Ольга Хмелевская - Дар. Золото. Часть 2

Мне не было ни смешно, ни обидно, но мужская солидарность заставила высказаться:

– Невысокого мнения ты о нас.

– Я и о нас невысокого, – усмехнулась Насья, – Пока баба молодка – она павой ходит, перышки с разных сторон показывает, любви высокой ищет. А как товарный вид потеряла, тут уж не до любви. Тут лишь бы у сытого корыта оставили. Грызня среди нашей сестры еще та! Со свету сживают. Поверь, это я тебе как лекарка говорю.

– Ну, ты же со свету никого не сживаешь. Даже можно сказать, наоборот.

– Это я,– она посыпала мукой столешницу и с размаху плюхнула на неё округлый ком, – мне повезло.

Мучная пыль разлетелась вокруг и попала в ноздри, заставив чихнуть.

– Повезло?! – вытер я нос.

– Конечно! Я ведаю. Знаю. Знания меня оберегают и кормят. И вообще, – она подбоченилась, состроила суровое лицо и нараспев произнесла, – Я стра-ашная! Я гро-озная ве-едьма! Передо мной все лебезят и одаривают подарками.

– Ну-ну. Сегодня приходил один такой подарок. За полмедьки торговался.

– Этот не считается, – весело отмахнулась Насья.

3

Уже в начавших сгущаться сумерках, независимая ревизионная комиссия в составе меня и Насьи, торжественно прошествовала к курятнику для оценки хозяйственной деятельности одного ушастого индивидуума. Как результат, (аккуратным рядом в убывающем порядке, сразу при входе), нам были представлены: крысы – три штуки, мыши ­– пять штук, голова хорька – одна штука. Наверно, все остальное от хорька Пончик съел. Но результаты работы были признаны удовлетворительными, за хорячью голову была обещана награда, и комиссия направилась на дальние рубежи. А именно за хозяйскую баню, где должен был показать свою удаль гордый потомок крылатого племени. Состав комиссии при этом пополнился ещё одним сотрудником, по обыкновению забравшемся на мое плечо.

Завернув по обходной тропке за бревенчатую баньку, Насья резко остановилась. Мы, то есть я, чуть не налетел на ее спину и посмотрел веред.

Ну, и? Чего стоим? Вон Алабар возиться у высокой березы. Спиной к нам.

Насья прошлась по тропе к тому месту, где копался дракон, недоверчиво оглядываясь по сторонам.

– А валун где? – спросила она, после короткого замешательства.

Валуна, кстати, действительно нигде не было.

Алабар оглянулся.

– Так вот же, – он посторонился, давая нам разглядеть место, где он ковырялся.

Родничок, на полсажени вглубь, был выложен свежебитыми базальтовыми булыжниками, размером с небольшую овечью голову. Стесанными и тщательно подогнанными друг к другу. Тёмно-зеленые стенки получившейся чаши в локоть поднимались над землей, и прозрачная вода, стекая по отведенному желобу, журчала на каждом камушке разными переливами.

– Дракон!– ахнула Насья, – Ты как это сделал?

Покрутив головой и внимательно осмотрев полянку, я не обнаружил ни кувалды, ни лома, ни молотка. И ведь ударов, ломающих камень, никто из нас не слышал. Чем?!

Дракон удивился:

– Так я же дракон.

Наверное, этого в его понимании было достаточно.

– Но не камнетёс же! – вырвалось у меня, – Тут даже не кувалда, тут взрывной артефакт нужен был!

Алабар в замешательстве переводил взгляд на каждого из нас. Беспомощно огляделся и зацепился взглядом за валявшийся у его ног кусок породы. Он поднял его обеими руками, крепко сжал, сосредоточился и провернул в ладонях. Раздался негромкий треск, и базальт разделился на две части как комок сухой глины.

– Уши. Ваши. Крысиные…

Но я же не люблю невыясненных вопросов! Поэтому мне сразу стало интересно:

– А как большой? Который в ладонях не помещается?

Алабар молча взял один из разделенных кусков, резко хлопнул по нему, и камень пошел мелкими трещинами.

– Вот вы как свои крепости строите! – восхитилась Насья. – Ну, дракон! Какой ты незаменимый в хозяйстве мужик!

Несмотря на сомнительный комплимент, парень чуток покраснел. И буркнул:

– Вообще-то меня Алабар зовут.

Но ведьма отмахнулась:

– Пойдем. Хватит на сегодня. Кормить вас буду – заслужили.

Я промолчал. В отличие от Пончика и Алабара, у меня с браслетами как раз ничего не получилось. Выходит, я не «заслужил».

Но это ведь не повод отказываться от ужина?

1

Машка ещё не пришел, но пончиков получилось много. Ему наверняка останется.

Ведьма зажгла длинной лучиной масляную лампадку над столом, достала из погребицы малиновое варенье, крынку сметаны и топленое масло, и вся эта вкуснятина выстроилась на столе. Знахарка расставила глиняные блюдца, разлила по расписным пиалам душистый травяной отвар и мы, умытые и торжественные, уселись за стол.

Насья до краев наполнила лакомством миску Пончика, и он тут же сунул в неё свою клыкастую мордаху. Алабар проигнорировав варенье, запустил резную ложку в сметану. Мне же хотелось и того, и другого, так что на моем блюдце обе вкусные субстанции заняли равные половинки. Насья, от нас не отстала, и с аппетитом принялась уминать свой кулинарный шедевр.

От приличной горки ароматных пампушек на столе оставалась еще половина, как вопросительно пискнул ханур. Он поднял голову, бросил недоеденную вкусность, и крадучись направился к двери.

- Всадник, - вдруг сказал Алабар. Спокойно сказал. Но мурашки по моей спине пробежались. - Один.

Ведьма прислушалась и кивнула.

Во дворе залаяла псина - без азарта, не особо стараясь, показывая, что гость ей знаком, и она просто выполняет свои собачьи обязанности.

Пончик не выказал беспокойства, но юркнул за печь. Насья встала, пробежалась взглядом по светелке, словно проверяя нет ли чего лишнего, и, убрав с пола остатки хануровой трапезы, накинула на себя шаль. Она вышла встречать гостя, и вскоре из открытого окна послышались приглушенные голоса. Судя по удивленному возгласу, Насья гостю обрадовалась, а тот в свою очередь о чем-то спросил знахарку, получив утвердительный ответ. Алабар, наверняка, слышал их приветственный разговор, никак не отреагировал, но памятуя о дедушке Жаене, я попросил Заразу прикрыть дракона, если что. А вот Пончику настоятельно посоветовал ­- очень настоятельно - не лезть никуда со своей самодеятельностью и сидеть тихо пока я не попрошу.

2

Следом за Насьей, в дом вошел мужчина. Коренастый, темноглазый, с круглым, обветренным до черноты, лицом. На ногах короткие шнурованные сапоги из неокрашенной кожи; заправленные в них белёные шалбары; светлая кожаная штормовка с капюшоном, подпоясанная широким белым ремнем, на котором болтался в ножнах узкий стилет. Парусиновая косынка на голове, с почти выцветшей коричневой печатью: два скрещенных якоря и вензельная буква королевского дома. И… птичка, летящая над вензелем короля.

Когда я увидел эту «птичку», мне сразу же захотелось сигануть в окно. И чем скорее, тем лучше.