Галина Гончарова - День и ночь

— И когда ты успела?

— Соль дома нашептывала, травы потом добавила. Плохо, что они аптечные, столько силы в них не было, сколько нужно.

— Да уж спасибо, хоть что-то было. А соль откуда, если не секрет?

— Ничуть. Люся капусту квасила, вот и осталось.

Кирилл фыркнул и притормозил.

— Ну что — приехали?

Ирина кивнула.

Приехали, она и так это могла сказать. От дома, рядом с которым они стояли, явственно тянуло затхлостью, плесенью, тиной и ряской.

— Она сюда приходила.

Кирилл хмыкнул и полез из машины.

Долго звать и стучать не пришлось. Высокая крепкая старуха выглянула из дома почти сразу же. Вгляделась в гостей, прищурилась.

— Ишь ты. Сто лет таких не видывала.

— А вам ста лет и нет, — не стала церемониться Ирина. — Шестьдесят — да, и то не полных.

Старуха хмыкнула. Иронично так.

— А ты и того можешь не прожить. Сама понимаешь…

— Понимаю, — вновь не стала спорить Ирина. — Что вы над внучкой видели? Ведь не просто так уговаривали на аборт?

Никифоровна поникла.

— Нет, не просто так. Сама видишь, дар у меня такой. Видеть — вижу, а больше ничего и не могу. Да и то, вижу через два раза на третий, когда накрывает. Вот прабабка, говорят, сильной ведьмой была, а нам не передалось.

— Выродились — или не захотели? — уточнила Ирина.

— Выродились, — махнула рукой Никифоровна. — Сама понимаешь, дать-то любой можно, но не всякая ту ношу снесет. А безумная ведьма — смерть.

Ирина понимала.

Даже ей сейчас было тяжко.

Вот это сочетание власти — и дозволенности… ведь не верит никто в ведьм, так что можно творить что угодно, никто и не остановит. А натворить можно многое…

Страшно?

Очень. А как остаться человеком? Хотя бы удержаться на этой тонкой грани? Недаром ведьмы в сказках или феи — или колдуньи. Добрые или злые. Либо пугаются и бросаются творить только добрые дела, чтобы не дай бог, не замараться, либо не пугаются и живут в свое удовольствие. Конец, впрочем, все равно один.

Костер.

— У вашей внучки способностей не было…

— Способностей не было, кровь была. Вот и вышло, как вышло…

— А ее ребенок?

— Он бы уродом родился. Как животное, ел бы да спал и под себя гадил. Я-то видела…

— И сказали ей об этом.

— Ну да. А эта дуреха уперлась, даже если ребенок такой будет, она его все равно любить станет… себя бы приговорила и свою жизнь.

— Она и так себя приговорила.

— Дура, я ж говорю… жаль, род обрывается.

— Жаль, — искренне согласилась Ирина. Это она могла понять, у нее дед тоже жалел, что род оборвется. И Ирину просил, если муж будет не против, то хоть одному из детей дать ее фамилию. Пусть хоть так… кровь жива будет, род жив, остальное приложится. — Она к вам приходила, да? Потом, после того, как себя погубила?

— Было. Четыре раза, детей своих показывала. Живы хоть девчонки?

— Да. Успела я вовремя.

— А… она?

— Ушла. Навсегда.

Никифоровна выдохнула и даже как-то ссутулилась.

— Это хорошо. Зайдите, что ли, чая выпейте?

Ирина не смогла отказаться. Да и не хотела.

Чая действительно вдруг захотелось, крепкого, горячего, с медом. А раньше, под взглядами родственников спасенных девочек ей буквально кусок в горло не лез.

— Зайдем, — кивнула она. — Спасибо.

Обратно ехали молча.

Жалко было. И бабку, которая не смогла найти нужные слова, и внучку, которая сама свою жизнь погубила, и девчонок — тех хоть спасти удалось…

Но ведь останется на всю жизнь след.

И сны сниться будут нехорошие, и от воды им бы лучше подальше держаться, а как еще на детях отразится? Это только кажется, что все можно вылечить, все можно загладить…

Нельзя.

С другой стороны, теперь друг у друга будут эти четыре девочки. Ближе родных сестер, связанные навьей нитью, связанные памятью и кровью… что-то принесет им будущее?

Жалко было всех.

— Афигеть!

Люся смотрела на продуктовое изобилие в полном шоке. Это при том, что добрую треть Ирина оттащила Светлане Сигизмундовне.

А что?

Ей столько не надо, а бабка все не впроголодь поживет. От денег она бы отказалась, а вот такую "спонсорскую помощь" примет.

— Откуда дровишки?

— Из лесу, вестимо.

Кирилл сгрузил мешок картошки и выдохнул. Он-то от всех этих солений-марений отказался наотрез. Отпихивался всю дорогу, четырьмя лапами.

Нет — и отвяжись!

— Мы это за год не съедим!

— Экономить будем, — буркнула Ирина.

— Пойду, с комендантшей поговорю. Пусть в подвале, что ли, хранить разрешит…

— Давай, — кивнула Ирина. И потянулась за сковородкой.

Яичница — отличная штука. И плевать на холестерин!

Мистика не отменяет суровых трудовых будней, а если высказать начальству оправдание типа: "мавок гоняла", получишь предсказуемый ответ: "закуси — и за работу". Так что Ирина даже и не оправдывалась, получив на руки очередное дело.

А почитав его, и порадовалась, что не отпихивалась.

Дело было — как раз по ее части.

Возможно, в советские времена и можно было баловаться взрывами на уроках. И никто детей в террористы не записывал.

А вот сейчас…

Взрывпакет три придурка не на коленочке сварганили, они его купили, в чем и признались, наперебой размазывая сопли и слюни. Это ж не просто так понтоваться перед друзьями, это ЧП районного масштаба.

Может, не попади учитель в больницу, не возьмись за это дело Ирина, все и сошло бы с рук малолетним паршивцам. Но как получилось, так и получилось. И девушка с удовольствием думала, что — поделом.

Так что Ирине передали адрес торговца и попросили разобраться.

Что, как, правда или нет, торговал — или послал… если что, этого точно будут раскручивать по полной программе. Торговля пиротехникой — это вам не памперсами торговать, там куча правил и инструкций, половину из которых этот ларечник нарушил!

Ирина проглядела адреса и отправилась в магазин пиротехники.

Магазин — это было сказано громко. Киоск.

Причем откровенно грязный, старый и обшарпанный. Такое ощущение, что начинал он еще в девяностые годы и с тех пор ни один хозяин его не покрасил.

Зайти внутрь?

Ассортимент на витрине, крохотное окошко для выдачи товара…

Клетка для канарейки.

Закрытая.

Недолго думая, Ирина стукнула в соседний киоск, с шаурмой. Выглянула девушка лет двадцати-двадцати двух.

— Что закажете?

Ирина махнула удостоверением.

— Правдивый рассказ о вашем соседе.

Девушка погрустнела.

— А чего я? Я ничего…

— Вот, ничего и не надо. Только объясните, почему закрыто? День, вроде, рабочий?

— Женька отдохнуть решил.

— Хозяин?

— Ага, хозяин, — покривилась девчонка. Ирина даже испугалась. Косметики на собеседнице было столько, что ей-ей, еще слой — и она бы отваливаться начала, как некачественная штукатурка. — Голь он перекатная, едва концы с концами сводит. И товар у него г…но!