Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

«Я – владелец гостиницы, – отозвался человек в синем переднике. – Сейчас же прослежу за тем, чтобы ваши желания были выполнены».

«Превосходно! – сказал Кугель. – Ваше заведение производит на меня положительное впечатление – возможно, я останусь у вас на несколько дней».

Хозяин гостиницы благодарно поклонился и поспешил проследить за приготовлением ужина для Кугеля.

Кугель плотно подкрепился, хотя второе блюдо – раки с холодцом, приправленным нашинкованным пунцовым мангонилем – показалось ему излишне пряным и жирным. Жареная птица, однако, не вызвала у него никаких нареканий, а вино настолько понравилось Кугелю, что он заказал вторую бутыль. Майер, владелец гостиницы, сам принес эту бутыль, а похвалы принял как должное: «В Гундаре нет лучшего вина! Конечно, оно обходится недешево, но вы – человек, умеющий ценить удовольствия жизни!»

«Вы совершенно правы, – подтвердил Кугель. – Садитесь, выпейте со мной пару бокалов. Должен признаться, ваш необычный городок вызывает у меня любопытство».

Владелец заведения охотно принял предложение Кугеля: «Меня удивляет то, что вы находите Гундар необычным. Я прожил здесь всю жизнь, и наш поселок кажется мне ничем не примечательным».

«Могу обратить ваше внимание на три обстоятельства, на мой взгляд вызывающих интерес, – возразил Кугель, у которого вино вызвало некоторую словоохотливость. – Во-первых, напоминающие луковицы или груши этажи местных построек. Во-вторых, устройства из зеркал и линз над очагом в центре площади – согласитесь, любому чужестранцу хотелось бы узнать их назначение. И в-третьих, тот факт, что на голове всех мужчин в Гундаре нет ни единого волоска».

Майер задумчиво кивнул: «Местные архитектурные особенности, по меньшей мере, легко поддаются объяснению. Древние гунды жили в гигантских тыквах. Когда часть стены растрескивалась или прогнивала, ее заменяли деревянным щитом – и в конце концов обитатели тыкв оказывались жильцами домов, полностью изготовленных из дерева, но оформленных в том же стиле. В том, что касается огня и прожекторов – разве вам не известен распространившийся по всему миру Орден солнечных эмосинариев? Мы стимулируем жизнеспособность Солнца; пока испускаемый нами луч симпатической вибрации регулирует внутреннее сгорание Солнца, оно никогда не погаснет. Такие же станции существуют и в других местах – в Синем Азоре, на острове Бразеле, в окруженном неприступными стенами городе Мунте, а также в обсерватории Великого Звездохранителя в Вир-Виссилисе».

Кугель с сожалением покачал головой: «Насколько мне известно, многое изменилось. Остров Бразель погрузился в пучины вод. Дистропы снесли Мунт до основания уже тысячу лет тому назад. Я никогда ничего не слышал о Синем Азоре и о Вир-Виссилисе, хотя обошел и объездил много стран. Возможно, здесь, в Гундаре, вы – последние солнечные эмосинарии, оставшиеся на Земле».

«Плохие новости! – воскликнул Майер. – Значит, заметному ослаблению солнечной активности нашлось объяснение. Возможно, нам следует удвоить число поленьев под регулятором».

Кугель налил еще вина себе и собеседнику: «В связи с чем возникает вопрос. Если, как я подозреваю, в Гундаре продолжает функционировать последняя станция эмосинариев, кто регулирует Солнце ночью, когда оно заходит?»

Владелец гостиницы покачал головой: «Не нахожу ответа. Может быть, в ночное время Солнце просто отдыхает – спит, если можно так выразиться – хотя, конечно, это не более, чем предположение».

«Позвольте мне выдвинуть другую гипотезу, – рассуждал Кугель. – Вполне возможно, что угасание Солнца достигло уровня, не позволяющего больше как-либо регулировать его светимость, в связи с чем усилия гундов, ранее похвальные и полезные, больше не оказывают желаемое воздействие».

Майер растерянно воздел руки к небу: «Подобные сложности превосходят мое понимание! Постойте-ка – к нам пожаловал нольде Гуруска! – хозяин гостиницы обратил внимание Кугеля на крупного субъекта с грудью колесом и щетинистой черной бородой, остановившегося у входа. – прошу меня извинить, я сейчас вернусь». Поднявшись на ноги, Майер подошел к Гуруске и несколько минут обсуждал с ним какой-то вопрос, то и дело указывая на Кугеля. В конце концов чернобородый субъект решительно махнул рукой, прошествовал по саду к столу Кугеля и произнес гулким басом: «Насколько я понимаю, вы утверждаете, что на Земле не осталось других эмосинариев, кроме гундов?»

«Я не выступал с безапелляционными утверждениями, – осторожно возразил несколько уязвленный Кугель. – Я лишь позволил себе заметить, что посетил много стран, и что нигде, кроме Гундара, мне не приходилось слышать об Ордене солнечных эмосинариев, в связи с чем я осмелился предположить, что какие-либо другие станции, регулирующие солнечное излучение, больше не существуют».

«В Гундаре „невинность“ рассматривается как положительное свойство, а не просто как не заслуживающее внимания отсутствие вины, – заявил Гуруска. – Мы не такие тупицы, как могли бы предположить иные потасканные бродяги».

Кугель сдержал замечание, готовое сорваться с языка, и удовольствовался пожатием плеч. Майер отошел в сторону вместе с Гуруской, и они побеседовали еще несколько минут, нередко поглядывая на Кугеля. Наконец чернобородый обладатель баса удалился, а владелец заведения вернулся к столу Кугеля: «У гундарского нольде не слишком любезные манеры, – признался Майер, – но в целом и в общем он человек весьма компетентный».

«Мне не подобает высказывать какие-либо мнения по этому поводу, – сказал Кугель. – Но в чем, по существу, заключаются его обязанности?»

«В Гундаре точности и методичности придается огромное значение, – пояснил Майер. – Мы считаем, что отсутствие порядка способствует беспорядку, и должностным лицом, ответственным за пресечение всевозможных капризов и отклонений от нормальности, является нольде… О чем мы говорили раньше? Ах да, вы упомянули об очевидном отсутствии волос у гундарских мужчин. Не могу предложить какое-либо неоспоримое объяснение этого факта. По словам наших мудрецов, полное облысение следует считать окончательным усовершенствованием человеческой расы. Другие, однако, больше доверяют древней легенде. Пара чародеев, Астерлин и Молдред, соревновались, стремясь заслужить благорасположение гундов. Астерлин обещал наделить их сплошным волосяным покровом, чтобы они никогда больше не нуждались в одежде. Молдред, напротив, предложил гундам облысение – со всеми сопутствующими преимуществами – и, разумеется, гунды отдали ему предпочтение. По сути дела, Молдред стал первым гундарским нольде, занимая ту должность, на которую теперь назначен Гуруска». Владелец гостиницы поджал губы, глядя куда-то в пространство, за пределы своего сада: «Гуруска – человек недоверчивый. Он напомнил мне о неукоснительном правиле – я обязан просить всех временно останавливающихся у нас гостей ежедневно расплачиваться по счетам. Разумеется, я заверил его в вашей добропорядочности, не вызывающей никаких сомнений – но просто для того, чтобы умиротворить нашего градоначальника, утром я предъявлю вам счет».