Роберт Джордан - Око Мира [litres]

Как-то днем друзья брели по дороге, в животах у обоих было пусто, в них даже и не урчало, солнце стояло низко и не грело, а для ночлега на виду ничего не было, кроме опять-таки кустов, и Ранд упомянул про кинжал с рубином. Над головами путников набухали темные облака, грозя ночным дождем. Ранд надеялся, что им повезет: может, будет всего лишь моросящий, пусть и ледяной, дождик.

Ранд прошел еще несколько шагов, прежде чем понял, что Мэт остановился. Он тоже остановился, поджимая пальцы в сапогах. Так, по крайней мере, ногам чуть теплее. Ранд сунул пальцы под ремни на плечах, сдвигая и ослабляя их. Скатка одеял и узел, замотанный в плащ Тома, не были тяжелыми, но даже несколько фунтов после нескольких миль с пустым желудком тянут немало.

– В чем дело, Мэт? – спросил Ранд.

– А что тебя так заботит его продать? – зло спросил Мэт. – В конце-то концов, я его нашел. Ты не задумывался, что мне, может, хочется оставить его себе? Ну хотя бы на время. Если тебе нужно чего-то продать, ну так продай этот проклятый меч!

Ранд провел рукой по эфесу, отмеченному цаплей:

– Мне этот меч дал отец. Он принадлежал ему. Я бы не стал просить тебя продать вещь, которую тебе дал твой отец. Кровь и пепел, Мэт, тебе что, нравится ходить голодным? В любом случае, даже если удастся найти покупателя, много ли можно выручить за меч? На что меч фермеру? А за этот рубин можно получить столько, что хватит проехать всю дорогу до Кэймлина в экипаже. Может, даже до Тар Валона. И мы бы могли каждый день обедать и ужинать в гостиницах, а каждую ночь спали бы на кроватях. Может, тебе больше по душе пешком протопать через полмира и при этом спать на голой земле?

Ранд свирепо смотрел на Мэта, а тот в ответ тоже буравил его взглядом.

Так они и стояли на самой середине дороги, пока Мэт вдруг не пожал скованно плечами и не опустил взор на дорогу.

– А кому я продам его, Ранд? Фермер заплатил бы цыплятами; за цыплят экипаж нам не нанять. И если б я только показал кинжал в любой деревне, через которую мы проходили, они бы наверняка решили, что мы украли его. Один Свет знает, что тогда случилось бы.

Через минуту Ранд неохотно кивнул:

– Ты прав. Я понимаю. Прости, я не хотел на тебя накидываться. Это просто потому, что я голоден и ноги гудят.

– У меня тоже.

Друзья вновь двинулись по дороге, шагая еще более устало, чем прежде. Налетел порыв ветра, швырнув им пыль в лицо.

– У меня тоже, – повторил Мэт и закашлялся.

Несколько раз на фермах ребятам повезло разжиться едой, перекусить и провести ночь в тепле. В стогу сена было почти так же тепло, как и в комнате с камином, если, конечно, сравнивать с ночлегом под кустом; да и в стогу, стоит закопаться поглубже в сено, даже без навеса можно не опасаться дождя, если только не хлещет ливень. Иногда Мэт пробовал свои силы в краже яиц, а однажды набрался нахальства подоить оставленную без присмотра корову, привязанную длинной веревкой к колышку и мирно щипавшую на лугу траву. Но на фермах по большей части имелись собаки, и фермерские псы были настороже. Пробежка в две мили с лающей сворой, несущейся по пятам, – слишком высокая цена за два или три яйца, как считал Ранд, особенно когда уходили часы, чтобы собаки отстали и наконец позволили двум друзьям слезть с дерева, на котором они спасались от острых клыков. Вот об этих-то потерянных часах Ранд больше всего и жалел.

Хоть Ранду такой способ и не очень-то нравился, но он предпочитал подходить к ферме открыто, при ярком дневном свете. Иногда на чужаков все равно спускали собак, ни слова не сказав, – потому что слухи и тревожные времена заставляли всякого, живущего в стороне от других людей, с подозрением и опаской относиться к любым незнакомцам, но нередко неполный час колки дров или таскания ведер с водой вознаграждался едой и постелью, хотя иногда постелью оказывалась охапка соломы в конюшне. Но час или два случайной работы – это час или два дневного света, когда они не двигались дальше, час или два, за которые мурддраал мог нагнать их. Иногда Ранд задумывался, сколько миль Исчезающий в состоянии преодолеть за час. Ранд жалел каждую потерянную на работе минуту – хотя, признаться, не так уж сильно жалел, когда с волчьей жадностью налегал на горячий суп, налитый в миску хозяйкой. А когда есть было нечего, понимание того, что с каждой уходящей минутой они с Мэтом все ближе к Кэймлину, ничуть не могло успокоить его пустой желудок. Ранду никак не удавалось разобраться со своими мыслями: что хуже – терять время или идти голодным, но Мэт, оказывается, беспокоился не только о желудке или погоне.

– Что мы вообще о фермерах знаем? – спросил Мэт как-то после полудня, когда на маленькой ферме они с Рандом выгребали навоз из стойла.

– О Свет, Мэт, а что они знают о нас? – Ранд чихнул. Они работали голые по пояс, и солома щедро облепила потные тела, а в воздухе висела соломенная труха. – Я только знаю, что они дадут нам по куску жареного мяса молодого барашка и уложат спать в настоящую кровать.

Мэт воткнул вилы в навоз и солому и покосился на фермера, идущего из глубины сарая с ведром в одной руке и со скамеечкой – в другой. Фермер, сутулый старик с дубленой кожей на лице и с редкими седыми волосами, замедлил шаг, заметив, что Мэт хмуро смотрит на него, потом быстро отвернулся и заторопился из сарая, расплескав в спешке из ведра молоко.

– Он что-то замышляет, говорю тебе, – сказал Мэт. – Видел, как он не хотел встретить мой взгляд? С чего они так расположены к паре бродяг, которых они раньше и в глаза-то не видели? Ответь мне.

– Его жена говорит, что мы напоминаем ей внуков. Кончишь ты из-за них волноваться? То, о чем нам нужно тревожиться, – позади нас. Надеюсь.

– Он что-то замышляет, – бурчал Мэт.

Закончив работу, ребята умылись в корыте у сарая, тени далеко протянулись от заходящего солнца. По пути к дому Ранд обтерся своей рубашкой. Фермер встретил их, стоя в дверях; он как бы просто так опирался на дубинку. Из-за плеча старика выглядывала его жена, она мяла в руках фартук и кусала губы. Ранд вздохнул; теперь он не думал, что они с Мэтом напоминают хозяевам внуков.

– Наши сыновья придут навестить нас вечером, – сказал старик. – Все четверо. Я чуть не забыл. Они придут все вчетвером. Большие парни. Сильные. Вот-вот будут здесь, в любую минуту. Боюсь, у нас не найдется кровати, которую мы вам обещали.

Жена фермера просунула у него под рукой небольшой узелок, завернутый в салфетку.

– Вот. Тут хлеб, сыр, соленые огурцы и баранина. Может, хватит на обед и ужин. Берите.

Ее морщинистое лицо умоляло парней забрать еду и уходить.

Ранд взял узелок.

– Спасибо. Я понимаю. Пойдем, Мэт.

Мэт пошел за ним, ворча и натягивая через голову рубашку. Ранд решил, что будет лучше оставить за собой как можно больше миль и лишь потом остановиться поесть. У старика-фермера была собака.