Ольга Голотвина - Охота Древней Совы

– А вот не обошлось. Ночью жрец проснулся, выглянул в окно – крыши-то снизу не видно! – и важно так вопросил: «Эй, что делает мой старший ученик, Блистающий Путь?» Сторож в ответ отбарабанил, как было велено: «Созерцает звездное небо, проникаясь предвечной мудростью Безымянных!» – «Он молодец! Хвалю! А что делает мой средний ученик, Пылающая Звезда?» – «Постигает светлые и темные стороны своей души, дабы впредь противиться собственным недостойным желаниям!» – «Им можно гордиться! А что делает мой младший ученик, Проницающее Око?» – «Этот? – хмыкнул сторож. – Этот тоже дрыхнет!»

Хозяин вежливо посмеялся. Шенги залпом допил вино.

– Вот такая байка, вчера рассказал десятник Киджар. Ну, любезный, плату с меня бери сразу, в долг не верь. Зато если вернусь, не такую мелочишку у тебя потрачу!

* * *

Прошитые корнями стены оврага круто поднимались вверх. Небо застили переплетенные ветви, превратившиеся в темный ажурный свод.

Урихо с каменным лицом взвел тетиву арбалета, вложил стрелу в зарядную канавку, потоптался на устилающей дно оврага палой листве: в момент выстрела нога не должна поскользнуться на грязи, скрытой под бурыми листьями.

Тяжелый арбалет оттягивал руку, но Урихо крепился: в любой миг перед ним мог возникнуть возвращающийся из-за Грани Подгорный Охотник.

Но он появился не там и не так, как ожидал Урихо.

Отделившись от темного сплетения ветвей, гневный противник обрушился на плечи пролазе, сбил с ног, покатился вместе с ним по листве. Арбалет отлетел в сторону. Падая, он выстрелил, стрела глубоко ушла в глинистый склон оврага.

Урихо рванулся прочь, но получил тяжелый удар в лицо и затих.

Когда пришел в себя, обнаружил, что лежит лицом вниз на сырой листве. Причем листва эта обильно перепачкана кровью, сочащейся из его разбитого носа.

– Очнулся? – окликнул сверху ненавистный голос. – Тогда вставай. Я тебя в город на плечах не потащу.

Пленник повиновался. Видели бы сейчас пролазы своего надменного, щеголеватого вожака! Перепачканная одежда, хлюпающий окровавленный нос, мрачное и какое-то отсутствующее выражение бледного лица – словно Урихо не мог сообразить, где находится. Сделав несколько шагов на подгибающихся ногах, он тяжело уселся на торчащий из земли толстый корень.

Но пролаза только выглядел раздавленным и побежденным. В голове, шумящей от удара, тонко зудела мысль: нож в рукаве! Перевязь с мечом враг с него снял, а обыскать не успел!

Охотник уловил в облике пленника что-то фальшивое и веско предупредил:

– Дернешься – будет очень, очень скверно! То, что от тебя останется, нельзя будет положить на погребальный костер – оно с поленницы наземь стечет.

– Давно догадался? – проигнорировал угрозу Урихо.

– Ну, трудно сказать… Что ты молол про четырех Клыкастых Жаб в горах – это пустяки. Не приврешь – красиво не расскажешь. Я тоже, бывало, спускал на слушателей стаю драконов. Хотя все знают, что драконы стаями не летают.

Урихо кивнул. Равнодушие не было показным: ему и впрямь было безразлично, что враг узнал его позорную тайну. Он подался вперед. Рука, вроде бы бессильная, свесилась вниз… Только это и имело значение – тяжесть ножа, скользнувшего в ладонь!

– А выдала тебя ящерка, которую ты продал Тагиарри, – продолжал Охотник. – Сам прикинь: Нурвеш хвалится Хранителю, что принесет добычу, какая попадается раз в жизни. После этого он исчезает вместе с братом, а ты притаскиваешь на продажу редчайшую тварюшку, которую можно подманить только на пение. У Нурвеша, помнится, был дивный голос. А про твою манеру петь Черная Азалия говорила… не помню, то ли с верблюдом тебя сравнивала, то ли с больным петухом.

– Она так сказала? – переспросил Урихо, осторожно разгибаясь. Пальцы стискивали нож.

– Именно так. Тут я и припомнил, что ты якобы шестнадцать лет шляешься по Подгорному Миру – и до сих пор он с тобой не сладил. Слушай, крепкая натура, ты хоть раз за Грань ходил?

– Нет, – спокойно признался Урихо в том, чего даже под пыткой не рассказал бы своим прихвостням. – С тех пор как был учеником – ни разу.

– Я так и подумал. Ведь ты тоже ученик Лауруша.

– Да, ты понимаешь, – мертвым голосом проговорил тот, кого уже нельзя было назвать пролазой. – Ты помнишь, как старик вдавливал в душу страх перед отравой Подгорного Мира! Я так и не решился…

– А жил тем, что убивал и грабил Охотников, да? И своих пролаз небось тоже?

– Их-то что жалеть? – цинично усмехнулся Урихо. – Им все равно недолго людьми оставаться. – И вдруг ему нестерпимо захотелось выговориться перед человеком, которого он собирался убить. Урихо сорвался на крик: – Ты хоть знаешь, что это такое – исходить тоской по Подгорному Миру и не сметь пройти через Ворота! Да я бы все будущие жизни отдал за крупицу Снадобья! Но ни разу его не нашел… ни у одного из Охотников, которых… – Он взял себя в руки и замолчал.

На мгновение Шенги испытал сочувствие к тому, кто был воспитан Подгорным Охотником, но отлучен судьбой от страшных и прекрасных земель за Гранью. Подавив в себе это чувство, Совиная Лапа строго сказал:

– Да, об Охотниках… Это ведь ты их так лихо истреблял в Издагмире?

– Не я один. Хотел, чтоб Хранитель признал Охотниками меня и мою ватагу. Так унизительно быть пролазой! Заодно отомстил бы Лаурушу и Гильдии за то, что меня вышвырнули. Но Тагиарри решился бы взять нас на службу лишь тогда, когда не осталось бы под рукой ни одного гильдейского Охотника, а Твари вконец запугали бы округу.

– Для того и балаган с водяными ежами, запущенными в озеро?

– Ну да. Ежи начали бы жрать людей, ты бы героически погиб при попытке управиться с хищниками. Погиб бы, не сомневайся, все было продумано. Затем являюсь я и красиво усмиряю Тварей. Один из моих парней знает приманку – ежи с другого конца озера приплывут на запах! А если добавить в приманку яда…

– Понятно. Следы Клыкастой Жабы на дороге – это деревянные «лапы» на сапоги надеты, верно? Напортачил ты со следами. Сразу видно, что за Гранью давно не был. А кто летом ревел на меня в лесу?

– Один из наших смастерил трубу: подуешь – и жуткий рев. Не отличить от Клыкастой Жабы!

– Ясно. И Хозяйка Зла еще надеется сделать людей подлее и коварнее, чем они есть! Вот дуреха, правда? Караваны тоже ты грабил?

– Конечно, я!

– А вот это врешь! – заявил вдруг Шенги уверенно и зло. – Не по усам тебе и твоим приспешникам грабить караван с охраной! Убить исподтишка какого-нибудь бедолагу – это вы еще…

Он не договорил: Урихо, как разрывающий кольцо облавы хищник, метнулся вперед. Нож ударил, целя в горло Охотнику. Но сильная рука отбила его в сторону, лезвие лишь распороло ворот рубахи. Черная лапа встретила врага, когти впились в бок, обагрив атласный камзол. Урихо рванулся, оставил на когтях врага клочья окровавленной одежды и, прихрамывая, кренясь на каждом шагу, побежал по оврагу.