Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу [СИ]

— Но-но, ты нам эта… — недовольно сказал Муфтик. — За одним столом сидим, в доме хранителей, так что давай не зыркай тута!

Ведьма? Я смотрю на её рыжие, рассыпанные по плечам волосы, смотрю в ярко-зелёные глаза, а в голове звучит рычащее:

'Ей подобные убивают нас!'

— Почему ты мне не сказала?

Яна лежит, облокотившись на подушку на кровати. Смотрит устало в окно и перебирает в руке какую-то связку шариков, нанизанных на верёвку. То ли головоломка, то ли игрушка странная… Я прохожу к кровати, сажусь на свою половину и повторяю вопрос:

— Ян, почему ты не сказала?

— Должна была? О чём? — голос усталый, почти равнодушный, ей словно всё равно, хотя я вижу, что это не так.

— Например о том… что ты ведьма, — слова дались с трудом. Бред, если подумать, в нашем, двадцать первом веке называть кого-то ведьмой не в шутку или со злости, а вот так — вполне серьёзно…

— И что бы ты сделал? Ты же до сих пор понятия не имеешь, что это такое! Кто мы такие, по-твоему, а?

— Ну… — теряюсь я, — ты мне расскажи.

— А ты дашь почитать свою тетрадку?

— Ты и об этом знаешь!?

— Знаю, — бросает она. — Дашь почитать?

— Нельзя, — пугаюсь я. — Её нельзя давать посторонним.

— А мы не говорим о себе. О том, кем являемся.

— А почему тогда эти, — я киваю на дверь, — знают?

— Они знают… — Яна пожала плечами. — Спроси у них сам, откуда. Они слишком древние, появились во времена, когда люди бегали полуголые с палками.

На улице тихо. Посидев ещё часик и допив бутылку столичной, гости разошлись кто куда.

'Мы, ежели что, тут рядом. Зови.', - Муфтик, уходивший последним, на удивление увесисто хлопнул, прощаясь по руке.

И вот сейчас, я пытался разобраться в неясностях, которые появились между мной и Яной. Вот только девушка в основном отмалчивалась…

— Это правда, что такие как ты, убивают нас? — задал я сильнее остальных терзающий меня вопрос и почти содрогнулся, когда рыжие волосы утвердительно качнулись.

— Но зачем!? За что!?

— Дим, я не могу рассказать, — она смотрит на меня с мукой во взгляде. — Просто поверь, что я не хочу тебя убивать и не буду…

— Но появилась ты в Белоземице не просто так?

— Не просто, — она опять отвела взгляд. — То, что ты начал проходить ритуал перерождения, я почувствовала почти сразу, ещё год назад. Мы с тобой в детстве много времени провели вместе — вот и привязалась, нечаянно, даже не понимая этого. Такие как я… В общем мы можем, это называется 'привязаться'.

— Так ты что, с детства готовилась к этому!?

— Нет… Дим, ну какой ты смешной, — она было улыбнулась, но улыбка тут же исчезла с её губ. — Маленькой я вообще не думала ни о чём таком, и не знала, что стану ведьмой, это происходит позже. Когда девочка подрастает и становится девушкой, можно… Ну в общем пойти по такому пути. Не все могут, на самом деле нас очень-очень мало. Я вот решилась. Так же как ты, ведь ты тоже мог и не проводить свой этот ритуал.

— А что ты о нём знаешь?

— Только то, что он есть. Приметы и некоторые общие детали представляю, но тонкостей кроме твоего и других подобных семейств не знает никто.

— Так нас что, много? Не только моя семья хранит такие тетрадки!? — кажется это было утро открытий.

— Ну… Я знаю, то есть мне рассказывали о трёх семьях. В России, ещё где-то в Мексике и в Китае. Почти наверняка есть в Африке и в Индии, приметы об этом свидетельствуют, как говорила моя наставница, но о них ничего не известно.

— Что за наставница?

Вместо ответа, Яна вздохнула и перевела взгляд на окно, небо за которым уже посветлело.

— Сегодня будет дождь, — сообщила она негромко.

— Это ты как ведьма чувствуешь?

— Это у меня в телефоне прогноз погоды стоит, — фыркнула девушка. — Вчера вечером смотрела.

Алкоголь почти выветрился из головы, да и не успел я опьянеть. Как так получилось, что, выпив большую часть бутылки остался трезвым — старался не думать, тоже списав на последствия ритуала. Удобная вещь, вообще то, я на него уже начал сваливать всё что не понимаю или считаю странным.

Алкоголь выветрился, а ясность мышления всё никак не приходила. Почему-то не укладывалось в голове услышанное, или не хотело укладываться.

— Ладно, Ян, я так понял, ты, как и я не можешь ответить на все мои вопросы, — она кивнула, и я предложил: — может быть тогда просто расскажешь всё с самого начала? Что можно.

— Ничего нельзя… Я даже не знаю, что могу, а что нет озвучить. Иногда ты спрашиваешь, как там, за столом, а я сразу понимаю: это нельзя. Очень странное чувство. Можешь задать вопросы, но не обещаю, что отвечу…

Думаю, молчу, пытаясь собираться с мыслями, но в голове почему-то вопрос лишь один и он опять одолевает, буквально вырывается грустным:

— Так всё-таки почему не сказала кто ты?

— А ты конечно о себе сразу выложил всё как есть, да? — с некоторой издёвкой удивляется она и я невольно соглашаюсь. — Не сказала, потому что мы никогда не говорим этого. Да как бы ты отреагировал!? Можно узнать, по некоторым приметам, но сама ведьма не признается в своей сущности это даже в некоторых книжках писалось раньше. Хотя, книжки за эти века кто только не писал, столько противоречий…

— Тогда почему призналась там, за столом?

— Ты всё равно бы узнал, какой смысл скрывать? Малые тебе бы сказали.

— А кто они такие, откуда взялись?

— Что знала — уже рассказала, — развела руками девушка. — Они просто есть и всегда были. В городах тоже иногда живут, но редко, чаще в таких вот деревнях, подальше от людских толп. Сказки про домовых или старичка-лесовичка не на пустом месте появились. Раньше, их было много, люди встречали иногда, но сейчас она почти не попадаются на глаза. Я сама впервые увидела, даже удивилась.

— О, — мне в голову пришёл, как показалось, хороший вопрос. — Так магия и волшебство всё-таки существуют? По-настоящему, посохи там, волшебники…

Яна впервые после возвращения домой засмеялась по-настоящему. Искренне, отвернувшись и пряча лицо, она прикрывала рот рукой и не могла остановиться.

— Ой, не могу… Дим, ну это же всё-таки сказки, нет, ну какой ты ребёнок…

— Сама ты… а ты — ведьма! — обиделся я.

— Ну не дуйся, кое-что есть, это правда, но совсем не такое как ты по телевизору видел. Да ты сам головой подумай.

— О чём?

— Например о том, что мы сегодня видели. И что ты делаешь последние… сколько там, четвёртый день, как ты пентаграмму чертил?

— Ты и об этом знаешь!?

— Знаю, пусть и в общих чертах. Как ты её активировал, где взял силу для этого и какой она была — могу только гадать. И ещё, никак не могу понять всё это время, где ты её начертить умудрился? Места же нет подходящего поблизости.

Я открыл рот что бы рассказать про натянутые капроновые нитки, пропитанные кровью и закрыл его. Вот оно что… Вот что Яна называла 'странным чувством'.