Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

Рано утром торговый квартал спал. Встретить тут можно было лишь воров, что спешили убраться с улиц до полного наступления дня, да торговцев, что шли открывать лавки или же спешили с лотками к самым прибыльным местам.

И, разумеется, нищие, что ковыляли в сторону храма Двоих к утренней службе. Когда горожане выйдут из храма, сонные и утомлённые долгой и нудной службой, на них налетит эта оборванная, вопящая толпа, вымаливая деньги на еду несуществующему голодному сыну. Жрец выйдет из храма, прикрикнет на нищих, а потом попросит милостивых горожан пожертвовать несколько монет тем, кто влачит более жалкое существование.

А потом, когда улыбающиеся, довольные тем, что сделали богоугодное дело горожане разойдутся, нищая братия поделиться добычей со жрецом.

Этот город прогнил, и лишь чудо удерживало его от падения.

Хотя… Куда падать? Может быть, падения не случается, потому что все они уже достигли самого низа?

Босоногий, кашляющий парень со спутанными волосами выглянул из переулка, и, завидев мрачно шагающего Баэльта, тут же спрятался обратно.

Баэльт неторопливо шагал по грязным улицам, втягивая в лёгкие дым плакта. Ему надо было наведаться к Каэрте. Во- первых, он её давно не видел. Во- вторых, ему нужно было спросить совета.

Хотел бы он, чтобы первая причина была важнее.

Наконец, нужное здание показалось впереди. Обычный двухэтажный дом, ничем не выделяющийся в ряду других таких же домов.

Серебристые буквы на вывеске давным- давно стёрлись, однако окрестным горожанам вывеска и не была нужна. Они и так знали, что и где найти.

Мимо него сонной группой прошли рабочие, уныло молчащие. Баэльт проскользнул мимо них, краем глаза приметив в переулке сзади кашляющего парня. Карманник, подумал юстициар. Раньше он бы предупредил рабочих, окрикнул бы их, спугнул бы вора.

Но не теперь. Теперь ему за это не заплатят. Значит, делать это смысла нет.

Он толкнул дверь и вошёл в тёмное, тесное помещение. Множество стеллажей со склянками, растениями и прочей этой лекарской гадостью приникли к стенам, почти не оставляя свободного места. В воздухе стоял запах трав и чего- то ещё, что непривычно щипало нос.

— Баэльт, если ты не прекратишь курить тут, я обещаю, это станет твоим последним визитом сюда, — раздалось откуда- то.

Баэльт снял шляпу и позволил длинным седым волосам рассыпаться по плечам.

Каэрта поднялась из- за прилавка, сонная и усталая.

Её большие, красивые карие глаза смотрели на него зло. Она всегда за что- то на него злилась.

Может, за отсутствующий глаз? За то, что от него пахло тайнами и вином? За то, что он мало походил на её идеал?

Он не знал. Ему было плевать.

Баэльт пожал плечами и, приоткрыв дверь, вышвырнул на улицу дымящуюся веточку.

— Твои капризы мне дорого обходятся. Ты хотя бы понимаешь, сколько стоит плакт сейчас?

Каэрта сонно потёрла глаза.

— Нет. И не хочу знать. Мне достаточно знать две вещи. Первая — эта гадость вредит твоему здоровью.

— А вторая? — Баэльт не спешил к ней. Он делал вид, что находит занимательным содержимое нескольких бутылочек. Что угодно, чем отвратительные прикосновения.

— А вторая вещь — это то, что ты тратишь безумные деньги на эту отраву. Деньги, которые я тебе даю вовсе не для этого.

Повисло молчание. Неловким его назвать было нельзя — Баэльт привык молчать, и один миг тишины от другого для него не отличался. А Каэрта наверняка сейчас думала, что он глубоко раскаивается в своих поступках.

Она почему- то всегда видела его раскаивающимся и готовым исправляться.

— Ты ведь снова пришёл не просто так, — тихо проговорила она, наконец прерывая тишину. Всё вокруг тут же ожило — с улицы стали слышны голоса, зазвенели склянки в руках Каэрты.

— Да, не просто так, — кивнул он, поворачиваясь к ней. Она, как всегда, вздрогнула — Каэрта никак не могла привыкнуть к повязке на месте его глаза. — Я хотел увидеть тебя.

Он лгал, и она знала, что он лгал.

— Хорошо. Вот она я, — слегка улыбнулась она, слегка потягиваясь. Она была милой, когда так делала.

— Я вижу, — произнёс он, делая шаг к ней навстречу. — Как давно я тебя не видел?

— Почти десять дней. Но не волнуйся, у меня ничего не изменилось и не случилось. Разве что меня дважды попытались изнасиловать, один раз чуть не обокрали лавку и бесчисленное количество раз отбивают моих покупателей.

Укора в её интонациях не было. Наверное. По крайней мере, Баэльт никогда его раньше не замечал. Конечно, он не был уверен, что хотел замечать. Но это не важно.

— Я могу чем- то помочь? — он бы даже рта не открывал, если бы она могла согласиться на его помощь.

— Нет, не можешь.

Она сама обняла его, ожидая ответного объятия. Баэльта не тянуло на объятия никогда, а уж тем более сейчас и здесь. Он устал после пары бессонных ночей, он продрог после дождя и леденящих ветров, что гуляли по улицам ночью. Он хотел отдохнуть, получить ответы и…

И её.

Он осторожно приобнял её.

— Ты, как всегда, холоден донельзя, — прошептала она. — Устал?

Он лишь кивнул.

— Тогда иди наверх, поспи. Вечером… Поговорим.

Он благодарно кивнул и равнодушно потрепал её по волосам. Она на миг зажмурилась, однако в следующий момент Баэльт уже двинулся в сторону лестницы.

Он слишком устал для того, чтобы притворяться, что она для него что- то значит.

Хорошо, что Каэрта решила не отступать от привычных всему вокруг порядков — на первом этаже дома располагалась лавка, на втором же был её дом. Если бы дом располагался где- то ещё, Баэльт бы, наплевав на приличия и удобства, лёг бы прямо здесь, среди склянок и прилавков.

Но всё же, этот дом был уютен. Её дом.

Её и Баэльта, когда он заставлял себя навещать её.

Когда он поднялся на второй этаж по маленькой лестнице, его встретила привычная теснота. Тут было сложно развернуться даже для него.

С трудом дойдя до кровати, он бросил мокрый плащ на вешалку. Стянул с себя сапоги. Широко зевнул.

А в следующий миг упал на кровать, мгновенно засыпая.

Обычно ему снился один и тот же сон — мрачное, волнующее море, ливень. Узкая подворотня, полная мусора и воды со скатов крыш.

Он стоит над тремя трупами. Их кровь на его руках и ноже. Хрип вырывается из обожжённого горла, а ярость заставляет бессильно реветь. Он хочет убивать ещё. Ещё раз убить каждого из них. Заглянуть в глаза им в момент смерти. Спросить, каково это было — трахать его жену? Убить его жену?

Он поддаётся порыву. Падает на колени. Вопит, хрипит и рычит, с наслаждением втыкая нож в одного. Нравится, сука? Нравится?! Нравится?!

Стража так и нашла его. Всего в крови, рычащего. Стоящего на коленях над тремя истерзанными трупами.

Вспышка.

Факел светит прямо в лицо, и чей- то тихий и будто бы участливый голос интересуется из темноты, зачем он это сделал. Его руки в цепи, лицо разбито, а рёбра ноют от побоев. В нём нет больше ярости — лишь пустота. Полная пустота.