Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

Вода кипела и шипела по мере того, как растрачивалась энергия Скорогроха. Чешуйки распались и стали кружиться ленивым вихрем на дне бассейна.

Опустив руку в воду, Кугель поворошил чешуйки и нашел «брызгосвет». Завернув чешуйку в несколько слоев влажной ткани, он принес ее в лабораторию и погрузил в склянку с водой, после чего плотно закрыл склянку и поставил ее на полку в стенном шкафу.

В усадьбе царила тишина, но Кугель никак не мог успокоиться. Присутствие Юкоуну давало о себе знать, висело в воздухе. Может быть, Смешливый Волшебник наблюдал за ним из тайного убежища, с огромным трудом сдерживая хохот и замышляя свои пагубные шутки?

Кугель тщательно обыскал усадьбу, но не нашел никаких заметных признаков присутствия Юкоуну, кроме черного опалового кольца с большого пальца волшебника – оно лежало в бассейне фонтана посреди чешуек. В конце концов Кугель поверил в то, что Юкоуну больше не существовал.

Кугель сидел в конце стола. Вокруг расположились Баззард, Диссерль, Пеласиас, Архимбост и Васкер. Утраченные ими органы были извлечены из сейфа, отсортированы и возвращены соответствующим владельцам, ко всеобщему удовлетворению.

Банкет обслуживали шесть сильфов; меню – несмотря на то, что оно не включало в себя экзотические пряности и неожиданно несовместимые вкусовые ингредиенты «новой кухни» Юкоуну – вполне устраивало участников праздничного банкета.

Провозгласили несколько тостов: за изобретательность Баззарда, за настойчивое жизнелюбие четырех колдунов, за храбрые подвиги и хитроумное притворство Кугеля. Кугеля неоднократно просили поведать о его нынешних далеко идущих планах, но каждый раз он отвечал, угрюмо покачивая головой, примерно в таком роде: «Юкоуну больше нет, меня больше не подстегивает жажда мести. Мне нечего делать, и у меня нет никаких планов».

Осушив бокал, Васкер не одобрил такую позицию в принципе: «Без настойчиво призывающих целей жизнь становится пресной и бессодержательной!»

Диссерль тоже опрокинул бокал, после чего отозвался на слова брата: «Насколько мне известно, эта мысль высказывалась и раньше. Недоброжелательно настроенный критик мог бы назвать ее банальной».

Васкер сдержанно возразил: «Существуют идеи, оригинальность которых многие открывают для себя самостоятельно, тем самым возобновляя их полезное влияние. Справедливость моего наблюдения не опровергается отсутствием в нем новизны. Кугель, вы так не думаете?»

Кугель подал знак сильфам, чтобы те снова наполнили бокалы: «Интеллектуальные споры приводят меня в замешательство. Не знаю, что сказать. Обе точки зрения в своем роде убедительны».

«Может быть, вы вернетесь с нами в Ллайо, где мы смогли бы подробно объяснить наши философские расхождения», – предложил Васкер.

«Не забуду ваше приглашение. Еще несколько месяцев я буду занят здесь, в Перголо, сортируя наследство Юкоуну и приводя в порядок его дела. Несколько его шпионов уже предъявили мне счета за услуги – почти наверняка поддельные. Я отказался платить и сразу их уволил».

«А после того, как вы приведете в порядок все дела? – спросил Баззард. – Что тогда? Вы поселитесь в избушке над рекой?»

«Жизнь в такой избушке, где не останется ничего другого, как смотреть на речные отражения солнечного света, в какой-то мере привлекательна. Боюсь, однако, что она скоро мне наскучит».

«В мире много стран, и вы еще не видели каждую из них, – осмелился предположить Баззард. – Говорят, летучий город Джехаз представляет собой великолепное зрелище. Кроме того, вы еще не были в стране Бледных Красавиц – неплохо было бы на них взглянуть. Или вы проведете остаток дней в Альмерии?»

«Будущее смутно, как утренний туман».

«Никто из нас не может предсказать грядущее, – заявил Пеласиас. – Зачем составлять планы? Кто знает? Может быть, завтра не взойдет Солнце».

Кугель отозвался экстравагантным жестом: «Зачем об этом говорить? Забудьте о тревогах и опасениях! Сегодня вечером мы будем сидеть за столом и пить пурпурное вино. И пусть этот вечер продолжается бесконечно!»

«Я тоже так считаю! – воскликнул Архимбост. – Настоящее существует! И в существовании на самом деле нет ничего, кроме настоящего, которое повторяется в точности с частотой в одну секунду».

Баззард нахмурился: «А когда возникло первое „настоящее“, и когда наступит последнее? И следует ли их рассматривать как явления, эквивалентные настоящему, повторяющемуся в настоящем?»

В голосе Архимбоста прозвучала некоторая суровость: «Баззард, глубокомыслие твоих вопросов не соответствует атмосфере нашего празднества. С другой стороны, песнопения твоих музыкальных рыб могли бы украсить наше собрание».

«Они медленно учатся, – пожаловался Баззард. – Я уже назначил кантора и подобрал состав контральто, но они продолжают фальшивить».

«Неважно! – заключил Кугель. – Сегодня мы обойдемся без поющих рыб. Юкоуну, Смешливый Волшебник! Где бы ты ни был – в преисподней, в сияющих просторах Высшего Света или нигде – мы поднимаем тост в память о тебе, вином из твоего же погреба! Мы смеемся над тобой – и смеемся хорошо, потому что смеемся последними. Даже если нашей шутке не хватает остроты, платишь за нее ты, и это доставляет удовольствие всей компании! Сильфы, что вы застыли, как статуи, со своими графинами? Наполняйте бокалы! Баззард, ты пробовал этот превосходный сыр? Васкер, еще немного анчоусов? Не стесняйтесь, налегайте! Пусть будет пир горой!»

Следует отметить, что событиям, о которых теперь пойдет речь, предшествовали другие, изложение каковых приводится в следующей главе с тем, чтобы соблюдалась связность повествования.

Теперь повествование продолжается с того момента, когда Кугель впервые покинул Флютик; дальнейшие события имели место до того, как Кугель вернулся во Флютик, чтобы забрать спрятанный «неборазрывный брызгосвет».

Не слишком точный перевод более лаконичного выражения «анфангель донгобель».

Лахарки: коварные и жестокие хищники, обитающие в тундре к северу от Саскервоя. Кеак: кошмарная помесь демона и глубоководного клыкастого угря.

С тем, чтобы удовлетворять свое тщеславие, мермеланты называют хозяев «грумами» или «прислугой». Как правило дружелюбные, мермеланты обожают пиво; налакавшись пива, косолапые твари встают на дыбы, демонстрируя ярко-белые ребристые животы. В этом состоянии малейшая провокация вызывает у них приступы бешенства, и они уничтожают все вокруг безжалостными взмахами мощных лап.

На кастильонских банкетах бочка с вином или с пивом устанавливается на балконе, над трапезным залом. К каждому из сидящих за общим столом спускается гибкая трубка. Пирующий усаживается и вставляет трубку в отверстие бобышки, вживленной в щеку – это позволяет ему непрерывно пить, пока он ест, не затрачивая лишние усилия и время на то, чтобы открывать бутыли, разливать вино или пиво по бокалам или кружкам, поднимать эти сосуды, наклонять их и опускать их на стол, рискуя их разбить или пролить их содержимое. Таким образом он может есть и пить гораздо эффективнее, и у него остается больше времени для участия в хоре, горланящем веселые песни.