Ольга Хмелевская - Дар. Золото. Часть 2

Обойдя дом вокруг, я окончательно убедился, что ход заканчивается именно в нём. Ни подвальных выходов у стен, ни дверей в высоком фундаменте, ничего подобного не обнаружилось. А это значит, если попытаться туда проникнуть, переполох можно устроить нешуточный.

Словом, опять не вариант. Да и убираться отсюда уже пора. Нужно искать другой способ грабежа королевской сокровищницы.

7

Мы его нашли. Мы составили план. Мы достали Саню с подробным описанием помещений, и подходов к ним со всех сторон, и лекарь, до такой степени устал, что в запале потребовал заказать ему свежевыжатый сок из северной ягоды к улюквы.

Алабар тут же попросил заказать две порции. Попробовать.

Машка заявил, что закажет. Сейчас же пойдет к трактирщику, приставит нож к горлу, и закажет. И только ради этих двоих ненормальных, северная ягода поспеет сейчас, а не будет ждать первых заморозков; по воздуху доберется из болот в жаркую Лирию; и на прилавке у трактирщика, сами-собой, появятся две кружки кислющей красной жижи. Но если дракон не осилит эту дрянь, то… Дракон сказал, что осилит.

Что мы придумали? Лучше по-порядку.

1

Первое с чего мы начали, это поужинали. Плотно. Война войной, дальше вы помните.

По плану, Саня и Алабар должны были остаться в номере со всеми собранными вещмешками. Машкин клинок пришлось отдать Алабару. С трактирщиком мы расплатились, а за лошадей договорились на завтра. Это если вернемся. Если нет, лошади останутся ему в качестве подарка. А что делать? Трехцветка мне понравилась, но море она не осилит. Через пару часов после нашего ухода лекарь и дракон должны будут выйти из трактира и пройти по заброшенной набережной к замаскированному пролому в стене, огораживающей так называемый «мелкий» грузовой порт. В западной части города. Пролом Машка описал, даже попытался нарисовать, и объяснил, что напротив пролома, между нищенских домиков растет старый дуб, с огромной кроной. Чтобы не светиться на мостовой, Алабар и Саня залезут на него - в него, точнее - и будут нас ждать. Если мы не приходим к утру… Да куда мы денемся?! План разработан простой и надежный: тихо ушли, тихо придем.

- Может, я все-таки с вами? - тоскливо спросил дракон. - Клинок есть. Кто меня достанет?

- Ты свою рожу видел? – поморщился Машка. - И не только рожу. Первый же патруль заинтересуется: а чего это на ночной улице забыл пеший аристократ с двумя сомнительными кексами?

Тут уж и мне стало интересно.

– Я, по-твоему, тоже сомнительный?

– А то нет что ли? Кто тебе мешал нормальную одежду в лавке найти? Нет, ты на книги накинулся.

- Ты ж промолчал!

- Ну… – Машка вдруг хохотнул, - Я подумал, что для воровского дела в самый раз. За «звонка» сойдешь. Даже побрился вовремя - выглядишь совсем пацаном.

- А ты за кого сойдешь? - вдруг вклинился в разговор Саня. – За «щипача» или за «обнималу».

Машка широко заулыбался.

- Какой порядочный вор будет распространяться фраеру о своей специализации!

-- «Обнимала» он, – я вспомнил потасовку на озере и спросил поднявшего брови кошака, – Четки, которые ты у Жаена стянул, с собой берешь? Могут пригодиться.

Машка кивнул и, оглядев нас, улыбаться перестал.

– Один лекарь. Другой книжник. Третий… иностранец. И я… такой же обалдуй, – грустно констатировал оборотень. Пончик возмущенно пискнул на моей кровати. – Забыл, прости. И ты с нами.

2

До королевской Резиденции, с восточной стороны которой находился сад, было далеко. Но что по сравнению с каменистой и узкой тропой какие-то выложенные ровненьким булыжником мостовые? Мы и не такими дорогами ходили.

Чёт меня на пафос пробило. Да-да, один раз по горам прошелся, а уже бывалый горный… лев.

По улицам Лирии мы шли пешком, изображая двух подвыпивших парней. Одного, то есть. Подвыпившего, в смысле. Опыта, как вы помните, у меня по части алкогольного опьянения не имеется и не предвидится, поэтому мы решили, что буду я «поддерживать старшего брата», если к нам прицепится какой-нибудь въедливый городской патруль.

Пончик сидел у меня на плече, Зараза висел на поясе, под курткой, а на лицо Машка наложил грим. Нам. Меня он, конечно, не очень разрисовал. Зато себя «украсил». Одолжил у трактирной горничной «марафет», как он выразился, и «расписал» нас обоих. Я так подозреваю, что сделал он это, из чистого энтузиазма. На воду дул, как говорится. И не то, чтобы здорово получилось «расписать», и не то, чтобы краски не было заметно, но в темных Лирийских переулках к нам никто особо присматриваться не будет. Я надеюсь. И теперь я походил на измученного недосыпом мелкого кабацкого разносчика, а Машка сиял красивым лиловым фонарем на всю скулу.

Сказать, что я боялся, было нельзя. Я трясся. Мелкой противной дрожью, как от холода, хотя на улице стояла теплынь. Городской воздух, нагретый за день, вовсе не собирался становиться прохладнее, но ночь не сверкала яркими красками, а затаилась в насыщенной тени домов, иногда подсвечивая нам дорогу редкими уличными фонарями.

Как заметил Грай, Лирия, в самом деле, с приходом ночи опустела. Еще месяц назад, можно было услышать чьи-то шаги, смех, стук копыт, дребезжание проезжающего мимо тарантаса. Звучала приглушенная музыка в ресторациях, и даже городовые чинно прохаживались вдоль освещенных улиц, делая вид, что всегда на страже.

Нам, конечно, было на руку безлюдье, но и риск быстрее привлечь к себе внимание тоже был.

Пытаясь унять дрожь, становящуюся всё сильнее, я всё чаще останавливался, и Машка, не рискуя разговаривать вообще, понимал, что со мной происходит, молчал и просто покачивался рядом.

Наконец, мы остановились напротив кованой ограды дворцового сада, в глубокой нише двухэтажного дома, под аркой, куда не попадал свет. Пончик спрыгнул с плеча на брусчатку и тут же по кошачьи потерся мордочкой об угол. Под моим чутким руководством, ему предстояло выяснить, где сейчас находится охрана и найти местечко возле дворца, чтобы на время затаиться. Правда, как выяснилось опытным путем, ханур может отойти от меня не больше, чем на сотню шагов, но если верить Саниной схеме, этого должно хватить.

Но собраться и «присоединиться» к сознанию зверька у меня никак не получалось.

– Перестань дрожать, – без капли насмешки сказал оборотень. – Мне тоже страшно. Тем более, я там уже был. Только в другом крыле.

Да, дрожать я перестал мгновенно.

А Машка фыркнул:

– Сбежал. Так что, и оттуда можно удрать. Не боись.

Успокоил.

Пончик сидел у моих ног, терпеливо ждал, когда же я, наконец, возьму себя в руки, но категорически меня не понимал. Для него все происходящее в его маленькой жизни называлось простым словом «балдеж». Страха он принципиально ни перед чем не испытывал, а получив полную свободу, гордился собой до безобразия. Но что меня удивило, так это отсутствие воспоминаний обо всех событиях, произошедших со зверьком до моего появления. Как ни пытался почувствовать или увидеть, не смог.