Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу [СИ]

— Будет исполнено, мой господин, — заливаются колокольчики.

На прощание, она как обычно целует меня в щёку…

Иду домой и мысленно говорю 'спасибо', этой девушке: каждый раз выходя из её дома, весь груз и всё напряжение точно смывается с меня её смехом и хорошим настроением. А ещё думаю о том, что человек состоит из привычек. Даже здесь, они появляются у нас сами собой, после чего вынуждают идти по некой канве, в строго заданном направлении. И когда всё закончится, наверняка я буду иногда вспоминать эти вечера и эту белокурую смешливую девчонку, с теплотой, желая вернуть покой и некую особую связь, которая между нами в эти вечера возникала. Так же, как сейчас скучаю по вечерам с Яной…

Погода портится. Пока накрапывает лишь едва ощутимый мелкий дождик, но предстоящей ночью Муфтик напророчил ливень и грозу, а этот метеоролог на моей памяти не ошибся ни разу — приходится верить. Кажется, завтра моя утренняя пробежка отменится, не испытываю желания бегать по грязи и лужам.

Забегаю в дом и смотрю на часы, они показывают 22:47. Ничего себе, засиделись мы что-то сегодня!

— Пришёл, значится, — лениво констатирует Бутончик.

— У тебя были сомнения?

— Каждый вечер их имею! Всё жду, когда же ты там заночевать решишь.

— Мне положено в этом доме ночевать до конца, всего пара дней осталось. И девушек, кстати, мне нельзя.

— С зеленоглазой тебя это почему-то не останавливало, — ехидно поддерживает Муфтик.

— Двое на одного, значит, да ещё и по больному месту бьёте… Ладно-ладно, я вам ещё припомню.

Они фыркают и ухают, после чего идут будить остальных своих сородичей, потому что после моего возвращения, мы всегда собираемся вшестером и чешем языками до самого сна. Не только человек состоит из привычек — малые ими только и живут.

Незадолго до полуночи, не выдержав, рассказываю о своих планах гостям и меня тут же начинают готовить к пробуждению второй сущности. Вот не знал, что к этом надо как-то готовиться! Я предполагал сидеть и сосредоточившись, пытаться пробиться к своему загадочному 'второму я', но оказалось, это будет неправильно. В итоге на полу комнаты появилась некий меловой рисунок, который с натяжкой можно было назвать маленькой пентаграммой, на вершинах лучей встали мои помощники, а я сам, разместился в центре. Погасив электрический свет, они зажгли принесённые из своих закромов свечи и так же выставили их в некоем порядке.

— Это что, так всегда нужно делать?.. — начал было я, но со всех сторон зашикали, а сзади даже ткнули чем-то в спину. Оглянувшись, увидел Бутончика и мысленно пообещал: 'Ну тюбетейка, погоди ещё…'.

— Сконцентрируйся, не отвлекайся, вслушайся — предлагает Муфтик и малые затягивают некое монотонное хоровое пение, периодически прерывающееся подвываниями и неразборчивым речитативом.

Минуты утекают в никуда. Пытаюсь вспомнить ощущения, которые царили во мне то давней ночью, но перед глазами упрямо встаёт лицо Яны. Пахнет жжёной травой и копотью свечей, их огоньки колеблются, становясь то меньше, то больше. В груди возникает неприятное жжение, а в ладони левой руки вдруг вспыхивает боль. Лениво и медленно, точно нахожусь в толще воды, опускаю взгляд и смотрю на неё. Смутно удивляюсь Муфтику, который стоит у моей руки и широкому, истекающему кровью порезу.

'Этот гад меня поранил'

Чужая мысль просачивается и утекает с шумом прилива, который поселяется в ушах. Огоньки свечей несколько раз пульсируют, а затем неожиданно плывут вокруг меня. Или это я вращаюсь? Пытаюсь разглядеть очертания интерьера комнаты, но вместо этого падаю на пол…

— Три последние ночи — рычит голос в моей голове. — Время приближается!

— Ведьма, — меня почти не слышно, сам едва-едва разбираю сказанное. — Она близко, она поджидает, и я не знаю, как с ней справиться.

— Малые найдут! Ты должен убить её завтра, не позже! В последний день, ты сам превратишься в объект охоты, а она наберёт полную силу. Завтра малые укажут её дом, убей эту тварь! Она живёт в твоём селении и не покинет его, ищи!

Рык полнит меня и оглушает.

Голова болит так, что любое движение вызывает стойкое желание умереть, лишь бы не терпеть эту боль. Пульсация в висках отзывается почему-то во всём теле, меня ломает, неосознанно выдаю тихий, полный муки стон и рядом тут же отзываются:

— Обожди, обожди хранитель, сейчас станет легче.

На лбу нечто прохладное, а щёк касаются мокрым и сильно пахнущим. От запаха, из-под опущенных век катятся слёзы, это что, нашатырь? Кажется, я произнёс вопрос вслух, потому что слышу ответ:

— Нет, наше, собственного настоя лекарство. — узнаю голос Муфтика. — Сами не пользуем, но приготовили значится, для такого вот случая.

Головы касаются маленькие ладони Бутончика и боль начинает стремительно уходить. Никакие массажисты и доктора даже рядом не стоят с этим маленьким целителем, выдаю протяжный стон облегчения — сейчас некого стеснятся, или я просто не хочу этого делать. Вскоре прихожу в себя настолько, что открываю глаза. Почему-то казалось, что времени с момента как малые зажгли свечи, прошло совсем мало, но оказывается на улице давно уже день, в окна монотонно стучат дождевые капли, а я лежу на полу, весь измазанный мелом.

События прошедшей ночи постепенно проступают в памяти, и я, уже начав приподниматься, возвращаюсь в исходную позицию. Лежу, прижавшись щекой к прохладной половой доске и размышляю. Я должен убить ведьму… Как это вообще возможно?

— Муфтик, почему я… то есть тот, кто приходил ночью, сказал, что вы мне укажете дом ведьмы?

— Он объяснил, что нужно сделать, — голос малого непривычно хмур. — Это нарушает некоторые наши устои и правила, но мы подчинимся. Будь готов, к вечеру должны управиться, может даже раньше.

Сажусь, осматриваю своих маленьких друзей, которые стоят гурьбой, и смотрят на меня выжидающе.

— И её нужно будет убить…

— Да, мы не способны на это, только ты. Отдаляясь от своего дома, — Муфтик поводит рукой, вокруг себя, — становимся слабее и уязвимей. Когда-то было иначе, но за многие века, которые мы тут живём, стало так.

— А как вообще убить ведьму? Она — обычный человек, или там есть нюансы, которые нужно знать?

— Она — обычный человек. Ударь ей в сердце, или отруби голову, и она падёт. В тоже время, зеленоглазые способны на такое, на что не способен иной противник, более вынослива и более живуча — помни об этом.

— Если мне будет позволено дать совет, — начал Бутончик неуверенно, но глава стрельнул глазами и фраза закончилась с удвоенной скоростью: — надо связаться с длинным, пусть его люди помогут с убийством. Они опытные, а наш хранитель слишком юн, может промедлить с ударом или вовсе пожалеть женщину.