Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

Сюда не приходили за новостями, собеседниками и приятной едой. Самыми ходовыми новостями тут были личности новых шлюх из ближайшего борделя, лучшим собеседником мог быть чудом попавший сюда ветеран, ещё не напившийся до беспамятства. А лучшей едой тут было бы отсутствие всякой еды.

Сюда приходили, чтобы напиваться. Чаще всего в этом зале был слышен лишь шепот тихих переговоров крайне тёмных личностей. Сегодня же таверна надрывалась исступлённым криком умирающего безумца — моряки с пары кораблей решили обогатить хозяина этого убого места.

Полуфэйне грустно вздохнул — раньше его привлекало в этой хибаре то, что здесь было тихо и безлюдно.

Какой- то заросший щетиной детина сильным хриплым голосом вещал, что угощает сегодня всех. Монеты летели из его рук и падали на пол, где их торопливо подбирали служанки. Моряки хохотали и задирали им подолы, к неубедительному и вялому возмущению девушек. Однако дальше дело не шло.

Пока. Вопрос лишь в количестве выпитого.

Детина, сев на стол и усадив улыбающуюся смущённой улыбкой служанку на колени, рассказывал какую- то чушь благодарным слушателям. До сонного Баэльта доносились отрывки фраз о Ксилматии, Келморе и каких- то леди.

Он не вслушивался — ему было глубоко наплевать на всех, кто окружал его в этот вечер.

Впрочем, он начинал чувствовать раздражение.

Он пристроился в дальнем конце комнаты, в самом мрачном углу, сложив руки на груди и угрюмо глядя на кружку с вином. Видел бы его сейчас отец.

Подающий когда- то надежды полуфэйне похож на уличного грабителя и хлещет мерзкое людское пойло, которое кто- то поимел наглость назвать вином.

Удручающая картина, подумал Баэльт, слегка поднимая голову и глядя в искорёженное отражение на окне. Как и всё вокруг. Хоть я и ненавижу этот город, я его часть. Как и он — часть меня.

Мурмин что- то говорил, но Баэльт привычно не слушал. Нидринг редко рассказывал что- либо полезное. Или хотя бы интересное.

К тому же, сейчас Баэльт не хотел ни о чём думать.

— Я вам клянусь своим мечом, после битвы вода в Веруге на день окрасилась в красный! Конечно, Ксилматия нас озолотила, но потеряла на этом не сильно много — из сотни нас осталось- то человек пятнадцать! — особо громко, видимо, подводя итог рассказу, прокричал наёмник. Немногие слушали его внимательно и начали что- то весело спрашивать.

Жаль. А Баэльт понадеялся, что это издевательство над покоем закончилось.

— Потом? — хохотнул детина. — Потом я на пару десятков дней поселился в борделе! — одобрительный хохот заставил и рассказчика улыбнуться, обнажив плохие зубы. Он обвёл слушающих довольным взглядом и встретился глазами с Баэльтом.

И приветственно кивнул ему, всё ещё улыбаясь.

— Он меня раздражает, — угрюмо заключил полуфэйне, перебивая Мурмина.

— Баэльт, сукин ты сын! Ты слушал меня вообще или нет?! — возмутился Мурмин. Баэльт слегка приподнял шляпу и угрюмо взглянул на друга протяжным взглядом. Нидринг взгляд выдержал, равнодушно глядя ему в глаза, слегка приподняв бровь.

— Нет, — ответил Баэльт и снова опустил край шляпы на глаза. Ему не хотелось видеть ничего — ни окружающего его хаоса, ни довольной рожи рассказчика, ни осуждающего взгляда лучшего друга.

— Иногда я и сам не понимаю, почему мы вообще общаемся, — уныло проговорил нидринг, допивая остатки пива из кружки. — Этна, дорогая, плесни ещё мне этой мочи, что твой дядюшка называет пивом! — он перевёл свой взгляд с бёдер полноватой девушки- служанки на друга. — Обычно ты хотя бы немного разговариваешь, Мрачноглаз. Твой язык всё ещё при тебе?

Баэльт устало вздохнул.

— Здесь полно народа, и меня это раздражает, — произнёс он. Его взгляд обратился к шумно хохотавшему и щупавшему грудь служанки крикуну. — А ещё больше раздражает меня только он.

Мурмин окинул оценивающим взглядом заводилу.

— Обычный наёмный ублюдок. Наверняка будет пить тут пару месяцев, пока не спустит свои деньги и не примкнёт к кому- либо ещё. Готов сто фольтов на это ставить, честное слово. Только погляди на его харю.

— Не уверен, — неопределённо проговорил Баэльт, осторожно пробуя вино.

Если бы от отвратительного вкуса можно было умереть, он был бы мёртв трижды.

— И в чём же ты не уверен, мрачная рожа?

— Не уверен что у тебя найдется сто фольтов, — парировал полуфэйне. В ответ он услышал лишь горький смешок.

— А ведь раньше для нас такие деньги были делом одного дня. Всего лишь пара слов в подворотне купеческого квартала, пара угроз, блеск кинжала — и всё, деньги наши. А теперь… Я знаю, почему ты торчишь здесь. Как и я. Потому что у нас нет денег на то, чтобы напиваться где- то ещё.

— Мы завязали с этим, Мурмин, — нахмурился Баэльт и поправив повязку на правом глазу.

— Завязали- завязали, — кивнул нидринг, тоскующее глядя на пламя свечи, что оплавилась посреди стола. — Но деньги…

— Для меня и сейчас такие деньги — дело одного дня, — пожал плечами бывший юстициар.

— Оно и видно.

К столу снова подошла служанка, недовольно глядя на Баэльта. Она тяжело поставила тяжёлый глиняный кувшин с вином и кружку с пивом на стол, расплескав едва ли не половину содержимого.

«Примерно пятнадцать фольтов», — отстранённо приметил цену расплёсканному Баэльт.

А потом поднял на неё взгляд единственного глаза и проскрипел недовольным голосом:

— Каким бы плохим вино не было, проливать хотя бы каплю — глупость.

Глаза девушки широко распахнулись. Тупые, но красивые глаза.

— Я принесу ещё, сир юстициар! — дрожащим голосом заверила она, разворачиваясь и спешно проталкиваясь через толпу. По пути она вихляла задом так, что Мурмин долго не мог оторвать взгляда.

И взгляд этот выражал равные доли презрения и похоти.

Взгляд Баэльта на друга выражал лишь презрение.

— Ты такая щедрая, мать твою дери, — бросил нидринг вслед служанке. — Тебя бесит тот хмырь, Баэльт, а меня бесит этот ходячий окорок. С одной стороны, я люблю её толстую задницу, а с другой — терпеть не могу, когда она так ею виляет. Она же служанка, а не шлюха, дерите демоны её в задницу! — пробурчал нидринг, отпивая из кружки пива.

Баэльт молча последовал его примеру.

— Я сегодня весь вечер буду разговаривать сам с собой? — недовольно поинтересовался нидринг.

Баэльт потёр виски — от гула его голова начинала болеть.

— У меня большие проблемы с деньгами, а с недавнего времени — ещё и с работой. Новое дело. Странное.

— В подробности ты, как всегда, вдаваться не будешь? — безразлично спросил нидринг, снова делая глоток из кружки. Баэльт тоже отпил немного вина. Во имя всех богов, какой ненавистник всего живого делал это вино?

— В этот раз меня просили не распускать язык. Но если понадобится твоя помощь — я скажу.