Брайан Олдисс - Гелликония

Вслед за дворцом захватчик прокрался и в мир, вырытый внутри гранитного холма. Марево гнусно заклубилось там, где ударяли в гонг, издавали возвышенные восклицания, молились, погружались в прострацию и устраивали торжественные процессии, где подавляли сознание и насаживали святость, поставленную на поток; тут лукавое дыхание тумана легко смешалось с испарениями и дыханием монашества и прихожан, окружив освященные свечи пурпурным ореолом, словно здесь и только здесь туман нашел единственный для себя доброжелательный приют. Марево завилось вокруг босых ног молящихся и постепенно, не сразу, нашло дорогу к тайникам горы.

Туда, в эти потаенные места, был среди ночи препровожден со странным эскортом Билли Сяо Пин.

После ухода СарториИрвраша несчастный победитель лотереи устало уронил голову на руки, на заскорузлую столешницу, и предался лихорадочным размышлениям, когда мысли, словно шары, носятся в черепной коробке, не находя лузы. Иногда он пытался совладать со своими мыслями, но тогда те бросались врассыпную, как беглые каторжники, перемахивая через стену сознания. Приходилось ли ему раньше описывать Гелликонию в форме «спора с несведущим»? Конечно нет, ведь ему и в голову не приходило спорить о том, что спокон века казалось бесспорным, более того, единственно возможным. Думая об этом, Билли вспоминал гладкие многословные споры о сути действительности со своим старым наставником на Аверне. Теперь, хлебнув действительности сполна, он не ожидал от нее ничего, кроме смерти.

Преступницы-мысли снова бросились врассыпную, когда невероятно похожий на прямоходящего пса Лекс появился в камере и поставил перед Билли миску с едой.

– Ешь, - приказал анципитал Билли, поднявшему на своего стража мутные глаза.

В миске была каша с крупно нарезанными фруктами с яркой мякотью. Взяв серебряную ложку, Билли принялся за еду. Каша показалась ему безвкусной. Проглотив несколько ложек, он почувствовал, что сейчас провалится в сон. Со стоном и оттолкнув тарелку, Билли снова упал головой на сложенные руки. Воспользовавшись затишьем, мухи уселись на его кашу и на равнодушно подставленную щеку.

Подойдя к обшитой деревянными панелями стене напротив той, в которой была устроена потайная дверь в кабинет советника, Лекс стукнул в нее несколько раз костяшками волосатой лапы. В ответ также послышался стук, на который он в свою очередь ответил, стукнув два раза с большими промежутками между ударами. Часть стены, прежде на вид совершенно целой, отворилась внутрь камеры, запорошив пол пылью.

Из второй, спрятанной еще лучше, чем первая, двери появился фагор женского пола, гиллота, плавно движущаяся в свойственном своему племени темпе. Не теряя времени даром, она вместе с Лексом подняла из-за стола бесчувственного Билли и унесла его в глубь открывшегося за дверью прохода. Закрыв за собой дверь, фагорша тщательно заперла ее на засов.

Во дворце было множество проходов и коридоров, о которых мало кто знал: эти проходы были либо забыты, либо вообще неизвестны, ибо представляли собой часть секретного лабиринта; судя по неухоженному виду тоннеля, по которому анципиталы несли Билли, этим проходом с равным успехом могли не пользоваться и несколько лет, и несколько веков. Рослые агуманы целиком заполняли тоннель, едва оставляя в нем место для своей обмякшей ноши.

Фагоры-рабы в Матрассильском дворце были столь же обычны, как и фагоры-солдаты. Так, часть фагоров-рабов, использовавшихся в качестве каменотесов (на что двурогие, обладающие огромной физической силой и равнодушным упорством, отлично годились), участвуя в работах по восстановлению дворца и его крепостной стены, тайно устраивали в нем проходы с ложным полом или потолком, которые их племя использовало для своих особых надобностей.

Через некоторое время, очнувшись, Билли сразу же обнаружил две вещи: во-первых, его куда-то несут, а во вторых, он парализован и не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Мохнатые носильщики спускали его по ступенькам спиральной лестницы, винтом впивающейся в глубину земли и, казалось, бесконечной. Сам Билли висел на руках фагоров, прижимаясь лицом к волосатой спине двурогой дамы, и при каждом шаге бессильно бился о ее мощно ходящие лопатки.

Пройдя насквозь весь камень, на уровне земли фагоры сделали передышку. Откуда-то снаружи тянуло сыростью. Где-то в стороне, там, куда Билли не мог взглянуть, смолисто трещал факел. Скрипнули петли. Анципиталы уложили Билли на открытую опускную дверь-помост. Сходящий с ума от страха Билли испугался еще больше, уже не надеясь на избавление.

На мгновение появившийся справа в его поле зрения факел тут же заслонила косматая голова. Он находился где-то под землей, и трехпалые руки беспрестанно мяли и ощупывали его. Малиновые и красные зрачки горели во мраке. Густой запах и шарканье ног окружали Билли. Опускную дверь закрыли, и эхо металлического лязга прокатилось по подземелью.

И снова все заслонила огромная мохнатая спина. Еще одна дверь, опять ожидание, снова ступени, снова сводящий с ума шепот. На время Билли словно бы лишился чувств, хотя и не переставал сознавать, что спуск продолжается, что этому нет конца.

Через неопределенный отрезок времени его вдруг поставили на ноги и повели, словно пьяного. Он уже догадался, что с ним случилось, - в еду ему подсыпали какое-то зелье. Голова Билли моталась из стороны в сторону, и, ловя колеблющееся отображение окружающего, он разобрал, что очутился в большом подземном зале, под самым потолком, на широком деревянном помосте, устроенном вдоль стен по периметру. Тут и там с перил помоста в зал свешивались флаги. Внизу, на полу, находились какие-то люди в длинных одеждах до пят и, кажется, босые. Довольно скоро Билли вспомнил специальное название, существующее для таких людей: монахи. Монахи восседали за длинными столами и пировали, а фагоры в таких же длинных одеждах прислуживали им за трапезой. К Билли вернулась память, он вспомнил монастырь у подножия холма, около которого покупал свою лепешку. Тайными путями его пронесли через дворец ЯндолАнганола в святилище.

Ходьба несколько отрезвила его. С ним по-прежнему было двое фагоров, но Лекс куда-то делся: оба двурогих оказались гиллотами. Лекс, по всей вероятности, вернулся на свой пост в покои мирно спящего советника. Билли закричал, пытаясь привлечь внимание монахов за столами, но его слабый голос утонул в гомоне трапезников. Вскорости он и его провожатые снова нырнули во тьму.

Опять потянулась череда тоннелей. Билли попытался воспротивиться, но бороться с гиллотами было все равно что дробить кулаком гранит. По камню стены, мимо которой он брел, вился бесконечный каменный узор. Он предпринял попытку зацепиться пальцами за каменные извивы, но его оттащили прочь.