Брайан Олдисс - Гелликония

Вперед. И снова вниз.

Полная тьма, запах реки и нерожденных существ.

– Пожалуйста, отпустите меня, - его первые связные слова.

Врата перед ним растворились.

Он очутился в другом мире, в подземном королевстве фагоров. Сам воздух здесь был другим, не тем, что на поверхности, звуки и запахи казались чуждыми. Где-то плескалась вода. Пропорции сооружений изменились: проходы расширились, стали выше и зияли словно пещеры. Дорога пошла ровная и даже начала забирать вверх. Впечатление было такое, словно Билли вели в пасть мертвого чудовища.

На Аверне Билли никогда и вообразить не мог ничего подобного тому, что происходило с ним теперь. Несколько раз его подводили к скопищам фагоров, словно для того, чтобы специально продемонстрировать - двурогие лезли к нему своими коровьими харями. В конце концов его оставили в покое - отпустили, поставив перед несколькими сидящими анципиталами, сталлунами и гиллотами, - Советом. В нишах вдоль стен были выставлены племенные тотемы, древние фагоры, погружающиеся все глубже и глубже к предкам; самый древний тотем напоминал маленькую черную куклу, почти полностью затянутую кератином. Возглавлял совет молодой кзаххн, Гххт-Йронц Зарл.

Гххт-Йронц Зарл был всего лишь креахтом. В густой белой шерсти на его плечах еще виднелись пурпурные пряди. Острые длинные рога кзаххна украшал спиральный рисунок, и свою широколобую голову он по большей части держал набыченной, что придавало ему весьма драчливый вид. На самом деле причина была в том, что молодой глава совета боялся задеть своими длинными рогами низкий потолок зала и повредить их великолепные острия.

Что касается самого зала, то потолок его был высечен грубо и не отделан, а стены представляли собой приблизительный круг. По сути зал служил аудиторией - если только подобный термин вообще применим к помещению для собрания нечеловеков - и должен был повторять форму колеса. Глава совета, Гххт-Йронц Зарл, выпятив грудь, стоял на самой ступице этого колеса.

Места для слушателей расходились от ступицы подобно спицам. Большая часть пола была разделена на места минимально необходимой для стояния величины - стойла. Там, застыв в молчаливой неподвижности и едва поводя время от времени ухом или носом, стояли члены совета. У каждого стойла имелась поилка и висел вмурованный в камень кусок цепи. Желоба для мочи и воды тянулись от стойл, образуя стоки по периметру колеса.

Казалось, туман сумел пробраться даже сюда, или, может быть, виной тому было тяжкое дыхание двурогих и синие отсветы факелов. Выхватывая из окружающего что удавалось, пока грубые руки мяли и ощупывали его, Билли заметил рампы, уходящие вверх и негостеприимно спускающиеся куда-то в недра земли.

Неожиданная догадка поразила его: здесь, в этих пещерах, фагоры намеревались пережидать жару; через некоторое время, когда грянут холода Великой Зимы, место двурогих займут люди, спасающиеся от воцарившейся на поверхности стужи. Тем временем в наружном мире будут властвовать фагоры.

Председательствующий призвал к порядку и начал допрос. Уже после нескольких фраз Гххт-Йронц не осталось никаких сомнений в том, что Лекс, тщательно прислушивающийся и запомнивший кое-что из разговора советника короля с Билли, донес до своего скрытого предводителя некоторые подробности этой беседы.

Рядом с кзаххном сидела обычная женщина, средних лет, в бесформенной одежде; ее обязанностью было переводить речь кзаххна с родного на алонецкий. Вопросы по преимуществу касались прибытия Билли с Фреира - об Аверне фагоры ничего не знали. Если Билли и суждено было откуда-то прибыть, то, по мнению фагоров, только с Фреира и ниоткуда больше, ибо оттуда исходило все зло.

Смысл вопросов, которые задавали ему двурогие, доходил до него с трудом, а двурогие с трудом понимали его ответы. Он испытывал в общении с придворным советником некоторые трудности; здесь же культурные различия были несравненно более существенными - можно было бы сказать, непреодолимыми, если бы время от времени Билли все же не удавалось донести до сознания анципиталов суть сказанного им. К примеру, эти, словно вышедшие из кошмарных снов, создания без сомнения приняли тот факт, что теперешняя изнурительная жара на Гелликонии спадет примерно через три человеческих жизни и на смену ей придет длительный климатический сдвиг в сторону зимы и холодов.

Тут вопросы неожиданно прекратились, и кзаххн, погрузившись в транс, принялся совещаться с предками по поводу сказанного Билли. Человек-раб принес Билли немного ароматной воды напиться. Билли воззвал к сородичу, умоляя скорее вернуть его во дворец, но добиться ничего не успел, так как вскоре расспросы продолжились.

Любопытно было и то, что фагоры поняли часть рассказа Билли, посвященную его полету в космосе, чего СарториИрвраш уразуметь, по-видимому, так и не смог, тем более что в родном языке анципиталов понятие «космос» существовало, хотя и состояло из сложного набора фраз и было малопереводимым. «Космос» на их родном приблизительно означал «бесконечная тропа превращения пространств и лет». Иногда, стремясь сократить свою речь, двурогие обозначали понятие «космос» более простой конструкцией вроде «Путь Аганипа».

Часы, которые продемонстрировал им Билли, фагоры рассмотрели, но прикасаться к ним не захотели. Когда разговор зашел о часах, Билли долгое время обходил двурогих одного за другим, пока все желающие не рассмотрели его браслет с цифрами. Объяснения по поводу того, что три группы цифр означают время Гелликонии, Земли и Аверна, не произвело на фагоров никакого впечатления. Как и фагоры, встреченные им в лесу под Матрассилом, подземные обитатели не пытались забрать у него прибор, и уже очень скоро разговор зашел совершенно о другом.

Глаза Билли слезились, из носа не переставая текло - у него открылась аллергия на шкуры двурогих, о которые ему пришлось долгое время тереться лицом.

Постоянно чихая, Билли пересказал своим похитителям все, что ему было известно о текущем положении дел на Гелликонии. Страх заставлял его выкладывать все что можно. Как только в словах Билли встречалось что-либо понятное двурогим, те немедленно проявляли интерес и задавали вопросы. Получив в той или иной степени исчерпывающий ответ, кзаххн снова уходил в себя, чтобы рассказать об узнанном своим кератиновым предкам, которые, очевидно, были чем-то вроде хранителей родовых знаний - в этом Билли был не слишком силен, так как на Аверне фагоры не были его специализацией.

Скажут ли ему когда-нибудь о том, что эти священные пещеры под холмом Матрассильского дворца занимают в зависимости от сезона года то фагоры, то сыны Фреира (например, в ту минуту, когда он, с огромным трудом стараясь подстраиваться под стиль речи двурогих, вел рассказ о том, как и каким образом происходит смена времен года)? Когда-то давно, в другой жизни, он сварливо хвастал, что на Аверне ему не хватает в противники существа иной природы; теперь же, оказавшись в одиночестве среди сотен этих иных существ, с которыми когда-то жаждал встречи, он сходил с ума, чувствуя, как голова пухнет от необходимости изъясняться одновременно и на хурдху, и на родном, и на вневременном, переходя от точной науки к отвлеченным понятиям.