Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

Громада кузницы Вигора Белого нависла над Баэльтом.

Грубое и высокое здание, обклеенное разными листовками и плакатами рабочих движений.

Вокруг с хриплым рёвом сновала стража, разгоняя горожан. Сержант в зелёном плаще заламывал руку какому- то пареньку у входа в кузницу.

Тут царил хаос, ужас, непонимание и отчаянье.

Баэльт влетел в распахнутую, покорёженную дверь.

Стражники внутри уже связывали цеховых рабочих.

— Белый где- то на верхних этажах, — низенький юстициар сидел на одной из наковален. — В подвале целая лаборатория. И куча вытяжки плакта.

Баэльту было плевать на вытяжку. Он, распихивая стражу, ринулся вверх по лестнице.

Он должен добраться до Вигора первым. Прежде, чем до него доберётся стража.

Должен убить его прежде, чем сукин сын начнёт говорить.

Сердце бешено стучало, когда он взлетел по лестнице вверх, едва не проткнув себя своим же мечом. Стражники сновали тут и там, шарахаясь с его пути.

Ярость, казалось, уже достигшая предела, вновь превратила кровь в огненные потоки.

Ты думал меня обмануть, ублюдок? Думал, что можно сказать «я убираюсь отсюда», а самому устроить этот цирк?! Думал, можно обмануть Баэльта Мрачноглаза?!

Баэльт глухо зарычал, вылетая в коридор. Несколько стражников жались к стене по бокам от двери, держа наготове арбалеты.

— Господин Эриэрн, мы боимся, что он мог… — начал было сержант.

Баэльт, не слушая его, влетел в комнату.

Стараясь не задохнуться от смеси изумления, ярости и отчаянья, Мрачноглаз отшатнулся.

Пыльный чердак. Несколько ящиков. Пара аккуратных стеллажей с реагентами. Стол с алхимическими инструментами.

А посреди этого всего находился сам Вигор Белый. Будто бы вознёсся над всем хаосом окружающего бытия.

Средством его вознесения на высоту около двух ладоней стала дешёвая верёвка, перекинутая через балку. Лицо цехмейстера было покрыто чёрными пятнами.

И мерзкий, отвратительно- сладкий запах гнили.

Рядом, в луже крови, лежала Марта Фортас с перерезанной глоткой.

Баэльт устало снял шляпу и опустил меч.

— Да идите вы к демонам… — неверяще и скуляще произнёс юстициар, отступая на шаг.

Обтекая его, в комнату осторожно заходили стражники.

Дождь тихо стучал в маленькое окошко.

В «Трёх якорях» сегодня было шумно.

Здесь уже становилось тесновато, но Хенеса это радовало. Новые посетители — новые монеты. Здесь стало много народу после «Дырявой бочки». Порой даже слишком много.

При воспоминании о потасовке хозяин нахмурился, потирая густые брови.

Да, пожалуй, теперь ему нужно будет быть повнимательнее с посетителями. Точнее, с тем, кому быть посетителем, а кому — нет.

Он бросил свой взгляд в гудящую залу. Пока что его неприязнь и внимание привлекали несколько маленьких групп. Пятеро нидрингов, пьяно затянувших песню. Трое мрачных типов в капюшонах, что сидели в дальнем углу и поглядывали на вход. И шумная компания рабочих, что за кружками пиво живо спорила о чём- то.

Надо сказать Джасперу, чтобы выкинул эту тройку в капюшонах. Похоже, что они делят награбленное, а Хенес не хотел, чтобы его заведение стало пользоваться славой у такого типа людей.

— Джасп, — крикнул он, стараясь перекричать шум гудящей таверны. Спустя пару мгновений из кухни появился здоровенный длинноволосый северянин.

Ох уж эти его волосы. Надо бы остричь. Но ведь не пострижёт, опять молча будет кивать и сделает всё по- своему.

Эх, весь в мать.

— Чего, пап? — прогремел здоровяк.

— Спровадь- ка подальше то ворьё, — лениво кивнул Хенес в сторону тёмного угла. — И поосторожнее, хорошо?

Северянин улыбнулся довольной улыбкой.

— Да без проблем, — и двинулся через толпу, угрожающе нависая над всеми.

Да, сынок у него вышибала хоть куда. Хоть что- то хорошее досталось от Астрид, этой ведьмы…

Интересно, как ей там, на Севере?

Он искренне надеялся, что хорошо. Конечно, она сбежала от него ради приключений, оставив на шее сына.

Но он любил её. И верил, что однажды она вернётся.

Эх. Всегда была горячая, как огонь.

— Хозяин, ещё пива! — рявкнул кто- то из гудящей толпы, и Хенес устало вздохнул.

— Миса, давай, принеси им ещё пива, — попросил Хенес, присаживаясь. Выпрямив ноги, он скривился — колени глухо ныли.

— Тяжёлый день? — спросил здоровенный тип со шрамами через всё лицо, присаживаясь на стул перед стойкой.

— Да не то слово, — покачал головой хозяин. — Раньше я жаловался, что тут слишком мрачно и тихо. А теперь, когда тут полно народу, я бы многое отдал за старые времена.

— Вы, веспремские, всегда цените тишину, — хохотнул шрамированный тип. — Какие- то вы все мрачные.

— Такой уж у нас город, — развёл руками Хенес. — Налить чего?

— Если есть — виски. Только келморского.

— Есть, чего ж не быть, — вздохнул Хенес, разворачиваясь к рядам бутылок.

Пока он искал бутылку, его взгляд сам собой переместился на окно.

На вечерней улице снова лил дождь. Люди, сгибаясь под плащами, сновали туда- сюда, бросая полные сожаления взгляды на двери таверны. Разумеется, у всех дела…

— Ты, часом, не келморец? — через плечо поинтересовался Хенес, доставая с верхней полки пыльную бутылку. Он любил болтать с посетителями. Они были… Интересными. И жизнь у них наверняка была интереснее его, Хенеса, жизни.

— Да, келморец, — угрюмо подтвердил здоровяк. — А что, у тебя какие- то проблемы с этим?

— Не- не, — быстро проговорил хозяин, наливая в кружку водки. — Вы отличные ребята. Сам как- то бывал в Келморе. Красивые у вас края, хоть и не очень гостеприимные.

— Что ж ты делал там- то? — насмешливо полюбопытствовал келморец.

— Служил. Пятый Кроходский полк. По молодости лет искал приключений на жопу.

— Пятого Кроходского давно уже нет, — на лице келморца появилась обида, смешанная со злостью.

— Верно. После Веруги осталось сорок человек. Полк не пополняли. Знамя забрал капитан, Маккензельд, кажется. Поэтому… — он развёл руками.

— Ну нихрена себе! — келморец выпучил глаза. — Вы ж во второй линии стояли!

— Стояли, стояли… — буркнул Хенес.

Он бы многое отдал, лишь бы забыть Веругу. Ксилматийская тяжёлая конница вкатала в землю первую линию обороны Келмора. А вот вторая уже не поддалась так легко.

Только радости с этого было немного. Хенес помнил, как блестящая лавина накатилась на их ровный строй с рёвом, лязгом и грохотом. Помнил, как все вокруг ревели. Помнил, сколько вокруг было крови. Помнил, как запутался в чьих- то вываленных внутренностях и едва не блеванул в шлем.

И предпочёл бы не помнить.

— Так, это, идём! Мы с парнями обязаны с тобой выпить! — решительно заявил келморец. — Сегодня ж двадцать лет с Веруги, вот мы и празднуем! — он указал себе за спину, на веселящихся рыжих людей.