Игер Кау - Пепел и пыль [litres]

Выехали мы хоть и не ранним утром, но и далеко не в обед, а тридцать тиг не ахти какое расстояние, до темноты должны добраться. Две кареты и четверо конных бойцов в качестве эскорта. Я тоже ехал в карете – лекари настояли, чтобы я пока воздерживался от длительных поездок верхом. Чем они это обосновывали, я так и не понял, но возражать не стал. Ехать предстояло часа четыре. Вскоре после того, как городская застава осталась позади, барон задремал. Разглядывать окрестности в окно кареты оказалось не слишком интересным делом, и я развлекался беседой с Мерстеном. Как оказалось, он тоже воевал в Ларинье, причем прошел всю войну, закончив ее с сержантскими нашивками. Так что ему было что вспомнить. Немного странно было смотреть, как менялся, рассказывая это, обычно невозмутимый Хигур. И я понимал, что эта часть его биографии тоже повлияла на выбор барона шесть лет назад.

Но в конце концов устали и мы. Мне спать не хотелось, и я предложил ему тоже вздремнуть – по приезде у него, скорее всего, и присесть-то времени не будет до глубокой ночи.

Когда по моим расчетам, до Кранкиты осталось не больше часа пути, тракт сделал небольшой поворот, огибая цепь холмов, и я вдруг увидел замок.

Небольшой и, судя по всему, давно заброшенный. И ощутил легкий холодок в затылке. Сейчас мы находились где-то к северо-востоку от столицы. Северо-востоку… Я вспомнил день своего появления в доме барона. Что связывает то, что до сих пор гнало меня на юг, и это место?

Карета подъезжает ближе. Отсюда замок выглядит еще мрачнее. На стенах можно разглядеть следы давнего пожара. Верхушка одной из башен обвалилась, остальные выглядят ненамного лучше. Однако отсюда видно, что ворота целы и наглухо закрыты.

Замок Таргис – гласит надпись на поросшем мхом каменном кубе, обозначающем съезд на подъездную дорогу. Самой дороги нет – похоже, кто-то позаботился о том, чтобы срыть ее до основания. В памяти почему-то снова всплывает Ортинская пустошь. Но что могло случиться здесь? В трех шагах от сердца империи?

Бужу Мерстена.

– Что, ваша милость, уже приехали?

– Нет еще. – Я указываю на замок: – Что это за место? Кому принадлежит?

– А, это… Замок Таргис. Сейчас это коронные земли. Когда-то им владели маркизы Таргиссены, но их род пресекся.

– Давно пресекся?

– Да лет двести уже, если не больше. Какие-то их дальние родственники поначалу пробовали занять замок, но потом отступились.

– Что ж так?

– Нехорошее место. Подробностей не знаю, я ведь не местный, тестя как-то спросил, но он со мной чуть не поругался и запретил расспрашивать кого бы то ни было. Мол, замок не любит любопытных.

– Замок?

– Так говорят. А еще говорят, что из тех, кто ходил туда ночью, никто не возвращался.

Было видно, что Мерстен не очень рад такому разговору, и я отступился. Но темный силуэт был виден еще долго.

Барон же проспал почти до самой Кранкиты. Наконец карета остановилась у крыльца большого одноэтажного дома. Прибыли.

Ничего особенного в Кранките не случилось, если не считать просто фантастического обеда, устроенного тестем Мерстена по случаю моего, хм, возвращения. Спорить с человеком, который мог видеть юного Сайнела – Бургин Бенгелер стал здешним управляющим еще до войны, не говоря уже о том, что прожил тут почти всю жизнь, – я не рискнул. Однако, слегка осмотревшись, вечером следующего дня рискнул припереть его к стенке, улучив момент, чтобы расспросить о замке.

– Зачем вам это, ваша милость? – искренне недоумевал Бургин. – Поверьте, не всякое любопытство должно быть удовлетворено.

Но в конце концов он сдался.

Знал Бургин, впрочем, не слишком много.

Вроде бы плохая слава пошла об этом месте еще при жизни последнего маркиза. Что там было не так, неизвестно, но, схоронив двух жен, маркиз Таргиссен долго не женился. Да и в свет после смерти второй жены практически перестал выходить, запершись в этом замке. Через какое-то время маркиз начал распродавать свои владения. А они были немаленькие. В итоге остался у него только этот замок и прилегавшие к нему земли. А потом маркиз – уже не молодой, к слову – вдруг женился в третий раз. Но в этот раз смерть забрала его, а не его жену. Не сразу, конечно, через несколько лет, и вроде бы вполне естественным образом.

Вдова через год вышла замуж. И тут выяснилось, что деньги, которые покойный маркиз Таргиссен должен был выручить от продажи земель и поместий, исчезли. То ли он все их куда-то потратил, то ли где-то хорошо спрятал. Ее новый муж, убедившись, что денег старого маркиза ему не видать, хотел продать замок, но потенциальные покупатели, то ли что-то разнюхав заранее, то ли что-то почувствовав в самом замке по приезде, в последний момент от приобретения отказывались наотрез – даже когда владелец сбрасывал чуть ли не половину цены.

Наконец кто-то – вроде бы очень издалека – согласился приобрести Таргис. Этот человек приехал посмотреть на замок… и исчез. Самой маркизы в тот день в замке не было, хотя она должна была вернуться в Таргис накануне, но почему-то задержалась в столице. Муж ее никуда не исчез, но мир живых покинул. И тот, кто ему в этом помог, изувечил его до почти полной неузнаваемости. В смысле, что опознали его с трудом. И поползли слухи, что человек такого сделать не мог. Слуги после этого, плюнув на невыплаченное жалованье, в три дня разбежались, маркиза же, подключив какие-то связи, спихнула злополучные владения казне. Сколько она на этом выручила и куда потом подалась, никто теперь не знает. Странные вещи продолжали происходить в Таргисе и после того, как он стал казенным. В итоге, когда в замке случился тот самый пожар (следы которого видны до сих пор), ставший для кого-то последней каплей, его просто опечатали. И больше туда никто не заходил. Да и оттуда не выходил.

Часть земель, примыкавших к Кранките, выкупил в конце концов «мой» прадед. Земли как земли, сказал Бургин, не слишком урожайные, но леса дают хорошую древесину, и охота там приличная. Деревни, что были ближе к замку, постепенно ужались до хуторов, а некоторые и вовсе исчезли со временем. Впрочем, управляющий ничего необычного в этом не видел. А если и случались в этих местах странные вещи, то не чаще, чем где-то еще. Так, во всяком случае, считал тесть Мерстена.

Что мне дает рассказанная им легенда, я пока не понимал сам, но тут важнее другое – управляющий признал во мне Сайнела Танорена. А это стоило дорого, даже если в истории замка Таргис не было ни слова правды, кроме его названия.

После ужина я почти сразу отправился спать, сославшись на усталость. Но сон не шел, и, решив слегка привести в порядок новые знания, обретенные в последние дни, я вдруг вспомнил, с каким ощущением смотрел на свое отражение в воде безымянного лесного озера в начале лета. Хм, а ведь тогда я сам счел, что больше всего похож на аристократа, пусть даже беглого. Но если я не Сайнел, то кто же я?