Мария Семенова - Братья

— Вернись только, — шепнул он сыну и протянул снегоступы.

Светел и Арела пробирались по лесу. Деревья над ними раскачивались и гудели. Снова начиналась метель. Это было хорошо: прикроет следы. Дуло с севера. Коновой Вен словно гнал прочь насильников, посягнувших на его свободных детей.

Становище котляров обнаружилось в нескольких верстах, на придорожной поляне. Его легко было найти по свету костров, по запаху дыма. Здесь Светел увидел всё то, чего ждал утром. Большие сани с болочком, улёгшихся оботуров, просторный шатёр… Дозорных с копьями, протоптавших тропинку возле костров…

Арела и Светел осторожно подобрались с подветренной стороны. Таясь в застругах, Светел смотрел на лагерь, уже понимая, что пришёл зря. Не получится у него ни увидеть Сквару, ни попрощаться. Он вернётся в Житую Росточь, проползёт обратно в дыру, и отец подхватит его на руки, чтобы услышать: «Атя… оплошал я…»

Светел поёрзал в снегу. Покосился на Арелу:

— А у тебя правда жених есть?

Девочка кивнула:

— Правда.

Светел вздохнул:

— Красивый?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Я его и не видела.

— Ну да!

— Вот и да. Нас ещё до рождения сговорили. А тут Беда и… ну…

— А зовут как?

— А ты никому не скажешь?

Светел задумался. Пробурчал:

— До земли скрести долго. А то я землёй бы поклялся.

— Йерел.

— А ты — Арела, — удивился Светел. — Похоже.

— Нас потому так и назвали. Только он Орёл, а я — Обещание.

— Это я понял…

— Ты похож на андарха.

Светел промолчал.

Арела вздохнула:

— Я тебе свою тайну открыла.

«Было бы что открывать! Про какого-то жениха…»

— Моя тайна невелика, — ответил он неохотно. — Засыновлённый я. В животы принятый. Мои все… в Беду…

Арела хотела ещё о чём-то спросить, но Светел схватил её за руку, насторожил уши. К гудению сосен примешался звук, от которого у него радостно подпрыгнуло сердце. В лагере котляров, в обмётанном снегом шатре негромко пели кугиклы.

«Сквара! Живой…»

— Не реви, — сказал Сквара Воробышу.

Тот вытер кулаком нос, огрызнулся:

— Тебе хорошо!..

Сквара удивился, спросил:

— Чем хорошо-то?

Лыкасик не нашёлся с ответом.

Лихарь, шедший впереди, обернулся:

— Тут мамки нет, утешать не прибежит. А к нам реветь без толку.

Старший котляр засмеялся. Весёлый он, похоже, был человек. У него и прозвание отдавало шальным удальством: Ветер. Такого сильного и ловкого воина не всякий день встретишь. Если бы он как-нибудь по-другому показал свою ловкость с ножом, Скваре он, может, даже понравился бы.

Когда пришли в становище, у мальчишек отобрали пояса, пустили в шатёр к остальным ложкам. Там не было ни костра, ни жаровни. Толстые суровые стенки прикрывали только от летящего снега. Навстречу новеньким обернулось десятка два лиц. Ребята были разного возраста, и ровесники Скваре с Лыкашом, и помладше. Вплоть до таких, что наверняка не помнили солнца.

Ещё не обвыкшись в потёмках шатра, Сквара почти сразу споткнулся о кого-то из малышей. Нагнулся повиниться — нашарил полураздетого мальчонку, скрючившегося на полу. Под руками Сквары малыш съёжился ещё больше.

— Не… бей… — просипел он и всхлипнул. — Ничего… больше нету…

И надсадно закашлялся. Кто-то слупил с него не только меховой кожушок, но и верхнюю рубашку.

Сквара поднял мальчонку. Для начала натянул на него свой собственный кожух, просторный, нагретый у тела. Надвинул на растрёпанную голову куколь. Ему самому было пока не холодно после скорой ходьбы. Потом он стал оглядываться, приучая к полумраку глаза.

Обидчика он распознал без труда. Крепкий светловолосый парнишка насмешливо улыбался, сидя не просто на толстом охвостье своего кожуха, а на чём-то более мягком. Сквара выпустил мальца — тот беспомощно завалился и опять свернулся в клубок, — поднялся и, перешагивая чьи-то ноги, пошёл в середину шатра.

— Отдал бы, — сказал он светловолосому.

Тот немедленно распознал окающую помолвку.

— Да никак дикомыт!.. Что, и вас до котла допустили?

— Не, — сказал Сквара. — Меня сильно взяли… Ты отдай кожушок-то. Не срамничай.

Улыбка паренька стала глумливой.

— Нас тут пристыживать некому. Без выкупа не отдам!

— Хорошо, — кивнул Сквара. — Я тебе на кугиклах сыграю, добро?

— Добро.

И светловолосый ёрзнул, пересаживаясь удобнее.

Сквара вынул из нагрудного кармашка кугиклы, заиграл. Конечно, не братскую колыбельную, к которой Кербога придумал такие грустные и неправильные слова. Просто песенку, подслушанную на купилище в Торожихе. Потом другую и третью.

Ребятня сдвинулась теснее. Новые ложки могли хорохориться сколько угодно, а только расставание с домом ни одному из них легко не далось.

— Добро? — спросил Сквара, глядя на светловолосого.

Тот, чувствуя себя всесильным хозяином, лишь заулыбался шире прежнего:

— А теперь покажи, как у вас на Коновом Вене пляшут.

Сквара подумал. Снова кивнул. Взмахнул руками, присел… Но вместо плясового коленца схватил обидчика за ногу, опрокинул назад. Парнишка от неожиданности свалился и несколько мгновений барахтался на полу. Сквара поднялся, держа в руках кожушок.

— Рубашка где? — спросил он негромко.

Светловолосый вскочил, что-то бормоча наполовину грозно, наполовину плаксиво. Бросился на дикомыта. Сквара отшагнул, молча приласкал обидчика, как научил когда-то отец. Локтем под подбородок, возвратным движением кулака — в нос.

В углу кто-то завозился, стаскивая с себя лишнее. Скваре из рук в руки передали вязаную рубашку.

Он вернулся ко входу, одел малыша, сел и устроил его перед собой, чтобы надёжнее обогреть.

Светловолосый ощупывал нос, бранился — невнятно, но угрожающе.

— Зря воевать лезешь, — сказал Скваре мальчик из старших. — Пестунчик твой всяко не жилец. Лихарь баял, если до утра и додышит, всё равно у дороги бросим.

— Не тащить же, — подал голос другой.

Сквара сдвинул брови:

— А в сани? А в зеленец отдать?..

Мальчишка в ответ пробурчал:

— Про то не нас спрашивай, а Лихаря с Ветром… Меня, если что, Дроздом кличут.

— Тут всяк сам за себя, кто крепкий, дойдёт, — добавили из потёмок.

Сквара нахмурился круче.

— Вот помрёт, — сказал он, — тогда рухлядь и заберёте. А до тех пор тронет кто, зашибу.

Больше его не цепляли. Прежде неоспоримым вожаком был светлоголовый Хотён. Теперь Хотён держал в горсти расквашенный нос, но дикомыт на его место, кажется, не посягал… Вот забота, кого держаться, как быть?

Между тем хворый парнишка немного отогрелся, даже стал шевелиться.

— Ты чьих будешь? — шёпотом, чтобы не напугать, спросил его Сквара.

— По… Под… Оз… зно…

— А мы… к Воробьям в гости зашли, — в свой черёд сказал Сквара. — У тебя лапки, что отец мой сработал.