Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии: Стоящий у Солнца

К Варге его не подпускали на выстрел, а тут Русинов сидел за столом и чинно из большого блюдца, с колотым сахаром, с черничным вареньем и лимонными конфетами пил чай. Бессонной ночи как не бывало! Он ел глазами старуху и не знал, как бы начать разговор, помня предупреждение Ольги, что Любовь Николаевна не любит рассказывать. И на самом деле, она все делала молча, несмотря на слепоту, удивительно точно находила и брала в руки нужные предметы, без промаха наливала в чашку заварку из фарфорового чайника и кипяток из самоварного краника.

Несколько раз он уже было раскрывал рот, чтобы спросить ее, чем она занималась, откуда, из какого источника взято это наставление, выжженное на каповой доске, не трудно ли управляться ей одной, и всякий раз в последний миг останавливал себя. Он хорошо помнил тот год, прожитый с Авегой в одной квартире. «Знающий пути» тоже не любил разговаривать просто так, за столом, на прогулке, и если Русинов заводил беседу, Авега практически не участвовал в ней, отвечая односложно, лишь бы отделаться. Он не любил говорливых людей, томился в их присутствии и страдал от обилия высказанных слов. Похоже, и Любовь Николаевна в точности повторяла рисунок его характера. К тому же попытки резко и кардинально ставить вопросы хранителям всегда давали отрицательный результат, как случилось сегодня утром при встрече с Виталием Раздрогиным. Русинов просто не удержался, боясь, что другой встречи с пропавшим разведчиком может и не быть. И сделал глупость! Объявился там, где его пока не ищут. Можно было лишь уповать на то, что Раздрогин куда-то очень спешил и потому не сможет сразу сообщить «по команде». Он хоть и вездесущий, хоть умеет неожиданно появляться в разных местах, но не всемогущий же.

А еще Русинов пил чай и твердил себе, что он жених Ольги, и никто больше.

Поступать следовало соответственно.

С самого утра над поселком залетал вертолет. Пока сидели за столом, дважды садился и взлетал где-то на окраине, затем ушел на северо-восток, в сторону Кошгары, и вернулся часа через полтора. Сел и замолк. И наступила тревожная, выжидательная пауза.

– Тебя ищут, – вдруг сказала Любовь Николаевна и пошла на улицу.

Русинов смешался, затем бросился к окну. Старуха поставила на дорожку во дворе маленькую скамеечку и, сидя, трогала руками головки цветов. Она ощупывала их, как недавно лицо Русинова – едва касаясь пальцами. Озноб пробежал по спине – у старухи были зрячие руки! В этот момент вертолет взревел турбинами и, скоро поднявшись, заложил круг над поселком и потянул на юг. А через несколько минут прибежала Ольга.

– Зямщица поймали! – сообщила она возбужденно. – Ужас! Оброс шерстью, как обезьяна!

– Ты видела его? – оживился Русинов.

– Да! Мы с мамой делали промывание желудка! – засмеялась Ольга. – У него острое отравление, иначе бы не поймали.

– Это он консервами!

– Не знаю чем. Потерял дар речи, не разговаривает, а только мычит, – рассказывала она. – На слова не реагирует. Короче, пациент вашего профиля. Повезли в Пермь, оттуда – в Москву…

– Больше никого не поймали? – поинтересовался Русинов, думая о серогонах.

– Нет, папа уже вернулся, – обеспокоилась Ольга. – И снова собирается в ночь. Давай-ка я тебе руки обработаю и смажу!

Он подставил ей обожженные ладони.

– Оля, может быть, мне выйти и сдаться?

– С ума сошел?

– Иногда кажется, сошел, – подтвердил он. – Все признаки психического заболевания. Так что твой папа недалеко от истины: маниакальные идеи, подозрительность, поиск тайных организаций, заговоров… Все симптомы.

– Это уже серьезно! – засмеялась она.

– Помнишь, я тебе говорил, что везем сигнал – вербный мед? Теперь ты убедилась, что это не плод моей фантазии?

– Все очень странно, – проговорила она, смазывая ладони пахнущей рыбьим жиром мазью. – От тебя действительно хотят избавиться… И мой папа в том числе.

– С папой все понятно, – попробовал оправдать его Русинов. – Он исполняет свой служебный долг. К тому же боится, что сумасшедший залетный… турист увезет единственную дочку.

– Допустим, этого он боится меньше всего, – уверенно сказала Ольга. – Он знает, что я никуда не уеду.

– А если сойдешь с ума? Вместе с туристом?

– Ничего, турист уедет, а я все равно останусь… Но тот турист, которого я выберу, никогда не захочет уехать отсюда.

– Это не слишком самоуверенное заявление? – спросил Русинов.

– Нет… В нашей семье принято, что женщины выбирают себе мужей. Папу моя мама привезла из Красновишерска. – Она забинтовывала ему ладони. – А моя бабушка была замужем трижды. И всех троих мужей выбирала сама.

– В вашей семье настоящий матриархат, – засмеялся Русинов.

– Не совсем так, – серьезно заметила Ольга. – Но последнее слово за женщиной.

– Ты меня уже выбрала? – тихо спросил он и обнял ее забинтованными руками.

– Увы! Ты же уедешь, – проронила она. – Мне же придется остаться…

– Все ясно. Твой отец недоволен выбором!

– Не было выбора! – Ольга освободилась из его рук. – Это шутка!.. Просто жалко тебя отдавать в руки твоих коллег. А я выйду замуж за снежного человека.

– Но последнего снежного человека только что поймали! И у него острое отравление!

– Это был Зямщиц… Кстати, у него в логове нашли картинки из твоей машины. Голенькие девицы! Ничего, да? Вы чем-то похожи! – засмеялась Ольга. – Оба сексуальные маньяки!.. А я найду себе настоящего снежного человека.

– Что же, ищи, – обиделся он. – Я пойду в лес, разденусь, обрасту шерстью…

– Надо сначала сдвинуться, потом идти.

– Я уже сдвинулся, – проговорил Русинов. – Когда меня заперли в пещере. И не заметил когда…

– Кто тебя запер? – удивилась Ольга.

– Не знаю… Из меня хотели сделать такого же сумасшедшего, как Зямщиц. Только я вырвался! Но, как говорили в старину, разум повредился. – Он повертел пальцем у виска. – Потому мне кажется, что здесь у вас существует тайная организация, эдакий орден хранителей «сокровищ Вар-Вар». Авега из них, дядя Коля – Варга тоже. – Русинов показал на улицу. – И Любовь Николаевна… Они все жили в пещерах, как в монастыре. Потому все так странно встречают солнце. Пока не посидишь в каменном мешке, не поймешь, что значит видеть свет… А на поверхности живет обслуживающий персонал, группа обеспечения, к которой принадлежишь и ты, Оля… Ну что? Как можно расценить человека, который выдумал это? Душевнобольной.

Ольга тихо подошла к окну, поглядела на Любовь Николаевну, «рассматривающую» цветы, затем присела на корточки возле Русинова, посмотрела в глаза.

– Прошу тебя, – умоляюще проговорила она, – никогда и никому об этом не говори! А лучше забудь все и не вспоминай этих имен.

– Значит, у меня с головой все в порядке? И это не бред сумасшедшего?