Марик Лернер - Подарить жизнь

«Не он требовательно спрашивал – обсудили», – отметил Савами.

– … все признаки, на которые я и внимания не обратила, были явными. Учитель проверил консистенцию опухоли, смещается ли она при дыхании больной, связана ли с маткой, какое положение занимает.

– А результат? – осторожно переспросил целитель, поняв, что продолжения не будет.

– Рак почки. Неоперабельный. Резать бесполезно, – нехотя закончила Бенила. – Тут уж не помочь.

«Зато тебе он дал отличный урок, – отметил Савами. – Наверняка ведь с самого начала во всем разобрался, если настолько велик и мудр. А мне все больше приходилось заучивать тексты, не очень представляя, как это выглядит в реальности, и сшивать раны по-живому, когда воин орет от боли. Тут изучать симптомы особо не станешь, да и объяснений от моего козла-учителя не дождешься. Все по „Канону“. Даже мертвых нельзя резать, чтобы изучить анатомию. Осел. Как стать нормальным хирургом без подобного умения? Как узнаешь, вдоль или поперек кромсать, где артерии проходят и прочее? На раненых тренироваться можно, но ведь умрут…»

Он протянул девушке кусок хлеба с веларским копченым сыром. Уже убедился – это ей нравится. Не везде умеют хорошо готовить. Рецепты вроде не тайна, а вкус разный. Может и правда, как она утверждает, дело в том, что едят коровы, и на каких дровах коптили. Иногда мелочи серьезно влияют, это как с железом. Лучшее оружие делают в Мароне, и все в курсе. А почему? Акбар утверждает, что там серы в руде не содержится, а содержится что-то другое. А домны одинаковые.

«Вот интересно, я бы смог вырезать опухоль? Скорее всего, да. Опыта ковыряться во внутренностях – сколько угодно. Но выжил бы человек или нет? Без сомнений, нет. Его бы убили боль и кровотечение. Тут и опиум не поможет. А вот она трупы резала? Потихоньку, для дела? Не-а, такое не спрашивают. Кто же правду скажет. По минимуму – без лицензии останешься. Ничего, рано или поздно все равно выяснится. Некоторые вещи и без слов понятны и ясны».

Возчик поднялся с сиденья, на котором все это время полудремал-полубодрствовал, и принялся, прикрыв глаза от садящегося Солнца, всматриваться в даль.

– Что там, Карнайн?

– Не видать, но я чую – началось!

– Интуиция у него, – с уважением объяснил Савами, – загодя неприятности задом чует. Мы когда на Тальнице были, не успевали аборигены вылезти из джунглей, а он уже просыпался. Незаменимый человек.

– Кроме шуток, – напряженным голосом сказал возчик, – что-то нехорошее творится. Вон, кирасиры разворачиваются. А по полю скачут напрямики, добра не жалеют.

Здесь присутствовала маленькая, всем понятная тонкость. После оставления дружеских земель армия обычно не стеснялась и принималась грабить местное население, нисколько не страдая от угрызений совести. Свои желудки важнее, а без поставок продовольствия много не навоюешь. Все ценное собирали и грузили на телеги или на лошадей. Скот угоняли или резали. Амбары, скирды сена, зерна и соломы, сараи, дома с тем, что находилось в них – все сжигалось.

Шли они по следам уже успевших очень хорошо повеселиться предыдущих отрядов. По дороге при желании могли осмотреть пепелища шести поселков. Они были разные по размеру, от десятка до нескольких сотен домов, но всегда построены по одному плану. Вокруг поселков – невысокий забор из камней, чаще всего с четырьмя большими и четырьмя вспомогательными воротами. Возле Серкана обходились половиной, считали, что лишние ворота в селении ни к чему, а здесь иначе.

Здания располагались в правильном геометрическом порядке, хотя, если деревня маленькая, все дома группировались вокруг пруда или водоема, в тени деревьев. Они различались размером и формой, в зависимости от достатка их владельца. Обычно дом состоял из спальни, которая выходила на север, кладовой и комнаты для приема посетителей. В кладовой и комнатах искать что-то было бесполезно. Даже не ценности, а простые продукты не найдешь. Все, что можно было, жители унесли, увели и спрятали. Но все равно каждый дом обшарят и разломают каждое место, где может находиться тайник.

Ничего особенного, если не считать следов пожарищ, немногочисленных запуганных жителей и ненависти в их глазах. Не повезло им. Фем-хозяин поддержал не ту сторону в столкновении. Зато второй фем, по землям которого они двигались сегодня, очень хорошо усвоил намек, увидев ночью округу в огнях от поджогов, и поспешно заявил о желании поддержать справедливое дело. Привел своих людей в войско фема Косты и поделился продовольствием. Вряд ли охотно. Просто деваться было некуда. Многие выбирали какую-то сторону в войне не по велению души и даже не под присягой, а просто другого варианта не имелось. Наверняка особо умные на всякий случай отправляли сыновей в обе армии. Кто бы ни победил, поместье в руках семьи сохранится.

Зато и фем Коста повел себя благородно. Здесь не разоряли селения и даже просили опоздавшие отряды не слишком баловаться. В каждом поселке имелись люди, при виде военных поспешно извлекавшие соответствующее распоряжение с печатью. Так что по полям дружественного союзника как-то не принято было гонять, разоряя население без смысла.

Вот вчера подобное никого не удивило бы, как и трупы на деревьях у дороги. Кем они были еще недавно, уже не разобрать, не первый день находились на солнце. Суля по одежде, обычные крестьяне. Может, попались под руку, а может, попытались отстоять свое добро, схватившись за вилы.

– Кто на нас нападет, если впереди огромная армия? – удивилась Бенила.

– Мало ли. Хороший полководец обязательно пошлет на разведку и для того, чтобы помешать передвижению противника, легкую конницу, – объяснил возчик. – Они будут кружиться вокруг армии и ловить отставших. А в случае необходимости выскочат неожиданно и прикончат зазевавшегося.

– Да и просто фем, по владениям которого прогулялось наше доблестное войско, – поддержал его Савами. – Захотелось молодцу душу отвести. Или за счет соседа дела поправить. Да на нас натолкнулся.

По дороге на бешеной скорости несся вестовой. Целитель заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. К удивлению Бенилы, вестовой не просто отреагировал, а остановился.

– Лигах в четырех-пяти от авангарда, – не дожидаясь вопросов, выпалил он, – сражение. Всем подтянуться и приготовиться. Передайте дальше, – и с места в карьер погнал в конец колоны.

Пять с лишним тысяч человек, обозные повозки, запасные лошади и даже скотина, припасенная для пропитания, неминуемо растягиваются на несколько лиг. Одной сплошной колонной они никогда не передвигаются и не собираются вместе, разве что на ночлег. Любая армия разделяется на множество отрядов, движущихся параллельно и не мешающих друг другу. Кроме всего прочего, это облегчает маневры и снабжение. А численность таких формирований обычно определяется собранными верховными фемами руководящими группами. Некоторые мелкие отряды объединяются, выбирая общего командира, однако чаще всего двигаются раздельно – все, кроме вассальных отрядов.