Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

— Ну, в любом случае, надо рассказать обо всем легионерам.

— Всем, на общей сходке или только руководителям пятерок?

— Я думаю, что всем. Пятерка Кивера попалась на нарушении еще одного неписанного правила — легионер должен быть одинок, чтобы никто не смог его заставить сделать что–либо с помощью шантажа. Давно, очень давно об этом правиле никто легионерам не напоминал, и вот, к чему это привело. Потом надо предупредить руководителей об опасности, даже скорее смертельной опасности брать заказ на устранение синей магички с демоном охранником.

— Да, я сейчас спущусь вниз и поговорю с ребятами.

— И еще совет… Не торопись кричать на каждом углу, что ты готова взять заказ на Великого… Я знаю, ты знаешь и этого достаточно. Можно же и отступить от правил… не так ли? — И советник Дамы хитро улыбнулся и опять стал похож на мягкое печеное яблочко.

Кашка, конечно, хорошо, легкая еда для пострадавшего организма. Но что для молодецкого желудка кашка — тьфу на постном масле, да и вообще было ли масло? И почему, если, их Величество МОЗГИ изволили сотрястись, то остальной организм поститься должен? Даже конец света не повод помирать с голоду.

И пока мозги Одрика продолжали симулировать, остальной организм настаивал на скорейшем полном восстановлении объема жизнедеятельности. Желудок отчаянно призывал проснуться и начать полномасштабный прием пищи. Одрик внял призыву желудка, все–таки они были старые приятели, и пробудился ото сна. Ему уже надоело лежать, захотелось выйти на воздух, прогуляться, если получится. Он кое–как оделся и пошел к выходу.

Тут Одрику стало понятно, куда его так настойчиво влек желудок. Во дворе под навесом была устроена летняя столовая. Селянам сегодня повезло с уловом. Рыба, запеченная в печи на противнях, уже созывала всех к ужину. Употреблялась она без жеманства, прямо руками, так и кости удобнее выбирать и посуды меньше мыть придется. Хозяйка дома, мама Тилла, увидела своего постояльца, прислонившегося к дверному косяку. Асса, та, что с командирским голосом, в разговоре с лейтенантом перечисляла его титулы и достоинства, мама Тилла запомнила, что их много, а конкретно только, что хорошо знаком с доджем. Такой молодой, а уже с доджем знается, и она расплылась в улыбке.

— Вы встали? Вам уже лучше?

— Да…. Надоело валяться, подышать вышел, — и Одрик присел на верхней ступеньке крыльца.

— Сейн, идите к нам, не побрезгуйте, — Одрик не заставил себя долго уговаривать, сел за стол на одну лавку с деревенскими отроками.

— Дельма, ну что ты сидишь! Принеси же сейну тарелку, живо.

— Спасибо, не беспокойтесь. Я лучше так, по–простому, а то где еще такое удовольствие получишь.

И пошел процесс получения удовольствия без лишних церемоний. Ну, какое ж удовольствие без запивки. Два паренька, что поплечистее, притащили жбан с питьем, хозяйка начала разливать по кружкам. Но едва стоило Одрику коснуться кружки, как из дома выскочила Торкана с вытаращенными глазами и вставшими дыбом волосами:

— Что же ты делаешь! — И выпустила разрушающее плетение. Молния ударила в глиняную кружку, и она взорвалась в руках Одрика, окатив его и окружающих вспененным напитком. Все с визгом стреканули кто куда.

— Ты только глаза открыл, первый раз на ноги встал, и сразу пиво!

— Кани, уймись.

— Мы тебя еле живого притащили, не знали, довезем ли!

— Тише, пожалуйста.

— Ты мне рот не затыкай! Когда ты сам думать начнешь!?!?

— Хватит! Я сказал! — Тут уже Одрику пришлось рявкнуть, на распалившуюся Торкану, ее огненная магия окрашивала не только волосы, а еще и характер. На стол опускался кулак, разжавшийся перед самым приземлением, и уже ладонь Одрика разбрызгала озерцо кваса на столе.

— Хватит с меня, то одна, то другая! Одолели в конец! Уже в рот заглядывают, может еще и…, — собственный рявк ошпарил едва воспрявшие мозги, роем налетела боль. Одрик вцепился в крышку стола, чтоб не упасть. Торкана подбежала к нему поддержать, но он отстранился. Процедил, — Отстань! — и пошел нетвердой походкой к ближайшей лесной поросли.

У Торканы дрожали губы, она не понимала, за что он так? Ведь она за него переживала, хотела как лучше. Хозяйка дома, хотя и не была ведьмой, но она была много повидавшей мудрой женщиной, и разбиралась во многих вещах лучше молодых амбициозных магинь.

— Ой, девонька, что ж ты так убиваешься! — Запричитала она, — Разве ж так можно?

И Мама Тилла увлекла огненную магиню в дом, под собственный контроль, так надежнее.

— Пойдем, пойдем, я тебе сейчас чайку налью с вареньем. Знаешь у нас какие травки? Выпьешь чайку, успокоишься. Что ж ты так переживаешь, лапушка?

— Так что с ним–то будет, он только глаза открыл.

— А ничего с ним не будет, он живуч как болотный крилл. Вот, что с тобой будет?

— А со мной может быть?

— Ты же у нас девушка столичная, из Ричелита.

— Да, оттуда.

— Вот угораздило тебя, он же каравачский. А тамошние золотые мальчики, они никому не починяются. Уж, каким медом там намазано, то ли вода там особенная, то ли воздух другой…. Вы, столичные, привыкли по–другому.

— Так он не там родился, его мама из Ричелита. Они уехали…

— А папа?

— Неизвестно.

— Это тебе неизвестно, а она уж наверняка знала, — и мама Тилла рассмеялась. — Вот поэтому и уехала, потому что видела, в кого он уродился.

В проходе стояли деревенские детки и таращили глаза на столичную магиню. Хозяйка выловила кого повзрослее:

— Карри, ты видел, где он? — Отрок утвердительно потряс головой. Она покопалась, в своем бездонном шкафу, скрутила узел и вручила пареньку, шепнула ему что–то на ухо, и он скрылся из виду.

— А ты девонька не переживай, все они одинаковые, и наших чувств не замечают, пока сами не скажем, или еще кто не подскажет. Вот я и говорю, ты не переживай так сильно, он тебя еще заметит и оценит, вопрос другой: а нужен ли он тебе, такой непутевый да шибко самостоятельный? Его к подолу не пришьешь, сам все решать будет и тебя слушать не станет, разве что, то, что ночью на ушко нашепчешь. Так что ты еще подумай, нужно тебе все эти проблемы с чувствами или нет.

Голова гудела как медный таз, по которому со всей силы лупили кувалдами гномы. Одрик лежал в густой траве, в ней копошились жучки, жужжали пчелы. Он задремал бы, но бодрила обильно орошенная квасом рубаха. Рядом послышался шорох, Одрик открыл один глаз. Рядом стоял деревенский паренек с узлом и не знал, что сказать сначала:

— Тут…, — он протянул узел магу, — мама Тилла дала.

— Вот спасибо! Но я какой–то липкий, где у вас вода? Только не в доме, не пойду туда.

— Не дома, тогда в озере.

— Далеко?

— А сейн плавать будет?

— А почему же нет? Разве сейнам это запрещено?