Дмитрий Манасыпов - 13 участок. Чужак [AT]

Тепло ее квартиры пахло так, как и было нужно: кофе, каким-то сладким кремом, чем-то вкусным и ментоловыми сигаретами. Их она курила через мундштук, красиво и как-то декаденствуя. Декаданс, чаще всего скрывался в практически полном отсутствии на ней одежды. Ну, как-то так выходило. Сейчас вот, например, одежда была. Тонкий шелковый халат, смахивающий на японский, придерживаемый пояском где-то в районе пупка и расходящийся в стороны вверху и внизу. И не прячущий ее очаровательных коленок.

Я шмыгнул носом, неожиданно ощутив, что замерз. Прогрессивность Ди давно дошла до самой смелой, по текущим мерками мира, черте открытых женских ног. Это если в обществе, а вот если наедине, то…

— Мне почему-то кажется, Кроу, что ты в очередной раз пришел воспользоваться мною из-за эгоизма и моего к тебе расположения. — фыркнула Ди и оглядела меня с ног до головы. — А что это с твоим пальто, ты решил устроить в нем вентиляцию?

— Это меня убивали, Ди.

— Плохо старались?

— Старались хорошо, я почти и умер.

Она кивнула, блеснув своими, как-же это штампованно звучит, изумрудными глазами. И затащила внутрь.

— Я набрала ванну и она еще не остыла. Иди туда, ты воняешь скаковой лошадью и скотобойней.

Ди не любит мурлыкать просто так, изображая ласковую податливую кошечку. Ди порой резкая и острая, как хороший нож. Вот прямо как сейчас, но я точно не был против. И от ее ожидаемых дальше острот и от горячей ванны и, уж тем более, возможного и такого нужного сейчас продолжения.

Я окунулся с головой, задержав дыхание и наслаждаясь теплом. Промозглая слякоть на улице пробралась в меня полностью, только сейчас дав себя ощутить. Горячая вода баюкала и тянуло в сон, стоило вынырнуть и попытаться прийти в себя. Обязательно попытаться.

— Заказала вчера вина, — поделилась Ди сбоку и, судя по звуку, отхлебнула прямо из горлышка. — Итальянское и вроде бы хорошее. Но тебе не дам, ты заснешь. Дай-ка руку.

Я дал.

Пальцы нащупали горячее, сухое, упругое и гладкое. И даже не стоило поворачивать голову, чтобы понять — одежды на ней, даже чертовых чулок, нет. И это прекрасно. Ди подошла ближе, надавила на мою руку, опуская ее вниз. Ну… нос меня тоже не подвел.

Чтобы там не говорили о запахе женщины всякие эстеты, запах женщины — это не парфюмерия, пусть и из Парижа. Это запах ее самой, когда она совершенно не скрывает своего желания чувствовать тебя своим мужчиной.

Усталость? Подождет, как и сон. Точно не сейчас.

— Кроу! — раздалось в трубке и как-то сразу стало не по себе. — Живо в участок!

Ну, и кто же меня все-таки сдал? Вернее, нас с Ди? А утро начиналось просто красиво…

Красота — понятие избирательное, личное и не годное к навязыванию другим. Кому-то вернисажи модных экспрессионистов, кому-то классика, для кого-то нет ничего красивее осеннего кленового леса, кому-то подавай любоваться закатами с берега острова Мэн.

Я счастливчик, мне точно известно — какая красота самая лучшая. Это же так просто, это женщина. В платье, в ночной рубашке, в фартуке на кухне или в пальто под только-только полетевшим снегом. Хотя мне куда приятнее смотреть на женскую красоту, прикрытую минимум одежды. Наверное, есть какое-то специально выдуманное психологическое или психическое расстройство. Эротомания или еще как-то, не знаю. Если есть, так совершенно не против страдать от такого. Куда лучше клептомании или социопатии.

Ди занималась делом, может, не самым любимым, но точно нужным и хорошо оплачиваемым. Редактировала, в черновую, тексты. Да, эта мурчащая кошка работает редактором, редактором пресловутого «Пинк-маг», порой делясь творящимся там.

Сейчас, лежа на животе и болтая ногами, она вроде бы делала пометки на очередном шедевре, принесенном через трубу пневмопочты. Да, район брокеров и торгашей, дома, оборудованные всем для комфорта и… и дела. Кроме котельной с бойлером, дом обладал всем остальным, служащим бизнесменам. Телефонный кабель, аппараты в каждой квартире, говорили, что у одного типчика, занимающего целых полэтажа, подведена прямая трансляция с биржи. Врали, наверное.

Ди, как-бы одетая в любимую лесорубную рубашку, скомканную и прикрывающую лопатки и немного спины, болтала ногами и нагло торчала вверх пятой точкой. Красивой и дерзко вздернутой пятой точкой, заставляющей думать о самом плохом. Например — явиться в участок куда позже ланча. Несколько взглядов, брошенных на меня, так и сигнализировали об этом. И…

Тут зазвонил телефон.

«Кто говорит? Слон…» — сказала интуиция и не ошиблась. Почти.

— Слушаю… — мурлыкнула она в трубку, скорчила рожицу и протянула ее мне. Вот так так…

— Кроу! — раздалось в трубке и как-то сразу стало не по себе. — Живо в участок!

Шеф ревел медведем, грохоча кулаком по столу.

— Кэп…

— Я тебе ноги выдерну, засранец! Не кэп, а сэр, не просто сэр, а мистер О`Брайен, Кроу! Ты обнаглел, как посмотрю! Сколько времени на твоих красивых часиках, чересчур дорогих для обычного детектива, скажи мне!

Черт… я бы сказал, но где мои лётные, подаренные хитрецом Мак-Гинли, хозяином ломбарда, не сказал бы. Зато это точно знала Ди, уже застегнувшаяся на все пуговицы и даже натянувшая милые домашние панталончики. Часы чуть не ударили меня по носу, ловко и метко брошенные несколько разозлившейся кошкой, вот-вот потягивающейся в лучах утреннего солнца.

— Молчишь, подонок?! А я знаю, что ты просто наглая сволочь, решившая, что ей все можно после вчерашнего! Так вот, сынок, тебе теперь даже в сортир можно будет отлучаться по моему приказу, как в школе, ясно тебе?!

— Да, сэр, мистер О`Брайен, я понял.

Спорить с кэпом, когда тот в гневе — себе дороже.

— Кроу… — Кэп, как и обычно, сделал две вещи: перестал орать и не подумал извиниться.

Я ждал продолжения. Судя по дыханию, наш старик не просто зол. Он еще и растерян.

— Кроу, срочно выезжай на место.

Черт…

— Опять?

— Снова, Кроу, снова! — кэп начал заводиться. — Машина уже выехала, ты же не соизволил забрать собственную, верно? Одевайся, засранец и бегом вниз. Дело плохо… Тварь пришила Старую.

Плохо? Дерьмово, я б сказал. Старые могут драться, могут подставлять друг друга и даже устраивать войны, используя людей, как пушечное мясо. Но друг друга они все же берегут. Чересчур мало их осталось после Войны, прекращенной только Договором, чересчур много погибло и после, пока все приходило в норму. И если какую-то из Старых выпотрошили таким образом, то нам надо поторопиться.

Старые могут не дождаться конца расследования, могут начать собственную игру против старых противников, их-то вражде не десятилетия, а века. Такой огонь тлеет незаметно, но подкинь дровишек и вспыхнет до небес. И зачем нам такое? Правильно, совершенно ненужно.