Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

«Изобретательные умы работают на борту „Галанте“! – подумал Кугель. – Тем не менее, им приходится иметь дело со мной, а меня не зря прозвали Пройдохой Кугелем».

Кугель оставался на носу еще несколько минут. Мадам Сольдинк и три ее дочери собрались на квартердеке, пили чай и краем глаза наблюдали за Кугелем. Кугель прислонился плечом к стойке фонаря, тем самым образуя изящный силуэт на фоне заката. Высокие облачка теперь приобрели оттенок подсыхающей крови; судя по тому, как их разбросало по небу, следовало ожидать, что поднимется ветер. Возможно, было бы предусмотрительно взять парус на рифы.

Закатные лучи погасли. Кугель размышлял о странностях своего плавания. «Галанте» спешила на юг под парусом целый день, а на следующее утро они проснулись севернее того пункта, откуда отправились в путь – загадка носила явно неестественный характер… Какое разумное объяснение, помимо магического вмешательства, можно было предложить? Эскалабра указывала направление, противоположное курсу судна?

Одна гипотеза сменяла другую в воображении Кугеля, и каждая была невероятнее другой. Одно особенно нелепое предположение вызвало у него невольную усмешку, и он уже собирался отвергнуть его вслед за другими, более вероятными догадками… Кугель резко выпрямился и вернулся к рассмотрению этой абсурдной идеи – так как, вопреки всему, в данном случае теория точно соответствовала всем фактическим обстоятельствам.

За исключением одного важнейшего аспекта.

Саботаж основывался на том допущении, что Кугель располагал недостаточными умственными способностями. Кугель снова усмехнулся, на этот раз слегка раздраженно – и после этого перестал усмехаться.

Тайны и парадоксы плавания «Галанте» становились предельно ясными. Врожденной галантностью Кугеля и его склонностью соблюдать правила хорошего тона явно злоупотребили, а его доверчивость использовали против него. Но теперь правила игры изменятся!

Перезвон серебряных колокольчиков оповестил его о том, что ужин подан. Кугель задержался еще на мгновение, чтобы обозреть горизонт. Бриз крепчал – мелкие волны часто разбивались о раздвоенный тупой нос «Галанте».

Кугель медленно перешел на корму и взобрался на квартердек, где мадам Сольдинк только что сменила свою дочь у штурвала. Кугель приветствовал ее сухим кивком, каковой она предпочла не заметить. Кугель присмотрелся к эскалабре: коготь указывал на юг. Подойдя к ютовому ограждению, Кугель как бы между прочим взглянул на фонарь. Стеклянных линз в оправе фонаря не было, но это еще ни о чем не говорило. Обратившись к мадам Сольдинк, Кугель сказал: «Благодаря попутному ветру черви смогут отдохнуть».

«Все может быть».

«Держите курс точно на юг!»

Мадам Сольдинк не соблаговолила ответить. Кугель спустился в каюту и занялся ужином, во всех отношениях удовлетворявшим его критическим требованиям. Блюда подавала очередная «ночная стюардесса», Салассера, которую Кугель находил не менее очаровательной, чем ее сестер. Сегодня вечером она причесала волосы в стиле «спансианских корибантов»; на ней было простое белое платье, опоясанное в талии золотистым шнурком – наряд, выгодно подчеркивавший ее стройную фигуру. Из трех дочерей Сольдинка, судя по всему, именно Салассера отличалась особой сообразительностью; она нередко удивляла Кугеля оригинальностью и проницательностью наблюдений.

Салассера подала Кугелю десерт: торт с пятью начинками разного вкуса. Пока Кугель наслаждался этим деликатесом, Салассера начала снимать с него башмаки.

Кугель передвинул ноги под стол: «Сегодня я хотел бы остаться обутым на некоторое время».

Салассера удивленно подняла брови. Как правило, Кугель готов был приступить к постельным удовольствиям сразу после поглощения десерта.

Но сегодня вечером Кугель оставил на тарелке недоеденный торт. Вскочив на ноги, он выбежал из каюты, поднялся на квартердек и поймал мадам Сольдинк с поличным: та вставляла светящийся сердечник в оправу фонаря.

«Насколько я помню, я строго запретил вам это делать!» – гневно произнес Кугель. Игнорируя возмущенные восклицания нарушительницы, Кугель удалил из фонаря функциональные компоненты и выбросил их в ночное море.

Спустившись к себе в каюту, Кугель сказал: «А теперь ты можешь снять мои башмаки».

Через час Кугель вскочил с кровати и завернулся в халат. Салассера приподнялась на коленях: «Куда ты идешь? Я только что придумала что-то новое».

«Скоро вернусь».

На квартердеке Кугель снова застал мадам Сольдинк врасплох: она зажгла несколько свечей и установила их в оправе фонаря. Кугель схватил свечи и выбросил их за борт.

Мадам Сольдинк протестовала: «Что ты делаешь? Мне нужен свет, чтобы правильно рулить!»

«Подсветки эскалабры вполне достаточно! Предупреждаю вас в последний раз!»

Проворчав что-то себе под нос, супруга экспедитора сгорбилась за штурвалом. Кугель снова вернулся в каюту. «Теперь посмотрим, что ты придумала! Подозреваю, однако, что по прошествии двадцати эонов в этом отношении трудно изобрести что-нибудь, о чем я еще не слышал».

«Вполне возможно, – с обворожительной простотой откликнулась Салассера. – Но разве это соображение нас остановит?»

«Разумеется, нет», – улыбнулся Кугель.

Они испробовали новаторское предложение Салассеры, а Кугель порекомендовал вариант, также оказавшийся успешным. После чего Кугель опять вскочил на ноги и собрался выбежать из каюты, но Салассера поймала его и привлекла обратно в постель: «Ты не находишь себе места, как пронырливый тонквиль! Что тебя все время беспокоит?»

«Поднимается ветер! Слышишь, как плещется парус? Нужно взглянуть – что там происходит?»

«Зачем себя утруждать? – не унималась Салассера. – Мама за всем присмотрит».

«Если она начнет убирать парус, ей придется оставить штурвал. И кто следит за червями?»

«Черви отдыхают… Кугель! Куда ты?»

Кугель уже выбежал на среднюю палубу, чтобы взять на гитовы парус, яростно хлеставший шкотами под порывами встречного ветра. Взойдя на квартердек, он обнаружил, что мадам Сольдинк, отчаявшись в своей способности справиться с управлением, покинула пост рулевого и спустилась в каюту.

Кугель проверил показания эскалабры. Коготь указывал в северном направлении; судно ныряло, рыскало и постепенно перемещалось кормой вперед. Кугель круто повернул штурвал; парус сразу наполнился ветром, хлопнув так громко, что Кугель испугался – не порвались ли шкоты? Раздраженные резкими толчками, черви выпрыгивали из воды, с шумом обрушиваясь на волны, снова ныряли и снова выпрыгивали, пока не разорвались их пояса – освободившись, черви уплыли в море.

«Все наверх!» – громко приказал Кугель. Никто не отреагировал. Кугель зафиксировал штурвал и, действуя в полной темноте, взял парус на гитовы; при этом хлещущие шкоты нанесли ему несколько болезненных ударов.