Марик Лернер - Подарить жизнь

Иногда попадаются забавные эпитафии, да и размяться не мешает. Когда едешь около города, бегать зря не станешь, там полным-полно захоронений. Родовые и фамильные гробницы богатых людей имеют обдуманную планировку, а иногда и площадь, не меньше какой-нибудь хижины. В одной комнате стоят урны с пеплом, в другой собираются в поминальные дни друзья и родственники покойного. Есть люди, замечательно изучившие траурные даты и непременно появляющиеся на очередном мероприятии. Таких прогонять не принято, а закусить и выпить можно неплохо.

Естественно, бедняков это не касается, их, если нечем платить, хоронят в общих могилах. Рабов, бывало, хозяева и вовсе, не особо утруждаясь, выкидывали на мусорные кучи. К этому Бенила так и не привыкла. На севере никто не воздвигал памятников, не принято было, не сжигали покойников на огне из-за малого количества дерева, да и вообще, сложно. Просто хоронили в яме, вырытой в земле. В зависимость от обычаев племени – сидя, лежа или еще как-нибудь.

Важнее общее уважение к смерти. Даже случайно обнаружив труп незнакомца и по каким-то причинам не имея возможности нормально похоронить его, необходимо устроить символические похороны – обсыпать тело землей. Иначе душа покойного будет страдать и маяться возле остатков вечно. Такой судьбы никому не пожелаешь.

«Купец Балх Гашими из рода известного, – сообщила надпись на камне, – да вот беда, прославился исключительно скупостью. Хоть ты, путник, скажи доброе слово, вдруг оно поможет».

Вот такое ей всегда нравилось. Оригинально и со смыслом. Надписи на камнях далеко не всегда были хвалебными или предлагали почтить память усопшего. Случались и откровенно ехидные или даже ругательные. Воистину, думай, что свершаешь, пока еще проживаешь на этом свете.

Бенила бегом догнала повозку, попутно миновав несколько похожих. По бокам дороги следовали всадники, да и возчики были вооружены. Зрелище привычное и не интересное, уж какой день ползут по дорогам! Хорошо еще, что дождь с утра прибил пыль к земле, и нет необходимости глотать ее, летящую из-под ног, копыт и колес впереди идущих.

Девушка вдохнула разнообразные запахи, всегда присутствующие в местах скопления людей. От пота и дегтя до навоза. Где прошли телеги и кавалерия, без этого никак. Ничего особенно страшного. Кто в город въезжает, сразу чувствует разницу. Вонь так и шибет в нос. Потом привыкаешь и перестаешь замечать. Учитель утверждает, что эти отвратные ароматы в разных городах не одинаковы. Видать, нос у него особо чувствительный. Ей, так все одно.

Фургон с далеко видным косым крестом, нарисованным прямо на натянутом поверх грузов промасленном полотнище, медленно катился, поскрипывая колесами. Хорошо еще, что не пришлось самой заботиться о его покупке. Вот чем хорош Акбар – в его отрядах существует медицинская служба. Немногие из фемов могут о себе такое сказать честно. Годрас о своих людях заботится, и смертность среди раненых намного ниже. Почти ничего не пришлось закупать дополнительно.

Пристроившись рядом с Савами, зашагала в ногу. Совершенно машинально, будто под действием магнита, взгляд скользнул по татуировке на пальцах военного целителя. Каждый раз при виде рисунка ее пробирала дрожь, которую Бенила старалась не показывать.

На самом деле с некоторых пор его звали не просто Савами, как раба, не имеющего права на фамилию и упоминание родителей. Он теперь имел еще обязательную приставку «ска Найзак». Это значило, что сотник кирасиров фем Найзак – его бывший хозяин. Это обязательно подчеркивалось и учитывалось. Рабское прошлое напоминает о себе до самой смерти, кричит приставкой во всеуслышание, ведь все, представляясь, называют род или отца. Самый забитый крестьянин считает себя выше раба, и это право признается законом.

На месте этого человека вполне могла оказаться и она, да вот судьба ее была бы намного горше. Мужикам даже в рабстве легче. Вот этот же умудрился выучиться и освободиться! Приятного мало – иметь такие украшения на костяшках и государственную печать на теле. Но тут уж ничего не поделаешь. Все, что ни делается, к лучшему. Бумагу можно и потерять, но наличие записи об освобождении навечно останется на твоей коже. Его не срезать – слишком большое, и подделать нельзя. Всегда есть шанс проверить записи.

Реально вроде бы вольноотпущенник по закону имеет те же права, что и любой житель империи. Он может покупать и продавать землю, недвижимость, вещи, скот и рабов. Никто не ограничивает его в выборе профессии, хотя не в идеальной, а в реальной жизни даже умелому человеку достаточно сложно записаться в гильдию или заняться неким делом. Чужаков нигде не любят, а таких – тем паче. Пусть он в сто раз искуснее местного ремесленника. Тем опаснее. Пришелец способен лишить заработка члена общины, гильдии, деревни, города, сословия – выбирай нужное.

И здесь проявляется воля государства, железной рукой направляющая обычных людей к преследованию собственной выгоды. Нельзя просто освободить и махнуть на раба рукой, какими бы ты соображениями ни руководствовался. Для начала закон внимательно следит за тем, чтобы ты хорошо подумал прежде, чем действовать. Будь любезен, внеси пять процентов стоимости освобожденного раба в казну. А рабы в империи дороги! Очень дороги.

С тех самых пор как империя расширилась до своих естественных пределов и почти не ведет войн, поступления невольников на внутренний рынок практически отсутствуют. Прошли времена, когда на рынки попадали десятки тысяч людей из захваченных земель и городов. Теперь малодоступны даже неумелые рабы. Держать в доме купленную прислугу может позволить себе лишь высший слой общества. Даже на полях рабов встретишь не так часто. Какой смысл постоянно их содержать, если труд сезонный?

Существует даже особый промысел выращивания подневольных, а это далеко не простое дело. Законы запрещают разлучать детей с матерью. Поэтому невыгодно содержать раба годами, а потом отправлять на плантацию. Интереснее выучить ремеслу или нужной профессии. Тут еще дело в том, что даже отпустив такого на свободу, бывший хозяин остается связан с ним узами, приравненными к отношениям отца и сына – не только по юридическим правилам, но и по традиции.

Бывший хозяин, патрон, обязан позаботиться о возможности вольноотпущенника добывать себе средства к существованию. В свою очередь он имеет право на долю в доходах и возврат вложенных при покупке средств. Мало того, при отсутствии жены и детей все имущество вольноотпущенника достанется патрону. А если таковые имеются, на половину всего добра.

Люди, естественно, бывают разные. У некоторых складываются вполне дружеские отношения, у других чисто деловые, а случается, если уж не повезет, так этот якобы отец тянет из якобы сына все жилы, требуя денег. Жаловаться в таких случаях некуда. Чиновники очень не одобряют выставляющих иски собственной семье и выносящих скандалы на всеобщее обозрение. Отец всегда главенствует над женой и детьми. Он и в старости имеет полное право командовать взрослыми и заслуженными детками, давно поседевшими и имеющими своих внуков.