Брайан Олдисс - Гелликония

Выбивая дробь пальцами одной руки и отгоняя мух другой, Билли думал. Неподалеку от него стоял с закрытыми глазами Лекс, неподвижный, как предмет обстановки.

– Я и сам мирдопоклонник. Во многих преступлениях, расцененных как государственная измена, можно обвинить и меня. Но я привык служить королям… а он слишком привык к тому, что находится в услужении у святош. Жизнь так не любит беспокойства… Можешь ты сказать мне, что за тревоги ожидают нас завтра?

– Для ученого вы слишком много внимания уделяете окружающей реальности, - заметил Билли. - В этом отношении вы напоминаете моего наставника, оставшегося на Аверне. Он не верил в подлинность существования Гелликонии. А вы не верите в существование Вселенной. Ваш умвелт не выходит за границы этого дворца.

– Что значит умвелт ?

– Вера, направляемая вашей проницательностью по отношению к миру.

– Вижу, тебе нравится корчить из себя мудреца. Что ж, если ты так умен, тогда скажи, верно ли то, что на самом деле хоксни полосатые, а не гладкие, как считается повсеместно, и полоски их проявляются только при наступлении весны Великого Года?

– Конечно, верно. Животные и растения, каждое по-своему пытаясь выжить, разными способами приспосабливаются к коренным переменам климата, которые несет с собой смена времен Великого Года. На вашей планете с некоторых пор существуют двойная биология и ботаника, одна половина которых следит за старым светилом, как прежде, другая - за новым.

– Ты снова все сводишь к двум солнцам, светящим нам с небес. Лично я считаю, и мое мнение подкреплено почти тридцатисемилетним жизненным опытом, что два наших небесных странника предназначены служить нам вечным напоминанием о двойственности всей природы, о душе и теле, жизни и смерти и кое о чем другом, что непосредственно направляет жизнь людей, - о жаре и холоде, свете и тьме, добре и зле.

– Советник, вы сказали, что такие люди, как я, уже упоминались в летописях. Может быть, это были мои собратья, другие пришельцы с Аверна, которые, как и я, хотели донести до вас истину, но к которым, как и ко мне, никто не прислушался?

– И, которые как и ты, пытались навязать нам свои безумные геометрические воззрения? Если так, то их, конечно же, казнили!

СарториИрвраш поднялся и, опершись руками о стол, нахмурился.

Звеня цепью, Билли тоже поднялся, хотя и с б?льшим трудом, чем пожилой советник.

– Истина освободит вас от кабалы невежества и заблуждений, советник. Как ни называй то, о чем я говорил, «безумной геометрией» или как-то иначе, эти законы правят Вселенной. Да что я - вы и сами это знаете, просто не хотите признаться. Напрасно вы без должного уважения относитесь к своему разуму. Почему вы не хотите пойти дальше, разорвать оковы своего умвелта ? Жизнь на вашей планете обязана своим появлением именно тем «безумствам», над которыми вы насмехаетесь.

Звезда класса А, ваш Фреир, на самом деле представляет собой гигантский водородный реактор, выбрасывающий в пространство огромные количества лучевой энергии, тепла и света. Когда Беталикс и его планеты восемь миллионов лет назад вышли на свои орбиты около этого гиганта, они немедленно и постоянно стали подвергаться бомбардировке рентгеновским и ультрафиолетовым излучением. Влияние этого излучения на вялую биосферу Гелликонии оказалось огромным. Начались стремительные генетические изменения. Пошли мутации, поразительные и ранее невозможные. Некоторые из новых жизненных форм приспособились и уцелели. Один из видов животных развился настолько, что сумел противопоставить себя другому виду, более древнему и ранее занимавшему главенствующее положение…

– Все, нет больше моих сил! - вскрикнул СарториИрвраш, взмахом руки приказывая пленнику замолчать. - Одни виды превращаются в другие - что за вздор ты несешь? Видано ли такое? По-твоему, собака может превратиться в аранга, а хоксни со временем примет вид кайдава? Всем известно, что каждому зверю от природы предназначено его место, среди прочих - и человеку. Так повелел Всемогущий.

– И это говорите вы - атеист! Вы же не верите во Всемогущего.

Смутившись, советник затряс головой.

– Лично я предпочитаю, чтобы мной правил Всемогущий, а не эти твои законы безумной геометрии… Думал я показать тебя королю ЯндолАнганолу, да сдается мне, что он не вынесет и минуты твоих речей и велит посадить тебя на кол.

Спохватившись, СарториИрвраш вдруг вспомнил, что король теперь далек от всего, что хотел бы предъявить ему его советник - то есть бывший советник. Ни умствования, ни рассудительность больше не интересуют его величество. Ярый приверженец рассудительности, сам СарториИрвраш, не интересует короля. Слушая Билли, он вдруг вспомнил о другом молодом безумце - сыне короля, Робайдае. Некогда милый и послушный ребенок, Роба вдруг увлекся безумными фантазиями, возомнил пустыню своей изможденной матерью, нашел вкус в смертельно опасных игрищах, по временам не имеющих для стороннего наблюдателя вообще никакого смысла… и стал костью в горле своих любящих родителей, королевской четы.

Тут он вспомнил о собственной многолетней борьбе за постижение смысла всего сущего. Как могло случиться, что такая проблема, первоочередная и главнейшая, занимала во всем свете столь немногих?

Кто таков этот Билли: плод усталого воображения пожилого человека, темная сторона действительности, явленная, чтобы соблазнить и погубить его?

Советник повернулся к фагору.

– Лекс, стереги его пуще глаза. Завтра я подумаю, как избавиться от него и его умвелта .

Вернувшись в спальню, советник ощутил острый приступ одиночества. Король схватил его своей безжалостной дланью и опрокинул на пол! Немилосердно болела ушибленная спина, тело, которое годы иссушили и скрючили, казалось уродливым и хилым. Слишком много постыдного случилось за прошедшие дни.

На его зов явилась женщина-рабыня. На ее лице были написаны те же недоумение и неохота, какие, наверное, можно было прочесть на лице самого советника, когда тот являлся на королевский зов пред светлые монаршие очи.

– Разотри мне спину, - приказал он.

Прислужница послушно прилегла рядом и провела рукой от его затылка до поясницы. От советника пахло вероником, фагором и мочой. Прислужница была рандонанкой, с ритуальными шрамами на щеках. От нее исходил легкий запах фруктов. Полежав немного на груди, СарториИрвраш перекатился к рабыне лицом - его член под чарфрулом начал напрягаться. И правоверные почитатели Акханабы, и атеисты - все живые были равны в одном, всем им была дозволена одна-единственная утеха, одно убежище от абстракций. Просунув одну руку меж темных бедер рабыни, советник положил другую на ее мягкую грудь.