Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

Кугель осторожно обогнул усадьбу, и его взору открылся грязевой пруд. Посреди пруда в железном корыте сидел Тванго – владелец предприятия опустил плечи и сгорбился. Выглядывая из-за угла, Кугель следил за тем, как Тванго вытягивал веревку – из придонных глубин показался покрытый грязью Гарк с наполненным той же грязью небольшим ведерком; Тванго опорожнил ведро в корыто.

Получив пустое ведро, Гарк издал жалобно щебечущий звук и снова нырнул в грязь. Потянув за вторую веревку, Тванго вытащил на поверхность Гукина и опорожнил в корыто второе ведерко.

Кугель отступил к темно-синему кусту митроцвета. Обернув руку платком, чтобы не обжечься, Кугель порылся в основании куста и вынул из тайника «пекторальный неборазрывный брызгосвет», после чего в последний раз повернулся лицом к пруду.

Железное корыто наполнилось. Гарк и Гукин – две маленькие фигурки, облепленные грязью – забрались в корыто; один сидел на носу, другой на корме. Тем временем Тванго тащил корыто к берегу, перехватывая руками натянутую над прудом веревку. Понаблюдав за этим процессом несколько секунд, Кугель отвернулся и стал возвращаться в Саскервой.

Когда мастер Сольдинк вернулся во Флютик, чтобы заняться поисками пропавших чешуек, Кугель решил не участвовать в расследовании. Он сразу же незаметно удалился из усадьбы и направился на запад, в город Саскервой. 2 2 Теперь повествование продолжается с того момента, когда Кугель впервые покинул Флютик; дальнейшие события имели место до того, как Кугель вернулся во Флютик, чтобы забрать спрятанный «неборазрывный брызгосвет».

Преодолев существенное расстояние, Кугель остановился, чтобы перевести дух. Он пребывал в отвратительном, ожесточенном настроении. Подчиненные надули его; вместо того, чтобы унести из Флютика полновесный мешок, полный чешуек, он вынужден был довольствоваться горстью «обыкновенных» экземпляров и одной «особой», редкой чешуйкой – «щечным астрангалом». Самая драгоценная чешуйка Скорогроха, «пекторальный неборазрывный брызгосвет», оставалась в тайнике на окраине сада во Флютике; но Кугель был твердо намерен извлечь ее оттуда – хотя бы потому, что ее страстно стремился приобрести Юкоуну, Смешливый Волшебник.

Кугель продолжил подъем по дороге, окруженной темным лесом дубов, тисов, мернархов и дьявольских деревьев. Тусклый красноватый солнечный свет просачивался сквозь листву; благодаря какому-то искажению восприятия глубокие тени приобрели темно-синий оттенок.

Кугель продолжал тревожно оглядываться – в последнюю эпоху земного существования этого требовала элементарная предусмотрительность. Он видел немало странных, а иногда и прекрасных вещей: белые соцветия, висевшие высоко на длинных усиках над блестящей мишурой плоских листьев, почти задевавших голову; сказочные зáмки грибов, растущих на трухлявых пнях и друг на друге многочисленными ярусами, террасами и башнями; узоры, образованные зарослями оранжевого и черного папоротника. Однажды Кугелю показалось, что он заметил напоминавшую человека фигуру в сиреневой куртке-безрукавке, но она была далеко – не менее, чем в ста метрах – и ее было трудно различить в чаще. У Кугеля не было с собой оружия, и ему стало легче дышать, когда он поднялся на гребень холма – лес отступил, и дорога вывела его навстречу залитому вечерним светом открытому пространству.

В ту же минуту Кугель расслышал скрип колес бронированного фургона – Сольдинк возвращался из Флютика. Отойдя от дороги, Кугель подождал в тени скального обнажения. Фургон проехал мимо; мрачное выражение на лице сидевшего на козлах Сольдинка не оставляло сомнений в том, что его последние переговоры с Тванго закончились размолвкой.

Фургон скрылся, спустившись с холма, и Кугель возобновил путь. С холмов дул сильный порывистый ветер; дорога петляла, спускаясь по склону зигзагами. Наконец, когда Кугель обогнул утес, перед ним открылся вид на Саскервой.

Кугель ожидал увидеть не более чем небольшое селение; Саскервой превзошел его ожидания – как размерами, так и характерной для портового города атмосферой старинной респектабельности. Вдоль улиц выстроились бок о бок высокие дома с узкими фасадами и каменными стенами, закопченными дымом, покрытыми пятнами лишайника и выщербленными за многие века соленым морским туманом. В красных лучах заходящего Солнца блестели мытые окна и начищенные бронзовые детали их переплетов и наличников: так предпочитали жить в Саскервое.

Спустившись в город, Кугель направился к гавани. Судя по всему, чужестранцы редко появлялись в Саскервое: заметив приближение Кугеля, местные жители удивленно разглядывали его, а некоторые даже поспешно переходили на другую сторону улицы. Кугель пришел к тому выводу, что горожане, скорее всего, придерживались старомодных привычек и консервативных взглядов. Мужчины носили черные сюртуки с «ласточкиными хвостами», обширные шаровары и черные башмаки с блестящими пряжками, тогда как женщины в бесформенных складчатых платьях и круглых шляпах-котелках, надвинутых на уши, напоминали ходячие пышки.

Кугель вышел на площадь перед гаванью. У причала пришвартовались несколько добротных судов с пропорциональными контурами; любое из них могло отправиться в плавание на юг – возможно, до самой Альмерии.

Кугель присел на скамью. Изучив содержимое поясной сумки, он насчитал, помимо «щечного астрангала», шестнадцать «обыкновенных» чешуек и две «особых», незначительной стоимости. Этого товара могло хватить или не хватить для оплаты морского переезда – все зависело от того, какую цену предложил бы за чешуйки мастер Сольдинк.

Практически напротив, на другой стороне площади, Кугель заметил вывеску на фронтоне внушительного каменного здания:

«СОЛЬДИНК И МЕРКАНТИДЕС

ИМПОРТ И ЭКСПОРТ ВЫСОКОКАЧЕСТВЕННОЙ ПРОДУКЦИИ

ЭКСПЕДИТОРЫ»

Кугель рассмотрел несколько вариантов дальнейшей стратегии, один изощреннее другого. Все они упирались в тупик грубой, нелицеприятной действительности: для того, чтобы остановиться в гостинице и заплатить по счету, он должен был продать чешуйки.

Еще не смеркалось, но времени оставалось мало. Кугель поднялся на ноги, пересек площадь и зашел в управление Сольдинка и Меркантидеса.

От внутреннего убранства конторы экспедиторов веяло достоинством и традициями; вместе с ароматом старого лакированного дерева здесь преобладала приторно-кисловатая атмосфера благопристойности. Пройдя по торжественно притихшему вестибюлю с высоким потолком, Кугель приблизился к прилавку из полированного коричневого мрамора. По другую сторону прилавка сидел старый клерк; нахмурившись, он перелистывал страницы какой-то ведомости и не удостоил Кугеля своим вниманием.