Марик Лернер - Подарить жизнь

Девушка в очередной раз присела у раненого. Этот был в забытьи. Если честно, она не рассчитывала его спасти, а парень оказался стойким. Глядишь и вылезет. Жуть какие раны делают эти тяжелые пули. Кости буквально дробятся, и восстановить их ни малейшей возможности. Ампутация без вариантов, иначе гангрена начнется.

Приставленный для присмотра за состоянием раненых помощник заверил, что проследит за ними и в дальнейшем. Моментально позовет при необходимости. Вроде мужику верить можно. Этот из добросовестных и не отлынивает. Люди после ампутации сами не способны даже за водой сходить, нужен человек рядом.

На всякий случай она понюхала культю и внимательно осмотрела повязку. Еще рано, однако, для уверенности надо проследить за повязками, как и у всех прочих. Запах гнили или появление гноя пропустить нельзя. Это прямое указание на осложнения. Очень многое зависит от питания и состояния пострадавшего до ранения. Слабые редко выживают, но эти все здоровые молодые ребята – шансы высоки.

Она с трудом поднялась. На секунду замерла, пытаясь вспомнить, сколько же парней сегодня было на ее столе. Так и не смогла. Их заносили непрерывно. Не успеешь закончить с одним, волокут другого. И останавливаться нельзя. Пока она возилась с этими, по соседству умирали другие. Она все работала, ноги наливались тяжестью, а колени под конец начали ощутимо дрожать.

То, что раньше девушка считала форменным издевательством со стороны учителя – заставлять ее поднимать тяжести, делать множество работы стоя и не позволять присесть – сейчас в очередной раз оказалось глубокой мудростью. Никогда раньше ей не приходилось столько работать без остановки. Будь она менее закаленной, наверное, свалилась бы.

Можно собой гордиться. Без стимулирующих средств справилась. Насчет этого учитель ее тоже предупреждал – не злоупотреблять. Правда, он еще постоянно твердил, что нельзя оперировать через силу – это опасно для пациента. Будто у нее имелся выбор. Убьет или нет – это один к двум. Не поможешь – смерть придет без промедления.

Единственное, что оставило приятное впечатление – на всех хватило и перевязочного материала, и лекарств. Это дело здесь хорошо поставлено, и она недаром подсказала, какие средства понадобятся дополнительно. Все нужное купили, и при этом ничего лишнего. Даже помощники оказались очень к месту. С иным здоровым лбом, воющим от боли и не соображающим, что происходит, она бы нипочем не справилась. Не бить же их всерьез по голове, когда и так еле живые. И при всем при том, откуда только у раненых силы брались сопротивляться?

Распрямилась и, держа спину ровно, зашагала к своему непосредственному начальству. Пусть только Акбар фем Годрас посмеет ее в чем-то упрекнуть! Уж она найдет, что ему высказать. Целителей должно быть больше – это раз. Лекарств на завтра не хватит – это два. Раненых с поля боя из чужой армии могли бы и к другим целителям отослать. Все-таки она не обязана лечить всех подряд. Нет такого в договоре. Свой полк, ну ладно, и другие из их отряда, но не всю же армию вешать на ее шею – это три.

Акбар поднялся при ее приближении, не дожидаясь соответствующих слов, и, прокашлявшись, заявил:

– Я много лет искал девушку, похожую на мать, и сам не понимал этого, – он как-то странно замялся и бухнул, – я прошу тебя стать моей женой.

Бенила в изумлении открыла рот и не нашлась с ответом. Мало того, что ей впервые в жизни делали предложение, так еще и кто! Она даже забыла об усталости и молчала, не пытаясь прервать странный разговор.

– Я знаю, – почесав лоб, продолжил мямлить мужчина, – положено присылать родственников, договариваться заранее и вообще….

Он задумался, что именно сам подразумевает под «вообще», и сбился с мысли. Бенила осознала, что Акбар отнюдь не издевается. Даже речь заранее не приготовил. Смотреть на смущенного генерала, которого воины боялись через одного, а уважали все, включая врагов, было забавно. Не менее смешно, что она выше его. Как они рядом будут смотреться?

Тут у нее в голове очень закономерно прозвучал голос учителя. Она настолько привыкла к его авторитету и к тому, что он практически не ошибается (ну было по мелочи, кто без греха!), что всегда спрашивала себя в серьезных ситуациях, а как бы он поступил?

«Думай, девочка, хорошо думай. Это тебе не очередной сержант с роскошными усами, норовящий похлопать по заднице и затащить подальше. Конечно, о схожести с матерью – это ерунда. Он ее помнить не может. Зато не раз говорили про ее самостоятельность. Она шла за мужем и была ему опорой, но не являлась бесплатным приложением к дому. Ты же не хочешь сидеть на женской половине всю оставшуюся жизнь?

Акбар человек очень непростой. Рост, возраст – это все чушь. Вспомни, как выходят замуж в большинстве случаев. В пятнадцать лет и частенько за вдвое старшего, да еще и вдовца с детьми. И никто не спрашивает мнения невесты. А он человек порядочный. Но фем. Придется ведь стать хозяйкой в очень богатом доме. Стоп!..»

– Я не хочу переходить из-под власти опекуна под власть мужа, – произнесла она вслух, лихорадочно соображая.

– Мне нужна подруга в жизни, а не вещь, – ничуть не удивившись, согласился Акбар.

Официально брак считался завершенным не в результате обряда, свершенного жрецом. Этого недостаточно. Жених заранее в присутствии пяти свидетелей передавал монету отцу невесты и объявлял девушку своей собственностью. Это был, скорее, символический акт, потому что у той обычно имелось собственное имущество, полученное от родителей.

Впрямую как раз невеста приносила в дом некие ценности, а не жених отдаривался. Тем не менее, хозяином женщины, как и всего добра в семье, юридически являлся муж. В принципе он мог даже убить жену, хотя таких случаев встречалось немного. В основном просто били, и это считалось абсолютно нормальным. Никаких претензий или судов. Муж в своем праве.

Конечно, жена не рабыня и могла пожаловаться хотя бы родственникам, но все это имело множество разнообразных вариантов. Фактически хозяином в семье был мужчина, и решал все он. Развод если и возможен, то крайне затруднен, а дети при этом оставались у отца. Но имелся и другой вариант, особенно при неравных браках.

Отдавая свою дочь замуж, отец мог пожелать сохранить некий контроль за ее будущим и в любом случае обеспечить безбедное существование. В данном варианте он по-прежнему отвечал за своего ребенка и сохранял все юридические права над имуществом и жизнью дочери.

Естественно, обычно это было скорее проформой и позволяло женщиней сохранять определенную самостоятельность в действиях и отдельные заработки. Все дело в том, что многие считали это отступлением от старинных правил и традиций. Храмы очень боролись с подобными тенденциями, но остановить процесс далеко не всегда удавалось. Зато жрецы детей от таких браков в имущественных спорах сознательно отодвигали на второе место, если муж женился повторно по древнему обряду. Тут огромное поле для адвокатов и судов, поэтому иные процессы тянулись много лет. Когда имеется, что делить, всегда найдутся дыры в законах.