Velena Revers - Охота за тенью

— Все так — кивает ведунья. — А в школу магов тебе, значит, не надо?

— Ну… Оно же там все рядом, могу и к ним пойти. Но не хочу. В охотники пойду!

Она вздыхает, словно слышала это тысячу раз, и смотрит на меня с жалостью.

— Ты хоть понимаешь, что это значит, воробушек?

Я непреклонно качаю головой.

— Не надо меня отговаривать! Я все обдумала. И про охотников знаю. У них очень тяжелые тренировки, они постоянно пьют зелья, а потом всю жизнь ездят и дерутся с нечистью. Ни минуты покоя, никакой семьи. Знаю. Меня с сестрой они спасли. Я потом у людей одних расспросила, а они охотников лично знали. Так что я смогу!

А сама так и сжимаюсь внутри, стараясь держать лицо. Если она сейчас откажет, скажет, что я ошиблась… просто не знаю, что тогда делать. Идти некуда и не к кому, за спиной ничего — ни прошлого, ни имущества.

— Ладно, подойди сюда. — Решает старушка. — Бесполезно разубеждать. Ты у меня за этот месяц четвертая.

Я встаю на ватные ноги. Нерешительно стягиваю шапку и оставляю лежать на лавке.

— И все были неудачи?

— Да. Ломитесь, не зная куда…

Пара шагов… Я стою перед ведуньей, вместо нее видя богиню судьбы, сплетающую нити жизни в единый ковер. Куда ты вплетешь мою? С какими нитями совьешь? В какой цвет окрасишь?..

Она шепчет что-то и кладет теплую ладонь мне на лоб. Прикрывает глаза. И я задерживаю дыхание.

Вдруг все перед глазами плывет, и я падаю в глухую темноту…

Время будто отщелкнули ножницами. Миг — и я уже открываю глаза, лежа у нее на лавке. Кашляю от запаха бодрящего зелья, которое она держит под моим носом.

— А-а-а… — Хриплю я как простуженная. — Ой, голова болит!

— Еще бы она не болела. В разум тебе еле влезешь, от природы крепкая защита.

Я дергаюсь и пытаюсь встать, хватаясь рукой за бревенчатую стену.

— Что… что вы видели? Вы увидели!?

Женщина успокаивающе кивает.

— Успела я. Ты не как те. Сможешь. Хотя так и не сказала бы… Будет трудно, но если выживешь, то выдержишь. Так что я объясню дорогу. И даже могу дать на нее денег. Но ответь еще на один вопрос: ты уверена, что знаешь, куда идешь, и что там ждет?

— Нет. — Я шмыгаю носом, кляня холод и свою простуду, и спешу добавить — То есть, я же не знаю точно, чему там учат. Конечно, трудно будет, и больно, наверное, но… Я всю жизнь мечтала, что сделаю жизнь других лучше. Что…

— Я видела. — Признается ведунья. — У тебя убили отца. И теперь ты хочешь сделать так, чтобы у кого-то отец остался жив. Этого не осуждаю. Но я не зря сказала «если выживешь». Ты знаешь, что не все ученики успевают получить метку? Когда ты ступишь на порог и заявишь о том, что пришла на обучение, обратной дороги не будет. Только в охотники. Или в могилу.

— А я понимаю. — Говорю я тихо. — Только все равно пойду. Там от меня будет какой-то смысл. А не здесь.

Она только рукой машет.

— Ты сама выбрала. Жди. Сейчас отправлю послание, чтобы ждали…

Снова темнота. Словно черный занавес перед глазами, словно кто-то спрашивает: а ты готова увидеть, что за ним?

Не знаю, готова или нет. Но не прятаться же от собственного прошлого.

…На крыше холодно. Только недавно с земли сошел снег, оставшись лежать во впадинах и оврагах грязными комками, и несмотря на солнце, здесь, на крыше корпуса, до костей пробирает промозглый ветер. Солнце медленно катится к закату.

За толстыми каменными стенами, окружившими громадный, вымощенный камнем внутренний двор, простирается пустырь, еще прошлым летом выкошенный от травы. Слева он уходит до самой реки, далеко блестящей под солнцем. А впереди пустое место заканчивается, и начинается лес. Он густеет, поднимает кверху кроны массивных сосен, и тянется до самого горизонта.

Над лесом уже почти час вьется густой дым, плотным столбом уходя вверх. Там, наверное, ветра нет…

Шаги за спиной мягкие, как кошачьи, и почти неразличимы для слуха. Но я узнаю их и вздыхаю. Рано или поздно, он бы все равно меня нашел. Но лучше бы поздно.

Он садится рядом, тоже взглянув на лес. Дым уже начал истаивать, и легкий ветерок гонит его над кронами вдаль, к самому горизонту.

— Почему ты не пришла на погребение? — Спрашивает учитель.

Я ежусь, пытаясь согреться в тонкой куртке. Не могу даже рта раскрыть, и выдавливать из себя какие-то объяснения просто выше моих сил. Но он не требует их, а просто спрашивает. Мягко, ненавязчиво, и вроде как, оставляя возможность проигнорировать его.

— Этого ведь могло не случиться. — Говорю я тихо. — Всего лишь маленький промах. Всего лишь неосторожность. Сколько раз такая неосторожность сходила нам с рук? Откуда ему было знать, что… — На последнем слове мой голос утихает.

— Да, ты права. Это могло случиться с кем угодно. Даже со взрослым охотником. Но как ни называй, Хельдин, это была ошибка, совершенная из желания рискнуть и показать себя там, где это не нужно.

Я молчу.

Один из учеников, Дарис, во время учебной вылазки решил задержаться, и в одиночку расправиться с неярами. Нас учили драться с такими, и не раз. Мы их даже не боялись.

Двоих он убил по заданию и без особых задержек. Но затем почему-то решил пойти глубже в лес. Удаляясь от своего наставника. И когда Дарис наткнулся на целое гнездовье неяр, никто его не услышал… Старший уловил сигнал с амулета, который был зовом о помощи, но успел только отбить его тело у озверевших хищниц. Не бросил, дотащил до крепости и Целителей, но поздно.

Сейчас тело сожгли, а с темнотой прах развеют по лесу. Его родным, оставшимся далеко на севере, сообщат о случившемся. Положенный срок свеча будет гореть в его комнате на подоконнике, чтобы душа смогла найти это место и попрощаться с нами.

Потом свечу потушат. И все продолжится, как было — только уже без него. Словно его здесь никогда не было.

— Я знала, что такое случается. Мне говорили, что некоторые ученики не доживают до конца обучения. Но я не думала, что это так… неожиданно.

— А смерть вообще незваный гость. Ее редко ждут. И об этом следует помнить — вам, чей путь опасен, и любой шаг может вести к смерти. Но сейчас речь не об этом.

Я жду, подавленно разглядывая зубцы на крепостной стене.

— Ты подумай о другом. Каким бы необдуманным ни был его поступок, и каким глупым конец, Дарис — твой соратник, который погиб. И все, что мы можем для него сделать, это позаботиться о том, чтобы отдать последнюю дань. И хотя бы присутствовать на сожжении.

Я с трудом втягиваю воздух. Как объяснить, что сейчас у меня на душе? Я просто не могу поверить, что тот вечно не унывающий паренек с живыми зелеными глазами, шутящий за компанию с Виктором и никогда не проигрывающий на спаррингах, сейчас просто перестал существовать?

Еще вчера утром мы за завтраком перекидывались остротами, говорили о том, с каким удовольствием отдохнем, когда закончится очередной ряд учебных вылазок, и как побежим купаться на реку, когда потеплеет. Дарис жаловался на салат, который вызывает только отвращение у человека, привыкшего к мясу, и втихую подкидывал листики в чужие тарелки. Шутил, подбадривал Рэй, которая боялась испытания со стрыгами. Он был самым сильным учеником, самым опытным. Кто угодно из нас мог погибнуть, но не он!..