Роберт Джордан - Око Мира [litres]

Коренастый мужчина покачал головой:

– Элайда Седай утверждает, что парень опасен, моя королева, и если она могла бы сказать больше, я предложил бы послать за палачом. Но все сказанное ею – не более того, что любой из нас может увидеть собственными глазами. В округе нет фермера, который не говорил бы, что дела идут хуже некуда, а будут еще хуже, – без всяких Предсказаний. Что касается меня, то полагаю: парнишка очутился здесь вследствие стечения обстоятельств, обернувшегося к нему, однако, неблагоприятной стороной. Из предосторожности, моя королева, я бы посоветовал упрятать его в темницу, пока леди Илэйн и лорд Гавин не отправятся в дорогу и не будут достаточно далеко от Кэймлина, тогда его можно будет отпустить. Если только, Айз Седай, у вас нет больше никаких Предсказаний относительно него.

– Я сказала все, что прочитала в Узоре, капитан-генерал, – промолвила Элайда. Она одарила Ранда жестокой улыбкой, которая едва коснулась уголков ее губ, смеясь над его неспособностью заявить, что она не говорит всей правды. – Несколько недель в тюрьме ему не повредят, а мне дадут шанс узнать больше. – От заблестевших глаз Элайды озноб пробрал Ранда еще сильнее. – Возможно, придет новое Предсказание.

Какое-то время Моргейз раздумывала, положив подбородок на кулак и опершись локтем на подлокотник трона. Будь Ранд в силах двинуться, он наверняка переступил бы с ноги на ногу под ее хмурым внимательным взором, но взгляд Элайды заморозил его. Наконец королева заговорила:

– Кэймлин задыхается в петле подозрительности, а возможно, и весь Андор. Страх и злобное подозрение. Женщины обличают соседей как друзей Темного. Мужчины малюют клык Дракона на дверях людей, которых знали многие годы. Я не стану частью этой паутины.

– Моргейз… – начала было Элайда, но королева оборвала ее:

– Я не стану частью этого! Когда я взошла на трон, то поклялась поддерживать правосудие – для знатного и для простолюдина, и я буду верна своей клятве, даже если окажусь последней в Андоре, кто помнит о справедливости. Ранд ал’Тор, поклянетесь ли вы Светом, что ваш отец, пастух в Двуречье, дал вам этот меч с клеймом цапли?

Ранд, едва ворочая сухим языком, произнес:

– Клянусь! – Вдруг вспомнив, с кем разговаривает, поспешно прибавил: – Моя королева.

Лорд Гарет приподнял тяжелую бровь, но Моргейз, казалось, не придала этому значения.

– И вы взобрались на стену парка просто для того, чтобы взглянуть на Лжедракона?

– Да, моя королева.

– Злоумышляли ли вы против престола Андора, или против моей дочери, или против моего сына?

Ее тон говорил о том, что последние два деяния обеспечили бы ему намного более короткий срок между приговором и казнью, чем первое.

– Я никому не хотел зла, моя королева. Вам и вашим детям – менее всего.

– Тогда я дарую вам правосудие, Ранд ал’Тор, – сказала Моргейз. – Во-первых, из-за того, что имею преимущество перед Элайдой и Гаретом: в молодости я слышала говор Двуречья. У вас не та внешность, но если смутные воспоминания могут служить мне, то в вашей речи звучит Двуречье. Во-вторых, никто, имея ваши волосы и глаза, не стал бы утверждать, будто он двуреченский пастух, не будь это чистой правдой. Утверждение, что ваш отец отдал вам клинок с клеймом цапли, – слишком абсурдно, чтобы быть ложью. И в-третьих: голос, что шепчет мне, будто самая лучшая ложь зачастую та, что слишком нелепа, чтобы быть принятой за ложь… этот голос – не доказательство. Я буду утверждать закон, который я и установила. Я дарую вам свободу, Ранд ал’Тор, но советую поостеречься, если в будущем вы совершите проступок. Если вас вновь обнаружат в пределах дворца, это не так легко сойдет вам с рук.

– Благодарю вас, моя королева, – хрипло сказал Ранд. Он чувствовал неудовольствие Элайды, словно жар на своем лице.

– Талланвор, – обратилась к гвардейцу Моргейз, – сопроводите этого… сопроводите гостя моей дочери из дворца и выкажите ему всю надлежащую учтивость. Все остальные тоже ступайте. Нет, Элайда, вы останьтесь. И, если не против, то, пожалуйста, и вы тоже, лорд Гарет. Мне нужно решить, что делать с этими белоплащниками в городе.

Талланвор и гвардейцы с неохотой вложили мечи в ножны, готовые мгновенно вновь их выхватить. Тем не менее Ранд испытал радостное облегчение, когда его, образовав каре, окружили солдаты. Элайда слушала королеву вполуха, – шагая за Талланвором, Ранд чувствовал ее взгляд на своей спине. «Что бы произошло, не задержи Моргейз подле себя Айз Седай?» При этой мысли ему захотелось, чтобы солдаты маршировали быстрее.

К его удивлению, Илэйн и Гавин, выйдя за дверь, перебросились несколькими словами, затем пристроились рядом с Рандом. Талланвор удивился не меньше. Молодой офицер перевел взгляд с брата и сестры на теперь закрытые двери.

– Моя матушка, – сказала Илэйн, – приказала, чтобы его сопроводили из дворца, Талланвор. Со всей учтивостью. Чего вы ждете?

Талланвор хмуро посмотрел на двери, за которыми совещалась со своими советниками королева.

– Ничего, миледи, – кисло сказал он и без всякой необходимости скомандовал эскорту идти вперед.

Чудеса и диковины дворца скользили мимо Ранда незамеченными. Он шел словно в тумане, обрывки мыслей кружились слишком быстро, их ему никак не удавалось ухватить. «У вас не та внешность. Этот человек стоит в самом сердце всего».

Эскорт остановился. Ранд вздрогнул, моргнул, обнаружив, что оказался в огромном дворе перед дворцом, возле высоких позолоченных ворот, блестящих на солнце. Никто не стал бы открывать их для одного человека, тем более для нарушителя, пусть даже дочь-наследница потребовала для него прав гостя. Талланвор, ни слова не говоря, отпер воротца для вылазок – небольшую дверцу, врезанную в одну из створок ворот.

– Таков обычай, – сказала Илэйн, – провожать гостей до самых ворот, но не смотреть за тем, как они уходят. Лучше помнить радость от общества гостя, а не печаль расставания.

– Благодарю вас, миледи, – сказал Ранд. Он прикоснулся к шарфику, обмотанному вокруг его головы. – За все. В Двуречье есть обычай: гость преподносит скромный подарок. Боюсь, у меня ничего нет. Хотя, – добавил он сдержанно, – наверно, я кое-что рассказал вам о народе Двуречья.

– Если б я сказала матери, что ты, по-моему, красив, она точно упекла бы тебя под замок. – Илэйн благосклонно одарила его ослепительной улыбкой. – Прощай, Ранд ал’Тор!

Ранд разинув рот наблюдал, как уходит девушка – более юный вариант красоты и величия Моргейз.

– Лучше и не пытаться: в словесных дуэлях она всякий раз берет верх, – рассмеялся Гавин.

Ранд рассеянно кивнул. «Красив? О Свет, дочь-наследница трона Андора!» Он помотал головой, стараясь привести свои мысли в порядок.