Роберт Джордан - Око Мира [litres]

– Умер, говоришь. Как?

– Э-э… один человек пытался убить нас. Том сунул это мне и велел нам убегать. – Лоскутки бабочками бились на ветру. Горло у Ранда перехватило; он тщательно вновь завернул плащ. – Нас бы убили, если бы не он. Мы вместе направлялись в Кэймлин. Он велел нам прийти сюда, в вашу гостиницу.

– Я поверю, что он умер, – медленно произнес хозяин гостиницы, – только когда увижу его тело. – Он легонько подтолкнул носком сапога свернутый плащ и громко кашлянул. – Нет-нет, я верю, ты видел именно то, что предстало твоим глазам; просто я не верю, что он мертв. Такого человека, как он, убить гораздо труднее, чем ты можешь себе представить, он крепкий мужчина, старина Том Меррилин.

Ранд положил руку Мэту на плечо:

– Все в порядке, Мэт. Он – друг.

Мастер Гилл посмотрел на Мэта и вздохнул:

– Полагаю, друг и есть.

Мэт медленно выпрямился, сложив руки на груди. Он, однако, все равно настороженно приглядывался к содержателю гостиницы, и щека у него подергивалась в нервном тике.

– Направлялись в Кэймлин, говоришь? – Хозяин гостиницы покачал головой. – Сдается мне, это последнее место на земле, не считая, возможно, Тар Валона, куда бы Том решил направиться. – Он переждал, пока мимо не прошел конюх, ведший за собой в поводу лошадь, и даже потом понизил голос. – Как я понимаю, у вас неприятности с Айз Седай.

– Да, – проворчал Мэт, а Ранд в этот же миг спросил:

– Почему вы так думаете?

Мастер Гилл сухо усмехнулся:

– Я знаю этого человека, вот с чего. Он бы наверняка ввязался в такое дело, особенно если нужно помочь паре парней, возраста вроде вашего… – В глазах мастера Гилла промелькнуло какое-то воспоминание, хозяин гостиницы выпрямился. – Ну… э-э… я не высказываю никаких обвинений, запомните, но… э-э… как я понимаю, ни один из вас не может… э-э… то, что я имею в виду, это… э-э… какие все же у вас неприятности с Тар Валоном, если вы не имеете ничего против моего вопроса?

По коже у Ранда пробежали мурашки, когда до него дошло, что было на уме у толстяка. Единая Сила.

– Нет, нет, ничего подобного. Клянусь! Нам даже помогала Айз Седай. Морейн… – Ранд, спохватившись, прикусил язык, но выражение лица Гилла не изменилось.

– Рад слышать это. Нельзя сказать, что я питаю много любви к Айз Седай, но лучше пусть они, чем… чем нечто другое. – Он медленно покачал головой. – Слишком много болтовни обо всем таком – из-за Логайна, которого должны сюда привезти. Ничем не хотел обидеть, сами понимаете, но… ладно, я же должен знать или нет?

– Ничего обидного, – сказал Ранд. Мэтово бурчание могло оказаться чем угодно, но содержатель гостиницы, похоже, принял этот звук за иное выражение слов Ранда.

– Вы оба выглядите добрыми малыми, и я верю, что вы были… что вы – друзья Тома, но сейчас трудные времена и жестокие дни. Полагаю, что заплатить вам не по карману? М-да, навряд ли. Тут почти всего нехватка, а то, чего хватает, – стоит кучу денег, поэтому я найду вам кровати, – не лучшие, разумеется, но теплые и сухие, – и чем-нибудь вас накормлю, и большего, как бы ни хотел, обещать не могу.

– Благодарю вас, – сказал Ранд, бросив недоуменный взгляд на Мэта. – Это намного больше, чем я ожидал.

Что значит «добрыми малыми» и почему он должен бы обещать больше?

– Что ж, Том – мой хороший друг. Старый друг. С горячей головой и со склонностью ляпнуть самое наихудшее из возможного той единственной особе, которой этого говорить нельзя, но тем не менее хороший друг. Если он не появится… что ж, тогда что-нибудь да придумаем. Лучше, чтобы вы не заводили больше разговоров об Айз Седай, которые вам помогают. Я – добропорядочный подданный королевы, но как раз сейчас в Кэймлине слишком много тех, кто не так понимает верность королеве, и я имею в виду не одних только белоплащников.

Мэт фыркнул:

– Мне так начхать, пусть вороны унесут всех Айз Седай прямо в Шайол Гул!

– Попридержи язык! – накинулся на него мастер Гилл. – Я сказал, что не люблю их; но я не говорил, что я такой дурень, чтобы думать, будто они стоят за всем дурным. Королева поддерживает Элайду, и гвардия стоит за королеву. Да ниспошлет Свет, дела идут не так плохо, чтобы все переменилось. Во всяком случае, недавно кое-кто из гвардейцев забылся настолько, что обошелся грубо с народом, который, как им показалось, говорил против Айз Седай. Не на службе, хвала Свету, но именно так все и случилось. Мне не нужны праздношатающиеся гвардейцы, которые, дабы преподать вам урок, разносят в пух и прах мою общую залу, и мне не нужны белоплащники, которые подбивают какого-нибудь олуха нацарапать клык Дракона на моей двери, поэтому, если вам хочется получить от меня хоть какую-нибудь помощь, просто держите свои мысли об Айз Седай – хорошие они или плохие – при себе. – Он задумчиво помолчал, затем добавил: – Наверное, будет лучше не упоминать Томово имя, ну хотя бы там, где, кроме меня, его могут услышать. Кой у кого из гвардейцев хорошая память, да и у королевы тоже. Не стоит рисковать.

– У Тома были неприятности с королевой? – с недоверием спросил Ранд, и хозяин гостиницы рассмеялся:

– Ага, так он вам всего не рассказал! Да и зачем бы он стал кому-то говорить? А с другой стороны, не понимаю, почему вам нельзя знать об этом. Да и не такой уж это секрет. Вы что, считаете, будто всякий менестрель такого же высокого мнения о себе, как Том? Ну, доведись поразмышлять об этом, то думаю, именно так менестрели и мнят о себе, но мне всегда казалось, что у Тома имелось основание особо высоко ценить себя. Он не всегда, знаете ли, был менестрелем, бродящим от деревни к деревне и частенько спящим под кустом. Было время, когда Том Меррилин был здесь, в Кэймлине, придворным бардом, и его знали при каждом королевском дворе от Тира до Марадона.

– Том? – переспросил Мэт.

Ранд задумчиво покивал. Он мог представить себе Тома при дворе королевы – с его величественными манерами и импозантными жестами.

– Именно он, – сказал мастер Гилл. – Вскоре после того, как умер Тарингейл Дамодред, с племянником Тома… стряслась беда. Кое-кто поговаривал, будто Том стал, скажем так, ближе к королеве, чем то пристойно. Но Моргейз была молодой вдовой, а Том – во цвете лет в ту пору, и королева может поступать, как она того желает, – именно так я смотрю на это дело. Только у нее, у нашей славной Моргейз, всегда был крутой нрав, и он ушел, ничего не сказав, как только прознал, в какую беду попал его племянник. Королеве это не слишком-то понравилось. Да и вмешательство в дела Айз Седай понравилось ей не больше. Не берусь утверждать, было что-то такое с племянником Тома или нет. Так или иначе, когда Том вернулся, то сказал королеве пару слов без утайки, без обиняков. Слова, которые королеве не говорят. Слова, которые не говорят женщине с характером Моргейз. Элайда была настроена против него из-за того, что он влез в эту историю с племянником, и, оказавшись между гневом королевы и враждебностью Элайды, Том оставил Кэймлин, всего на полшага опередив прогулку в тюрьму, если не к топору палача. Насколько я знаю, указ против него до сих пор в силе.