак не угомонитесь.

Но упрямый малыш угомониться не пожелал, и Кайте, понятное дело, не могла уснуть.

— Правильно, кто ж на голодный желудок спит! — объяснил обстановку Берни. Он подошел к столику налил две кружки из кувшина себе и Кайте.

— Я что-то не хочу, — он капризничала.

— А это не тебе. Я вот тоже не могу без молока на ночь. Чем он хуже меня?

— Т-тебя?… Нет, ничем.

— На, выпей, успокойся, и он успокоится…. Ну, вот и молодцы, а теперь отбой, — и Берни погасил свечу, прижав фитилек пальцами. Он вымотался за эти дни, заснул сразу без мечтаний и сновидений.

Но сквозь свой глубокий сон, среди потрескивания дров в камине и свиста вьюги он различил тревожные всхлипы.

— Что с тобой? Кайте, тебе плохо?

— Мне страшно.

— И кого ты боишься?

— Не знаю.

— Ну вот, сама не спишь и нам не даешь, просто беда. Мы на тебя обидимся.

— Берни, а если…, - ее голос задрожал, — ОН узнает?

— Да пусть узнает. Если бы он хотел, уже давно бы знал. Запомни, это наш ребенок по всем законам, он не имеет никаких прав на него.

— Но он не просто…, он может….

— Что он может?! Да, он такой-то особенный, он что-то может сотворить, но и я не пустое место! И вся стража за меня, и, наверное, весь город. А за него кто?! — Берни вскочил и стал говорить командирским тоном. — И прекрати напоминать про него, мне это НЕПРИЯТНО, — последнее слово он процедил сквозь стиснутые зубы. А кому бы на месте лейтенанта Беренгера подобное не было оскорбительно?

Кайте поняла, что своими придумываемыми страхами больно задела Берни. Она испуганно сжалась и закрыла голову руками, по своей старой трактирной привычке.

— Девочка моя, я что-то сказал не так? Ну, прости меня. Что ж ты так пугаешься? — он гладил Кайте по золотистым волосам, а она вздрагивала от каждого прикосновения.

— Он тебя бил?! — вдруг вырвалась догадка.

— Нет, что ты! Нет…, - шептали ее губы, но чем больше она отрицала, тем больше это вызывало сомнения. Всех подозревать и во всем сомневаться, Тайная стража хорошо тренировала эти умения.

Наконец Кайте заснула у него на плече. Ее косы все еще хранили пьянящий запах каравачских лугов, дыхание было настолько легким, что должно было разгонять демонов. С самого раннего детства Берни кого-то защищал, это был его образ жизни. А теперь он должен был защитить свою милую девочку, в скором будущем уже маму, но до сих пор по-детски наивную и непосредственную. Хотя ему и объясняли, что у женщин в ожидании случаются причуды и не только вкусовые, что плачут по любому поводу и без повода, что придумывают невесть что, он знал, что все это пустое, но неуловимая тревога завладела и его мыслями.

Из-за тяжелых штор начал пробиваться серый зимний рассвет. Берни осторожно освободил свою руку, не дыша, коснулся губами ее волос и покинул теплую, сонную комнату.

Мерно шлепают по раскисшей от затяжных осенних дождей дороге четырехпалые лапы варга. Шлеп, шмяк, чвак… И каждый шаг все дальше и дальше уводит бывшего резидента Ордена Равновесия в Ричелите от славной столицы Союза. Шлеп, шмяк, чвак… Долог оказался путь от столицы, долог…

"Это Даме было сюда удобно ездить. Маленький переход через магический круг с прикормленными магами и час на варге. Вроде совсем рядом со столицей, а какая глухомань. Сплошные пустоши, крутые холмы, да овраги. Крестьян совсем нет, земли тут каменистые, неплодородные, сплошные холмы да буераки. Да еще и Пустоши совсем рядом. "

Антонин как раз поднялся на очередной холм и окинул с его высоты большую, ровную проплешину, чуть поросшую чахлой, скорченной и перекрученной крапивой.

"Сколько уж лет с последней войны минуло, а тут все еще ничего не растет. "

До бывшего резидента донесся тихий перезвон колокольчиков. Рядом с дорогой, в низинке рос старый ракс [16] Раск — аналог дуба. Очень похож, резные листья, осенние плоды, плотная древесина и долгий век. . Все его нижние ветви были украшены лентами, яркими лоскутками и колокольчиками.

"Да, пока останется эта Пустошь, люди будут помнить…" Подумал Антонин, разглядывая ленточки на ветвях дерева и прислушиваясь к мелодичному перезвону. "Сколько же тут людей погибло тогда? Не помню…, а ведь читал хроники. Здесь тогда шли жестокие бои между понявшими восстание Домами, они защищали столицу, и тем, что остались верны Договору. Здесь схлестнулись в смертельной схватке несколько магических кругов. Впрочем, любая война жестока. Она давно закончилась, а Пустошь осталась, и будет тут еще лет триста. Местные говорят, что Пустоши уменьшились втрое. Да, видно, вон те деревца вокруг пустоши явно молодые, тоже все перекрученные, но все равно упорно растут. Затягиваются постепенно раны оставленные войной, затягиваются…. Жалко, что я не чувствую, насколько уменьшился магический фон. "

Антонин еще раз оглянулся на Пустошь и пятками ударил по бокам варга. Усталое животное встряхнуло головой, укоризненно взглянуло на седока, но быстрее не пошло.

"Война… Воюют в основном мужчины, а расплачиваются за все женщины. Пять Родов были вырезаны под корень, включая стариков, беременных и младенцев. Пять! Впрочем, дали такой приказ как раз женщины. Это они, собственно, начали войну, и они же приказали уничтожить Роды проигравших. Нет более жестокого противника, чем женщина, привыкшая к власти и борющаяся за нее с яростью пустынного ящера. Всех убили, никого не пожалели. Убей врага, чтобы он не смог ударить тебе в спину, убей его семью, чтобы не кому было мстить. И сейчас они живут по тем же законам…"

"Женщины. Ваша жестокость беспредельна. Пожалуй, больше людей, чем на войне погибло от ядов и проклятий. Сколько романов написано о мести и ядах, сколько пьес на эту тему сыграно! Яд и интриги, вот основное оружие женщин, и неизвестно, что страшнее — яды с проклятиями или война. И то и другое приводит к смерти, но война еще и разрушает Лари. "