Кейти Роуз Пул - Грядет Тьма [litres]

– Это никак не связано с тобой. Мне не стоило соглашаться на место в твоей страже.

Вспыхнула злость, внезапная и яростная. Джуд бросился на Гектора. Тот отступил, направив кулак в челюсть Джуда. Он врезался с тошнотворным хрустом, отдавшимся звоном в черепе. Это был не элегантный тренировочный бой солдата-паладина. И не игривая юношеская борьба, которой Гектор приветствовал его в Керамейкосе. Это был кулачный бой, потасовка, рожденная из боли и всепоглощающей злости.

– Ты эгоистичный… – Джуд ударил Гектора локтем по шее – Неблагодарный…

Гектор сделал ему подножку. Джуд удержал равновесие, чтобы не упасть с высоты.

– Я эгоистичный? – огрызнулся Гектор, снова бросившись на него. Он замахнулся кулаком, и Джуд поднял руку, чтобы остановить удар.

Эти действия никак не отличались от привычного поведения Гектора. Нарывался на схватки, грубил, вел себя так, словно правила мира были созданы не для него.

Джуд крепко сжал кулак Гектора.

– Я выбрал тебя, Гектор! Несмотря на пожелания отца, несмотря на советы Пенроуз. Я выбрал тебя.

– Я не просил тебя этого делать! – ответил Гектор. – Я не хотел этого, но когда тебя заботило, чего хочу я?

Он замахнулся на Джуда другой рукой, и началась яростная борьба. Схватив Гектора за рубашку, Джуд притянул его ближе и прижал к краю крыши.

Даже оказавшись в углу, Гектор не отступал. Он яростно взглянул Джуду в глаза и выплюнул:

– Ты всегда просил больше, чем я мог дать.

Эти слова ударили Джуда сильнее, чем кулаки Гектора.

Хватка паладина ослабла, и Гектор оттолкнулся от края крыши, тяжело дыша. Джуд внезапно ощутил болезненное биение своего сердца. Злость тлела внутри, но остальное казалось замороженным. Он закрыл глаза. Он больше не был мальчиком. Он был Хранителем Слова. Лидером стражи паладинов. Он помнил о своем долге.

Когда юноша открыл глаза, Гектор уже отвернулся.

– Если ты не вернешься со мной, то у меня не будет выбора, – сказал Джуд Гектору в спину. – Как капитан стражи паладинов, я должен исполнить наказание за отказ от клятвы и долга.

Слова были резкими, но сердце отзывалось на ложь.

Гектор остановился, и на мгновение внутри Джуда зажглась надежда на то, что его слова вернули Гектору здравомыслие.

А потом тот развернулся, обнаженный меч сверкнул в темноте как молния. Джуд не двинулся с места. Клинок пропел в воздухе и замер в паре сантиметров от горла Джуда.

– Ты собираешься покончить со мной? – спросил Гектор, его взгляд был таким же острым, как клинок. – И как ты это сделаешь, когда ты даже меч против меня поднять не можешь?

Джуд потянулся к рукояти. Поток энергии врезался в его Дар, словно Остроконечный Клинок отвечал ему. Критиковал его. Словно он знал, что его настоящая цель – защищать последнего пророка, и он предупреждал Джуда, что нельзя обнажать его в первый раз сейчас.

Но даже без предупреждения клинка Джуд знал, что не сможет направить меч против Гектора, какой бы ни была цель. Он опустил руку.

– Просто дай мне уйти, Джуд. – Слова прозвучали отчаянной мольбой.

– Не могу.

Гектор встретился с ним взглядом, и что-то мелькнуло в его глазах, нечто похожее на жуткий стыд, сдавивший внутренности Джуда. Как ведро холодной воды в теплую летнюю ночь, они сверкнули внезапным пониманием. Нить, истончавшаяся между ними годами, лопнула.

Земля двинулась под их ногами. Прежде чем Джуд успел что-то сказать, прежде чем он начал облекать секрет в слова, просящиеся наружу, камни ушли из-под ног.

Сквозь шум Джуд услышал, что Гектор зовет его по имени, когда мир накренился. Крыша обвалилась под его ногами, и он рухнул в темноту санктума.

СЕРДЦЕ БЕРУ БЕШЕНО КОЛОТИЛОСЬ, когда она садилась на поезд. Как только они отъедут от Станции Паллас Атоса, она впервые за всю свою жизнь окажется далеко от Эфиры.

Но, несмотря на страх и неуверенность, присутствовала и крупица возбуждения. Она жила в ней с тех пор, как маленькой девочкой из пыльного города Медеи Беру все время хотела проехать по армиллярной железной дороге. Некоторые говорили, что это самое значительное достояние одаренных инженеров, когда-либо виденное шестью пророческими городами. Дорога была построена почти два столетия назад самыми искусными одаренными изобретателями, чтобы связать шесть пророческих городов по суше, позволяя добираться из внутриматериковых Эндарриона и Бехезды до других городов меньше чем за неделю. С тех пор армиллярная железная дорога значительно расширилась, пути проходили по деревенской местности, соединяя торговые дороги и порты. Каждый день сотни иностранных путешественников приезжали в Тель Амот. Иногда парочка добиралась до деревни Беру, принося с собой истории шести пророческих городов и земель за ними.

Теперь Беру была одной из тех, кто возвращался в Тель Амот с историями о других местах. Девушка посмотрела на пассажиров – отец указывал на блестящие механизмы и медные детали поезда своей крошечной дочери, начинающий путешественник шел за носильщиком с немного отстраненным выражением лица, молодая пара прогуливалась через купе, держась за руки.

Беру задумалась, каково это быть одним из этих людей. Наслаждаться приездом и отбытием во вспышках мира, проносящегося за окном. Жить временем, не украденным, а своим.

Послышался гудок поезда, вырвав Беру из размышлений, и мгновение спустя они двинулись, плавно скользя по рельсам. Проводник принес чай. Беру дала чашке остыть, пытаясь не думать о том, куда она едет и что оставляет позади.

Дверь в вагон с треском открылась. Вид Гектора Наварро в дверях прервал ее восторженные размышления.

Он снова нашел ее. И в этот раз между ними никого не было.

Пока он шел по вагону, Беру вспомнила их первую встречу. Они с Эфирой приехали из Чариса с его родителями и прошли одиннадцать километров до прибрежной деревни. Старший брат Гектора, Маринос, поприветствовал их в начале пути и пригласил в тесный коттедж на ужин из свежепойманной рыбы, соленых овощей и теплого хлеба. Столько еды Беру с Эфирой не ели уже долгие месяцы.

Где-то посередине трапезы младший сын Наварро вбежал в дом в облаке песка и водорослей. Он сел, оторвал кусок от хлеба и прежде, чем Беру успела представиться, стал радостно описывать гнездо черепахи, которое он нашел в лужице, оставленной приливом. Девушка все еще помнила его лицо в тот момент – щеки все еще по-детски пухлые, уши, покрасневшие от бега, волосы прилипли ко лбу, мокрому от пота и морских брызг. И эти глаза, темные, как угли. Даже в плену неуклюжей юности, Гектор был красивым.

Теперь, сидя в конце вагона и попивая чай, Беру наблюдала, как эти глаза искали ее. Она не могла ничего прочесть по его лицу, когда он присел напротив. Была ли в его глазах боль? Страх? Ненависть? Между ними от бронзового чайничка поднимался мятный пар.