Velena Revers - Охота за тенью

Не знаю что делать, только лихорадочно раздумываю. На этот счет постулаты ничего не говорят, действовать следует по ситуации. Но решать самой, кому помощь нужнее, оказалось труднее, чем я думала.

— Да помогите же, пожалуйста! — Не выдерживает женщина в черном траурном платке, и мне становится стыдно. Надо было проезжать мимо, а раз завернула, так теперь и расхлебывать. Ладно. Все равно пришлось бы остановиться на ночь и поспать, иначе из меня выйдет плохой помощник. Зубари легкая добыча, много времени не займут. А наутро, чуть начнет светать, я буду уже далеко отсюда.

Но судьба не хотела, чтоб я успела на помощь. Может, мне следовало раньше об этом догадаться, когда я пару раз едва не подвернула ногу, или когда Сивка то и дело спотыкалась на ровном месте. Я списала это на усталость, и может, так и было, но все равно стоило насторожиться. Беда редко приходит одна.

Кладбище удалось очистить. Трупоедам не хватало еды, за зиму они отощали, а сейчас не успели набрать силу. Так что я отделалась от них порванным рукавом на локте: зубы порвали верхний слой, достав до металлических пластин, вшитых в подкладку. То есть, отделалась бы, если бы один из них, недостаточно добитый, не ухитрился вцепиться мне в ногу и прокусить штаны.

Яд попал в кровь, и на этом память обрывается.

Я прихожу в себя хмурым вечером и женщина, что сидит у кровати, пытается скрыть правду. Но несмотря на слабость, я могу казаться злой, сильной и смотреть очень пристально. Она признается, что сейчас подходит к концу четвертый день.

Оказывается, меня вовремя подобрали и отнесли к знахарке. Там я и лежала в бреду и лихорадке. Зелья и иммунитет перебороли болезнь, но на это ушло много сил.

Встать удается с трудом. Но я сама перевязываю ногу, напоследок напившись заживляющего, и несмотря на увещевания хозяев, отправляюсь в ночь.

Все, что я понимаю, несмотря на спешку, несмотря на то, что до огонька остались считанные часы пути — что я все равно безнадежно опоздала.

…Место, куда привел зов, можно найти и без его помощи. Все окрестные деревни уже месяц живут на осадном положении, по ночам не выпуская за порог даже кошку. А уж за забор немногие отваживаются ходить и днем. Хотя разновидности нечисти и нежити в народе сильно упрощены, а в деревнях ее и вовсе равняют под одну гребенку, деля только на «упырей» «волколаков» и «погань с зубами» — местную беду мне четко определяют как вурдалаков. Очевидно, нечисть успела так примелькаться, что все знают ее характерные повадки.

То, что старый особняк на холме уже «съел» одного охотника, от меня сначала пытаются скрыть. Староста рассыпается в благодарностях, обещает щедрую оплату, приют и угощение высшего уровня. Но мне неинтересно ждать, пока он запутается в собственных показаниях, так что я перехожу к делу:

— Как выглядел охотник, ушедший туда до меня?

Староста, казалось, сейчас перекосится лицом от неискренней улыбки.

— Ну… мужчина. На вид постарше вас. Темноволос, лицо смуглое, приехал на соловой кобыле. Сказал, что не маг.

По лошадям я соратников не помню, увы. Не маг — это хоть что-то обнадеживающее. Это значит, что у меня может быть больше шансов.

Говорю я на ходу, уже спешившись.

— Так зайдете, отужинаете? — Интересуется он.

— Нет. Приду позже. Пока определите мои вещи куда-нибудь.

Боже, как бы хотелось надеяться, что еще можно спасти моего соратника, но… Разумом я понимаю, что слишком поздно. Я не только на охоту собираюсь, когда подбираю оружие и облачение, привожу себя в боевую готовность бодрящим снадобьем. Я иду на похороны.

…Дом на вершине холма, заброшенный уже лет шесть, даже весенним утром не произвел бы хорошего впечатления. А уж сейчас среди голых деревьев, в упор глазеющий на гостей пустыми окнами и раззявив дверной проем, отпугивает почище сказочного замка смерти.

Однако ни на подходе к нему, ни вблизи, я не слышу чужого присутствия. Он кажется мертвым, как пустое осиное гнездо. Никаких следов, никаких попыток напасть, ни одной засады. Стою на пороге в задумчивости, не потеряла ли чутье, как вдруг самым краем уха улавливаю движение на верхнем этаже.

Значит, не потеряла.

Внутри царит разруха и пыль. Серый пол, стены, потолочные балки, упавшие вниз и перегородившие выход из зала. Серые облачка пыли, вспархивающие от каждого шага. И поверх этой пыли повсюду, куда падает взгляд, застыли следы драки. Темные брызги на стене, царапины на полу, разбитое старое зеркало, цепочки следов, мазков, рассказывали о произошедшем не хуже отчета. Я обхожу весь первый этаж и поднимаюсь по скрипящей лестнице, все время озираясь и прислушиваясь: не только слухом.

Везде вижу трупы вурдалаков, усохшие до состояния мумии. Они разбросаны по дому в самых неожиданных местах, то частями, то скрюченные, то застывшие в темной луже — и до сих пор ни одного живого. Ни шороха, ни взгляда в спину.

А ведь я здесь уже столько времени. Я вторглась на их территорию. Давно пора напасть. И где же тот, кого я слышала на входе? Куда мог деться?

Как по заказу, позади раздаются шаги. Оно даже не пытается скрываться, вот что странно. Оглядываюсь.

В дверной проем цепляется бледная, исхудалая рука. Из темноты возникает фигура капюшоне, вся в пыли, серая. Слышу тихое хрипение: от голода у вурдалака натурально пересохло горло. Друг друга они пожрали, что ли…

Я стою расслабленно, даже неумело, отведя в сторону руку с мечом. Поза кажется беззащитной. Жду, пока он нападет первым, чтобы удобнее отбить удар, но он тоже медлит. Стоит, шатаясь от слабости и слыша запах живой плоти, то и дело сверкает алыми зрачками из под капюшона, но не двигается с места. Хмурюсь.

Чего он ждет?

Фигура шевелится. Поднимает руку, медленно стягивает капюшон с головы, подставляя под свет волосы. Не то серые от пыли, не то уже седые.

— Хельдин? — Меня окликает знакомый голос. И это как пинок в живот.

Меня шатает. Лицо, голос, я сразу же его узнала, но в первые секунды просто не верю глазам. Высушенная голодом кожа, белая как мел, ввалившиеся скулы, острые когти на исхудалых пальцах. Знакомые глаза вдруг оказались черными, и чернота растянута так, что почти не видно белков.

Меч едва не выпадает из ослабевшей руки.

— Маркус? — Откликаюсь я. — Маркус, ты?

Раздается шипение. Я вздрагиваю и только потом понимаю, что это он зашипел.

— Нет! Уже нет! — Учитель скалит длинные клыки. Снова шатается и хватается за проем.

Я могу сказать лишь: — Как? Как это случилось?

Он отступает назад в полутень и качает головой, словно отмахиваясь.

— Я приехал сюда… Не помню. Неделю, две назад? Три? Не знаю. Местные жители жаловались, что пропадают люди, вот и сунулся. Нужно было готовиться лучше. Почти закончил, но там, в зале, провалился сквозь пол в подвал. Пока выбирался, остальные напали. Трое их там осталось, вроде бы… Потом ничего не помню.