Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

— Значит надо найти утюг.

— Но у Джурга его нет!

— А у соседей спрашивала? Когда, в прошлой жизни, у тебя чего–то не было, ты всегда к Серафиме ходила, к соседке….

— Гениально! Что бы я без тебя делала!

Хватаю платье вместе с вешалкой и бегом бегу в соседний трактир, тот, что снимают веселые вдовушки. Вбегаю в тесный холл, стойка, никого нет, направо вход в ресторан, дверь распахнута настеж. Утюг, там вряд ли есть. Наверх по лестнице. Коридор, двери и тоже никого.

— Эй девушки, есть кто дома! — В панике ору во весь голос. Из одной двери высовывается сонная и растрепанная девичья головка.

— Что пожар?

— Да! Утюг есть?!?!

— У меня нет, но у Кади есть.

— Где она?

Полуголая девица фыркает, но выходит из своей комнаты и идет дальше по коридору.

— Кади, просыпайся! Тут к тебе пришли! — И изо всех сил барабанит в дверь.

— Кого там Гаарх принес? Дайте поспать!

Тут я уже не выдерживаю и изо всей дури бухаю по двери ногой, замок в щепки, дверь нараспашку, хозяйка сидит на кровати, вытаращила глаза и орет, словно ее режут.

— Заткнись дура! — Не понимает, собирается заорать еще. Затыкаю ей рот магией. — Утюг есть? — Мычит и показывает пальцем на подоконник.

Я такие утюги только в кино видела — на углях! Пока я в Злых камнях жила, за меня все вещи Малика гладила, в гостинице — горничные, а пока жила у Джурга как–то так обходилась…

«Ты им денег предложи, они за тебя все погладят». На пороге сидит Мара и глубокомысленно чешет ухо, позади нее уже собрались все жительницы трактира в разной степени раздетости и заглядывают в развороченный дверной проем.

Достаю из кошелька один золотой и кидаю на кровать к девице, а заодно и вытаскиваю из ее глотки магический кляп.

— Это тебе за беспокойство и выбитую дверь. — Достаю еще один и кручу им перед остальными девицами, — Это той, которая погладит мне платье и еще один за скорость! Только не сожгите!

Начинается суета, кто–то отбирает у меня платье кто–то бегает в поисках горячих углей, кто–то тащит гладильную доску, а еще одна мокрую тряпку, отпарить замятости. Я облегченно вздыхаю и усаживаюсь на кровать к девице, больше–то присесть некуда. Она все еще в легком шоке, но это пройдет.

— А ты чего в этом не участвуешь?

— А я тоже гладить не умею. А это платье из столицы?

— Если честно, то не знаю, мне оно по наследству досталось.

— А куда вы в нем собираетесь пойти?

— На прием к доджу.

Тут она заметно оживляется…

— А как же вы пойдете без прически и макияжа?

— Да как–нибудь сама сделаю. У меня, там где–то вроде косметика была.

Девчонку с кровати словно ветер срывает. Она моментально достает откуда–то из–под кровати сундучок с косметикой, я видела такой же у эльфа, что приходил ко мне перед балом. Девица, между тем, притаскивает откуда–то стул и зеркало, и, заручившись поддержкой одной из товарок, пересаживает меня на стул и начинает расплетать мне косу и, жестом фокусника, вытаскивает откуда–то расчески, ножницы и прочее, причем, все дорогое и, тоже, вполне профессиональное. Начинает щебетать, и я впадаю в легкий транс, а как иначе объяснить, что я разрешаю ей соорудить мне на голове прическу и стоически переношу покраску. Про себя я думаю: если что, то успею вымыться, высохнуть и перекраситься.

Удивительно, но девчонка делает чудо! Прическа и макияж — придраться не к чему.

— Девушка — у вас талант! — С чистой совестью протягиваю ей золотой. Она стесняется, но берет. — А почему вы работаете здесь, а не в салоне? — Опять краснеет.

— А ее родная мамочка продала Хавиру за долги. Так что пока она этот долг не выплатит — уйти не сможет. А так она в столице парикмахерству и прочему училась и всех нас причесывает и подкрашивает, чтобы не забыть, как это делается. — Поясняют мне девушки разными голосами.

— А большой долг?

— А я не знаю…, но за те три года, что она здесь он меньше, наверняка, не стал. У нас тут у всех долги. Хавир, такая сволочь, забирает в его счет, почти все, что мы зарабатываем, нам иногда даже на еду не хватает.

Положение у девчонок незавидное, но я в это вмешиваться не должна. Даже если я прибью этого Хавира, тут же появится кто–то другой и ничего не изменится. Платье между тем уже погладили. Я расплачиваюсь с девушками и собираюсь домой, в трактир к Джургу. Девушки шумно обсуждая мое платье и прическу, идут провожать меня до первого этажа.

Громко хлопаю себя по лбу.

— Девушки, а у вас тут все номера заняты?

— Нет, а вы что собираетесь присоединиться к нашему обществу? Хотите сменить профессию мага на профессию шлюхи?

— Нет, не все так радикально, просто у меня приятельница маг, и она ищет — где бы поселиться недалеко от меня, а в трактире у Джурга, все номера размером со шкаф и клопы хотят строем, правда ко мне в номер они не заходят, боятся.

— А она не побрезгует?

— Не знаю… Я бы поселилась… может мне с ней поменяться, ее к Джургу, а мне сюда.

— А вы не боитесь испортить себе репутацию?

— Я? Нет. Покажите–ка мне свободный номер.

— Вот, он один свободный. В нем кровать одноместная, а другую поставить нельзя — ломается в первую же ночь, и не важно, спит на ней кто или нет. И, еще в этой комнате приведение живет, поэтому она нежилая, то есть в ней все есть, но никто жить не хочет.

— Ну–ка, покажите, даже интересно. Никогда не видела приведений.

Нормальная комната, окна во двор, светлая, «удобств», правда, нет, так они во всей гостинице в конце коридора. Но есть ночная ваза, шкаф, приличная полуторная кровать, тазик и кувшин для умывания. В общем, вполне прилично.

«Мара, а приведение есть?»

«Есть, только оно сейчас спит.»

«Ага. Уничтожить сможешь?»

«А зачем? Оно никому не мешает, если в номере случек не устраивать. Пусть живет.»

— А с кем можно поговорить, чтобы эту комнату снять?

— Внизу в ресторане дядюшка Вардус, гостиница и ресторан принадлежит ему, а Хавир снимает второй этаж — гостиницу, всю оптом, но без этой комнаты. Экономит гад.

Комната хорошая и если она, и соседи Торкане не понравится, то в ней могу, в принципе я поселиться. Я против девушек и их профессии ничего против не имею. Большинство из них этим не от хорошей жизни занимается. А если так рассуждать, то моя прошлая профессия очень даже на эту, самую древнюю, похожа. Только мне приходилось не ноги раздвигать, а мозги раком ставить, а так, очень даже похоже.

На лестнице я нос к носу сталкиваюсь с мерзким парнем, даже если не обращать внимания, на то, как при его виде сразу замолчали и как–то поникли девушки, по нему сразу видно — сутенер. Я рассматриваю его, а он меня… и, он как–то незаметно перекрывает мне проход.

— А что это у нас тут за красавица появилась? — Улыбается, улыбка какая–то сладкая, тягучая, как патока, а глаза холодные и колючие. Я уже думаю доставать сестер или нет? Платье в руках мешает, но тут между ним и мной оказывается Мара, громкий басовитый лай отбрасывает сутенера к перилам. Мара стоит в боевой стойке: голова чуть опущена, брылки поняты и открывают зубы, шерсть на холке стоит дыбом, в ее горле клокочет рычание, вроде и маленькая, а страшно. Я не торопясь спускаюсь по лестнице.