Игер Кау - Пепел и пыль [litres]

– Вы о разнице между сомнительным получением дворянства за участие в разгроме заговора среди аристократии и чудесным возвращением пропавшего наследника старинного титула, с точки зрения высшего общества?

– Длинно, но абсолютно верно, – ухмыляется Урмарен.

– Хорошо. Согласен… – говорю я, когда пауза начинает неприятно звенеть у меня в голове. Идея мне не нравится, но, с другой стороны, лучшего варианта мне никто не предложит. Даже император. Лучшего не столько в плане сиюминутных вкусностей, сколько в плане очень долгих последствий. А я ведь не собираюсь завтра умереть?

– Я встречусь с бароном Танореном. Только если он все-таки признает во мне пропавшего сына, то пусть сделает это сам. Никаких подсказок, внушений, тем более – магии. Только его собственные чувства и желания.

– Договорились. Кстати, могу вас заверить – использование магии исключается. Или вы думаете, что слова и подписи барона Коронной палате будет достаточно? Они обязательно проверят, не находился ли барон Танорен под магическим или иным внушением. Хотя, если честно, я подозреваю, с учетом всех обстоятельств, можно смело все без утайки ему рассказать – старик все равно предпочтет вас Геркусу.

– Не понимаю, почему.

– Вспомните нера Линденира. Тот же случай. Готов критиковать любой чих императора, но за державу жизнь отдаст. Сначала врага, потом свою.

– То есть он будет рад обмануться?

– Как ни трудно вам в это поверить… Кстати, Таннер, а почему вы не допускаете мысли, что вы и есть Сайнел Танорен? Вам же нечем доказать обратное?

Хм, а мне ведь действительно не приходило в голову, что я могу быть таким вот пропавшим наследником. Если подумать, то лучше пусть моей вдруг обретенной родней станет барон Танорен, а не герцог Сентерский. Сильно подозреваю, что в этом случае проживу гораздо дольше. Да и просто герцог мне не понравился, что уж тут скрывать. Как и обстоятельства нашего знакомства.

Ладно, это все наши с графом фантазии. А что все-таки скажет старый барон?

– И когда я с ним встречусь?

– Сегодня вечером, если вы не против. И не переживайте так. Это будет скромный семейный ужин.

– Простите?

– Дело в том, что барон Танорен – мой дядя, – поясняет граф, с усмешкой глядя в мои явно округлившиеся глаза. – То есть моя мать – его сестра. Старшая.

Ох ты ж, мы еще и родственниками станем? Какие причудливые формы, однако, принимает порой человеческая благодарность…

И каким же длинным получилось утро.

Графа ждали другие дела, и он, извинившись, ушел, а молчаливый слуга проводил меня в мою комнату. Потом мое уединение ненадолго нарушили Кравер и Стимелен – тот самый императорский лекарь, что осматривал меня утром. Но я и чувствовал себя, и выглядел гораздо лучше, чем даже утром, не говоря уже о том, что было накануне, поэтому они надолго не задержались. Кстати, сиделка к моему возвращению исчезла, что, видимо, тоже должно говорить о том, что я здоров и в присмотре не нуждаюсь.

Других визитеров не было, да я и не ждал. Венкрид меня уже проведал и сейчас готовится к отъезду в родные края, а Тиана вряд ли появится здесь, хотя бы во избежание кривотолков. И как по мне, чем меньше народу будет знать о наших совместных приключениях, тем лучше. Пожалуй, я бы потолковал кое о чем с Мергеном, но его либо вовсе не было во дворце, как и моего приятеля Ладера, либо он сейчас рядом с графом. Так что придется немного побыть в одиночестве. Оставшийся при мне слуга уселся на стул у входа и застыл изваянием, и на роль собеседника никак не подходил. Сделать что-то, принести, позвать – да, но поговорить – нет. Сказал только, как его зовут и сколько ему лет, и что он не имеет права отвечать на мои вопросы, если они не касаются его обязанностей. Впрочем, я не стал расстраиваться. Мне было о чем подумать. Наверное, кто другой на моем месте умирал бы от счастья – оказаться почетным гостем императора. Но я никаких сильных чувств по этому поводу не испытывал. Меня больше занимало предстоящее… знакомство с отцом. Наверное, можно так сказать.

Кстати об императоре. Если его величество не знал о затее Урмарена и просто был согласен с мыслью, что мои, так сказать, подвиги достойны даже титула, как изменилось положение дел после всего, что случилось? Если император уже в курсе, что я не Шай Таннер, наемник без прошлого, а Сайнел Танорен, наследник старинного рода, то, что он испытывает? Облегчение, что ему не придется наплевать на традиции, ради того, чтобы меня наградить? Недоумение – как же меня теперь награждать, если я уже дворянин, если титул и деньги мне не нужны? И как на все это повлияет смерть Альтеи? Впрочем, что гадать. Поживем и увидим.

Я озадачиваю слугу – разбудить меня, когда начнет темнеть, если до того никто не появится, и заваливаюсь спать. Все-таки устаю я пока что слишком быстро.

Казалось, только закрыл глаза – и вот уже этот парень с ничего не выражающим лицом трясет меня за плечо.

– Вы просили разбудить.

– Никто не приходил? – спрашиваю я, протирая глаза.

– Нет. – Пауза. – Хотите чего-нибудь?

– Да. Умыться и перекусить. Слегка. Ужинать я буду не здесь.

Он молча кивает и уходит.

Спустя полтора часа я, уже полностью готовый, спускаюсь вслед за графом к карете. На этот раз на ней фамильный герб Урмаренов.

Путь неожиданно недолог – мне почему-то казалось, что он будет гораздо длиннее, даже если мы не покинем пределов Тероны. Короткая остановка, чьи-то голоса, звук открываемых ворот. Через полминуты карета снова останавливается, на этот раз окончательно. Дверца открывается, мы с графом выбираемся наружу и оказываемся у входа в двухэтажный особняк – старый, небольшой, не слишком ухоженный, но все же симпатичный. Нас встречают. Дворецкий оставляет нас в уютной гостиной.

– Присаживайтесь, Таннер. – Граф указывает мне на один из диванов и ободряюще улыбается. – И смелее, барону Танорену вы уже нравитесь.

– Заочно?

Ответить Урмарен не успевает – двери распахиваются и входит хозяин дома, очень похожий на свой портрет четырехлетней давности – крепкий седой мужчина примерно моего роста, с умным пронзительным взглядом. Он и Унар обмениваются рукопожатиями и обнимаются, потом граф делает шаг назад, и барон Танорен оказывается напротив меня. Я машинально протягиваю ему руку. Он пожимает ее, смотрит мне в глаза, и…

Человек, только что напоминавший хищника, готового к прыжку, вдруг словно деревенеет, а хитроватая улыбка сползает с его лица.

– Сайнел?!

Рука его становится ватной, а сам он едва не падает, но мы с графом успеваем его подхватить, аккуратно приземлив на диван, на который я так и не успел присесть. На крик графа прибегает дворецкий, явно поджидавший неподалеку, и берет ситуацию в свои руки. Мы же отходим в сторонку, молча наблюдая за разгорающейся суетой. Наконец старания слуг и невесть откуда извлеченного лекаря дают результат – хозяин дома открывает глаза.