Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

Пока я любовалась на этих, не понятных созданий появилась Зита, один из страшных мужиков помог ей сесть в седло. Ко мне тоже подвели одно шестиногое создание и жестами предложили на него сесть! Не на ту напали, чтобы я да на это, да я к нему и близко подойти боюсь. Марка посмотрела на меня, на мою постную мину, на шестинога, и решила немного поиграть с ними в салочки, как все собаки — лает, отскакивает, опять лает, отскакивает. Ну настоящий бульдог! Что тут началось…

Шестиногие бесятся, собаки боятся, мужики их успокоить пытаются, Зита уже не смеется, пытается шестинога под собой успокоить, шалаши развалили, одному мужику хвостом по спине попало, он под стол свалился и лежит. Весело… Поняла, что если я еще пару таких кружечек этого «ликера» выпью, то и на шестинога сяду, и мужикам морды набью, чтоб значит, зубы не выпячивали. Смотрю, у мужика, что под столом валяется, фляжка большая. Я так подумала, что мужику она пока не нужна. Сняла потихоньку, глотнула из горла, немножко, грамм этак 50, выпила, совсем хорошо стало и челюсти у мужиков совсем не страшными стали, и зверюги шестиногие тоже как–то по симпатичнее смотрятся. Выпила еще грамм 100 и поняла, что к путешествию я полностью готова, куда угодно и на чем угодно. Тут и Марке надоело в салочки играть. Пока они своих зверюг успокаивали и вещи собирали, мужика из–под стола откачивали, здорово его об стол приложило, я успела успокоиться, наведаться в кустики, умыться и переплести косу.

Вторая часть марлезонского балета прошла более успешно. Я таки села на это чудовище, но не первой, как мне предлагали раньше, а второй позади мужика, и даже почти сама. Правда, выбрали мне шестинога самого спокойного, он один на собаку почти не прореагировал. Тот шестиног, что был раньше, ни в какую не хотел подходить ко мне и моей собачке.

Я лихо залезла на стол, и попросила жестом подвести транспортное средство поближе. Меня сразу поняли. Со стола я уже кое–как уселась во второе седло и ухватилась за удобную ручку, что торчит позади первого седла. И тут возникла одна проблема — Марка. Судя по всему, эти тварюги на своих шести ногах бегают очень быстро, Марка за ними ну ни как не успеет. На короткой дистанции, метров 500, она от них не отстанет, а дальше? И вот тут челюсть у меня еще раз выпала. Моя любимая собачка запрыгнула, сперва на чурбачок, потом на стол, ну а со стола без долгих колебаний прыгнула на круп к шестиногу, позади меня, тот аж присел. То, что она может так прыгать, я всегда знала, французские бульдожки они все прыгучие, но чтоб так и без команды… Пришлось мне извернуться и взять мою любимицу на руки. Какие при этом стали лица у моих сопровождающих! Ну, понимаю, французики они по внешности оригинальные, страшненькие, как говорила моя мама — «страшно красивые». Но пугаться–то так зачем, что они собак никогда не видели. Как оказалось потом, действительно — никогда не видели, особенно таких.

А дальше начался кошмар под названием — езда на шестиноге по пересеченной местности. Я и на лошади–то никогда не ездила, а тут это… Хотя, если честно, я думала, что будет намного хуже. Сидеть в широком седле, держась за специальную ручку, оказалось очень удобно. Мое новое тело раньше, видимо, много и часто ездило на таком звере. Поэтому когда я перестала задумываться о том, как сесть, и от большого количества выпитого впала в прострацию, то дело пошло намного лучше. Марка, приученная ездить в машине у меня на коленях, тоже сидела тихо, только крутила головой по сторонам.

Зеленая долина, с петляющим по ней ручейком, скоро кончилась. Горы остались позади, ручей закончился грязным, заросшим камышом болотцем, и впереди до горизонта раскинулась пустыня. Вдалеке стали виднелись барханы. Караван, с Зитой во главе, повернул и направился куда–то налево на север вдоль гор по самой кромке пустыни. Горы были очень высокими, снежные вершины терялись в облаках. Шестиногие животные явно обрадовались простору и припустили вперед с еще большей скоростью. Время от времени горы немного раздвигались и между ними зеленели чахлые рощи. В остальных местах горы обрывались в песок, как в море, где вместо воды волны песчаных барханов. Солнце поднималось все выше, зной все усиливался. Стало очень жарко. В самый зной остановились на короткий привал в одном из ущелий с тонким ручейком и чахлой растительностью. Напились воды и напоили шестиногих, я слезать со своего места отказалась наотрез. Как бы я потом на него залезла без стола? Пришлось мужику, что сидел впереди меня приносить мне воду в кружке, Марку я из нее же напоила и намочила ей голову и грудь. Почти сразу двинулись дальше. На привале я умудрилась снять куртку и намотать на голову какую–то тряпку из рюкзака, дальше ехать стало веселее.

Так ехали до самого вечера. И только когда уже совсем стемнело, и на небе появились первые звезды, подъехали к большому широкому ущелью, перешли вброд очередной ручей и подъехали к усадьбе.

Звездное небо — было совершенно незнакомое, полное больших разноцветных звезд и особенно два серпика молодых лун — поразили меня больше всего остального. После зрелища двух лун и огромных звезд, большой трехэтажный дом уже не произвел на меня впечатления. Больше всего бросилось в глаза отсутствие окон на первом этаже, а на втором и третьем этажах окна больше походили на бойницы, узкие и длинные. Вплотную к дому пристроены несколько строений непонятного назначения, и тоже без окон на первом этаже. Пока я рассматривала дом и окрестности, Зита куда–то исчезла.

Тут возникла очередная сложность: как слезть с этого средства передвижения не выпуская из рук собаки? Просто сбросить ее на землю нельзя, высоко. А уговорить кого–либо взять собачку на руки у меня не получилось. Стоило мне предложить одному из мужиков подержать собачку, как он впал в состояние паники и начал вопить, что я смерти его хочу, и он ни за что не возьмет это чудовище руками, потому что его немедленно съедят. Я в свою очередь тоже начала вопить, что я тогда останусь тут навечно сидеть, и они об этом еще сильно пожалеют. Это произвело на них впечатление, мужики посовещались, и стали уговаривать шестинога лечь. После долгих уговоров, животное согласилось, и я, наконец, смогла спуститься на землю, предварительно опустив вниз Марыську.

Разминая ноги я подошла к морде лежащего шестинога, на котором ехала всю дорогу. Удивляться я, наверное, уже устала. Оказалось, что привычной уздечки на нем нет, да и не вставить ее в такой рот. Пасть шестинога скорее напоминала рот стрекозы, только очень большой стрекозы. Поводья крепились к ушам зверя и сейчас болтались на нем как длинные сережки. Глаза зверя были закрыты белесой пленкой, слезились и выглядели жалкими и больными. Зверь был абсолютно слеп. Теперь было понятно, почему он не испугался собаки, он ее просто не видел. Мне стало невыносимо жалко страдающее животное и захотелось ему помочь. Не зная, как это сделать, я погладила его по голове, провела рукой над глазами и почесала за ушком. Зверь чутко среагировал на ласку и потянулся мордой к моей руке. Не имея угощения, я просто еще раз погладила зверя по морде и над глазами, и пошла искать Марку и кухню.