Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Так и есть, — развёл руками торговец. Осторожно глянув на Баэльта и не заметив возражений, он переставил небольшой ящичек к себе и уселся на него.

— Баэльт Мрачноглаз, — с непонятным наслаждением проговорил торговец, щурясь на свет фонаря и кладя ногу на ногу. — А я- то думал, что мы больше не увидимся. Ты уже второй раз появляешься в моей жизни. Это на два больше, чем мне хотелось бы.

— Вы тоже появляетесь в моей жизни второй раз, — хрипло пролаял Баэльт. — И не могу сказать, что рад встрече. Я ожидал увидеть тут людей, которые знают кое- что о кое- чём.

— Убийство Рибура? — хмыкнул Малькорн, сразу же хмурясь.

Баэльта пробрало до костей.

Боги, неужто вы смилостивились?.. Сердце окутала нега и радость, что медленно раздувалась в ликующее пламя.

Неужто перед ним сидит истинный виновник смерти Рибура? Тогда у него есть шанс получить обратно должность юстициара верным путём, тогда есть шанс начать всё сначала, честно и…

— Я и сам пытаюсь разобраться в этом деле, — выдохнул Малькорн.

Резкий и мучительный хрип сзади оборвал нить мыслей Баэльта.

— Держи! Я не хочу, чтобы он укусил меня, пока я пытаюсь сделать что- то с его проклятым глазом, — приглушённо прошипел Хортиг из темноты.

— Держу! Он же дёргается, как рыба на льду, — столь же тихо пробурчал Рукхарк.

— Держу пари, что эта отговорка — самая херовая, которую я слышал, — жестоко проговорил Баэльт. Пожалуйста, сознайся, умоляю, скажи, что я прав, дай шанс вернуть всё назад, прошу! Пожалуйста!

— Возможно, — легко согласился Малькорн. — Ты- то что тут делаешь?

— Меня наняли.

— Надо же. Ручной продажный юстициар! — усмехнулся торговец, качая головой в сокрушающемся жесте. — Куда катится наш город, если даже ты продался, Мрачноглаз?

— Туда же, куда и всегда.

— Я думал, ты тоже занимаешься делом Рибура. А теперь стоишь тут, с окровавленным клинком, — Малькорн указал тростью за спину Баэльта. — Я следующий, да?

Баэльт оглянулся — трость указывала на труп охранника.

— Нет.

— Нет? Странно. Потому что всё выглядит так, будто бы ты шёл по моему следу.

— Это зачем же?

— Очевидно, не дать мне найти убийцу Рибура.

— Это не так, — слабо возразил Баэльт.

— Как ты там сказал? Самая, кхм, херовая отговорка, так? А ведь кто- то говорил, что ты продашься лишь после дождя.

«После дождя»… Старая веспремская поговорка.

Смешная. Ироничная. Ведь все знают, что если что- то тут и не имеет конца, то это проклятый дождь.

Баэльт сглотнул появившийся в горле ком.

От чего? От обиды на слова о продажности? Но ведь он продажен. Как сказал однажды один его знакомый, шлюха, продающая не тело, а ум и сталь.

Может, от обиды на то, что Малькорн не прав? От обиды а то, что он не может взять и убить его прямо тут, на месте?

О, как бы он хотел, чтобы это было правдой. Чтобы он мог безнаказанно убить этого богатого индюка, что мановением руки разрушил его карьеру. Свернул бы ему шею, перерезал бы ему глотку, задушил бы, выпотрошил.

Ему было наплевать, что торговец разрушил эту карьеру весьма уместно и справедливо. Ему было плевать на то, что он, Баэльт, заслужил этого. Ему было абсолютно наплевать на то, что из- за него необратимо пострадала честь этого человека. Да, он осознавал это всё. Но от этого ничего не менялось — ему всё ещё наплевать.

Малькорн сделал ему больно. И должен заплатить.

Но Баэльт не мог заставить его заплатить. Как виновный не может заставить виновного раскаяться. Как пьяный не может заставить трезвого протрезветь.

В тишине раздался очередной удар грома, и Малькорн, поёжившись, произнёс:

— Так что, Баэльт? Тебя послали убить меня? Мне готовиться к последнему пути?

— Нет. Я здесь… Тоже по делу Рибура, — выдавил из себя жалкий шёпот Баэльт. Внезапно ему стало очень холодно и пусто. — Меня наняли найти его убийцу.

Малькорн хмыкнул.

— Надо же. Сначала ты влетел сюда, раздал удары направо- налево — а теперь выясняется, что мы с тобой, как говорится, в одной лодке. Да, похоже на правду. Ты всегда действовал, и лишь потом думал.

— Да, действительно, — безмозглый выродок, выдавить бы тебе оба твоих глаза и бросить умирать в канаве! А ещё лучше — отобрать все деньги, положение и семью, а потом выкинуть бы на улицы! — Я ожидал увидеть тут тех, кто исполнил убийство. Келморцы.

— О. Келморцы. Значит, ты тоже на них вышел, — торговец указал на труп человека. — Этот парень ждал меня тут, чтобы рассказать о том, где их видели в последний раз.

— Зачем? — прошептал Баэльт. Нет, нет, нет, ты не можешь отобрать у меня шанс! Будь сволочью, окажись последней тварью, пожалуйста! Почему сволочи вроде тебя оказываются святыми, а святые оказываются сволочами?! Не говори ничего, кроме признаний. Умоляю! Я готов стать на колени, прошу, не надо!

— Зачем? Затем же, зачем и ты, Мрачноглаз, — ответил Малькорн, подкручивая усы. — Справедливость. Тебе за неё платят. Я её просто ищу — ведь кто- то же должен. Рибур был не самым лучшим нидрингом, но… Но разве он не заслужил того, чтобы умереть на склоне лет в постели, от болезни и старости? Разве этого не заслужили все, кто прожил в этом проклятом городе столько, сколько понадобилось, чтобы влияние его тёмного сердца повлияло на них? Разве этого не заслужили эти парни? — он указал на трупы.

— Заслужили, — проскрипел Баэльт, опуская шляпу пониже.

Ему не хотелось, чтобы Малькорн увидел его слезу.

Впервые он плакал от разочарования. От разочарование в том, что тот, кто должен был быть последней скотиной, оказался… Человеком. Хорошим человеком.

Если верить ему.

Мрачноглаз не любил верить людям. Но вот жалеть себя он любил. Безумно любил.

Есть правда о себе, которую нужно знать и признавать.

— Вот и я про то же. Заслужили. К тому же, есть одна проблема. Рибур был не последним цехмейстером в Торговом Совете. И его голос многое значил для меня. В последнее время он покинул лагерь Эрнеста и напряжённо выбирал между мной и алхимиками. В итоге выбрал меня.

— Алхимиками? Гус, — прошипел Баэльт, чувствуя, как желчь подступает к горлу, а мысли тонут в смеси дурноты и пустоты.

— Верно, Гус, — Малькорн медленно кивнул. — Кажется, ты знаком с ним.

— Со всеми, кому Рибур был должен.

— Значит, говорил и с Гусом, и с Аланом, и с Моргримом? — голос Малькорна был едва ли не дружеским, сочувствующим и добрым.

Баэльт многое бы отдал за одну издёвку с его стороны. За проявление гнева. За презрение.

Но всего этого не было.

— Говорил.

— И что они тебе сказали?

— Что Рибур был должен им. Много должен. Гус что- то скрывал, но виновен не был. Алан не убьёт и мухи, если она сядет ему на нос. А Моргрим сказал мне искать в страже. А стража указала мне на этот склад. И на то, что ночью сюда шастают типы с келморским акцентом, один из которых хромой.