Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу [СИ]

— Ян, Муфтик сегодня вскользь упомянул о том, что ты делаешь… Ничего не хочешь мне рассказать?

— Не-а, — откликнулась девушка. Так же как и я, она улеглась прямо на песок, животом вниз, и потому, когда сейчас подняла голову, правая щека была покрыта светлыми песчинками, которые я смахнул рукой и, не удержавшись, поцеловал свою ведьму.

— Я тебе доверяю, — тихо сказал я. — Но хочется хотя бы иногда получать откровенные ответы.

— Будут, ну пожалуйста, потерпи ещё немножко…

Она кажется была почему-то немного грустной, хотя и пыталась это скрыть, и я не стал настаивать. В последнее время, я начал чувствовать внутренний настрой людей: продавщицы в магазине, Семён Потапыча, которого ещё дважды встречал у колодца, и иногда моей ведьмочки Яны. Она ощущалась редко и очень странно: очень близкая и чужая одновременно, своим присутствием привносила в мой внутренний мир покров покоя и близости, и в то же время зеленоглазой дремлющей силы. Именно так и ощущалась, точно красивая и грациозная львица, которой хочется любоваться и погладить, вдруг поднимает голову и изучает тебя узкими тёмными зрачками зелёных глаз. Однажды в такой момент мне вдруг стало очень неуютно и я, не зная, что делать, ушёл просто погулять по Белоземице.

— Мы с вами! — порадовал нас Муфтик, вылезая из кустов. — Вот так и живём, стараемся не показываться на глаза, уходим подальше от городов…

— А почему, кстати? — заинтересовался я. — Ну жили бы с людьми вместе, мне кажется привыкли бы.

— Ага, и будут держать бы в лабораториях, а то и вовсе истребят. Мы ведь тоже всякое можем, да и знаем такое, что твоим городским умникам только во снах снится! Вот ты, я смотрю отчего то не побежал хвастаться тем новым, что теперь умеешь. А рассказал бы людям — тебя конечно любили бы, да? — в голосе малого явственно зазвучала ирония, и я был вынужден согласиться.

Никто бы меня конечно своей любовью не одаривал, разве что в лаборатории какой-нибудь профессор, который по результатам проводимых опытов статью за статьёй писал.

Я опять поймал заинтересованный взгляд Яны. Ага, а ты думала у тебя одной секреты, да? Ничего не скажу. Изводись любопытством, как я все эти дни. Не удержавшись, даже язык ей показал и она, фыркнув, опять положила голову на песок. С удовольствием бы к ней сейчас присоединился, но было некогда, потому что глава ветви, с отчётливо покрасневшим носом, опять крутил в руках рюмочку, братья с писком носились по берегу — кажется один из них утащил у другого кусок мяса, а шепелявый Фультик, дёргал меня за штанину и пытался выяснить какие песни я знаю. Один Малец нас не донимал и ничего не хотел, свернувшись клубочком на огромном листе лопуха, он спал, крепко сжимая в кулаке дёргающуюся, шокированную таким обращением зелёную гусеницу.

Время летело незаметно. Загоравшая Яна всё-таки заснула, к счастью на этот раз, она была в тени деревьев и под моим присмотром. Гости допив бутылку, ещё некоторое время посидели, словно ожидая, что я достану вторую, а поняв, что её не будет — засобирались домой. Солнышко клонилось к закату, когда бесконечное 'сейчас наверно уже пойдём', перешло от слов к делу. Первым исчез в кустах Малец, скопировав мой утренний жест, он подмигнул, и расплылся в счастливой улыбке, когда я ответил ему тем же. Шепелявый Фультик уложил чурбачки неким хитрым образом на собственной спине, так, что они держались без каких-либо верёвок, побрёл следом, слегка покачиваясь. Братья ушли поддерживая друг друга, поскольку поодиночке падали, лишь Муфтик задержался.

— Сегодня ближе к полуночи Малец придёт, будь готов, возьми что надобно. Ну, там, фонарь… — он возвёл очи горе, задумался, но кажется больше ничего необходимого не вспомнил. Крякнув, помялся и всё же понизив голос, закончил: — а ещё подумай будешь ли зеленоглазую брать с собой.

— Как я могу это решить, если не знаю куда иду и что нас там ждёт? Вторая сущность, о которой вы говорили, про неё молчит.

Вздохнув, Муфтик махнул рукой и ушёл вслед за своими сородичами. Даже не попрощался, а я его ещё на шашлыки позвал сегодня…

— Ян, мы домой, или ещё немного поваляемся тут?

— Я бы позагорала, — девушка перевернулась, подставляя безоблачному небу свой животик. — Дим, там вино ещё осталось?

— Не очень много, — сказал я, заглянув в бутылку.

— А пробку малые унесли?

— Вон лежит, возле твоих сланцев. Зачем бы она нужна, уносить ещё…

— Да нет, Дим, они бы унесли, — почему-то посмурнела девушка. — Знает, вот и оставил. Да ещё и возле моих вещей положил, что бы не забыла, значит. Дай мне её пожалуйста?

Поднявшись, она подошла и подхватила бутылку со стола. Помолчала, изучая её, а затем повернулась ко мне:

— Я наверно могу, да и должна сказать, что это такое. Что я сделаю, то есть. Этот наговор притянет нас, свяжет крепко-крепко. Но ненадолго, лишь до конца ритуала. Хранитель — слишком сильная фигура, не по зубам ведьмам. Я… — она замялась, — не смогу объяснить для чего это делаю. Но так нужно, правда-правда, если веришь — соглашайся, если нет — я не обижусь.

Ну да, не обидится она, уж кому бы говорила, будто знакомы первый день. А что мне делать то? Связать себя с ней? Мы вообще то и так, что называется 'втрескались друг в друга по уши', но это произошло само собой, без всяких там ведьмовских штучек. Или?..

— Ян, а как так получилось, что я тебя… Ну, что у нас всё так… Что у меня к тебе… — окончательно потерявшись, я потёр щёку, пытаясь найти нужные слова.

— Что ты меня любишь и боишься в этом признаться? — это всё твоя нерешительность виновата конечно, — вздохнув закивала девушка. — Был бы посмелее — давно бы сказал. Хотя, я и так знаю…

— Блин, да не то, — я смутился и вдруг подняв голову, посмотрел ей в глаза. — Хотя, ты права, ты мне стала очень близка. Как так вышло, это тоже одна из твоих ведьмовских штучек?

— Да, это одна из ведьмовских штучек, — согласилась девушка, но я сразу почувствовал, что она лукавит.

— Ага! Ты знаешь, что я сейчас сказала неправду!

— Ну да… — растерялся я. — Чувствую, ты ведь солгала, признайся.

— Почему ты можешь ощущать мою ложь!? Я же ведьма, на меня твои штучки не должны действовать! — она почему-то по-настоящему злилась и в то же время была расстроена, я даже растерялся, отступил назад, и поднял руки ладонями перед собой.

— Остановись, милая, остановись на минутку! Это же ты всезнающая зеленоглазая, а не я! Это ты за моей спиной свои дела проворачиваешь, даже не посоветовавшись.

Всё-таки мне удалось её смутить, пусть и ненадолго: отведя глаза в сторону, она растеряла весь свой апломб.

— Ладно, потом разберёмся! — она покрутила перед моим лицом полупустую бутылку. — Вот. Это можно сделать сейчас.

Я вздохнул.